– Говорит генерал Тарсем Гау. Всем кораблям сфокусировать световые излучатели и приготовиться действовать по моей команде.
Свет прожекторов, отчетливо видимый даже в свете восходящего солнца, сразу же исчез – корабельные оружейники занялись перенастройкой своего оружия в боевой режим.
Пение смолкло.
Гау чуть не выронил переговорное устройство и замер, приоткрыв от удивления рот и уставившись на колонию. Потом, шепча что-то про себя, медленно подошел к краю обрыва. Лейтенант стоял навытяжку поблизости и напряженно прислушивался.
Генерал Тарсем Гау молился.
Тишина продолжалась всего несколько секунд. А потом колонисты вновь завели свой гимн.
Генерал Гау стоял на краю обрыва высоко над рекой. Его губы больше не шевелились, глаза были закрыты. Гимн, пение которого продолжалось, как показалось ему, целую вечность, он дослушал до конца.
А потом поднял переговорное устройство.
– Огонь! – громко скомандовал он.
9
Джейн уже давно вернулась из медицинского пункта и ждала меня на крыльце нашего бунгало, устремив взгляд на звезды.
– Что-то ищешь? – осведомился я.
– Узоры, – ответила Джейн. – За все время, которое мы здесь находимся, никто не дал имени ни одному созвездию. Вот я и решила сама попробовать.
– Ну и как получается?
– Ужасно. – Джейн взглянула на меня. – Мне потребовалось очень много времени, чтобы научиться различать созвездия в небе Гекльберри, а ведь их выдумали другие люди. Составлять новые – куда сложнее, чем запоминать придуманные до тебя. Я вижу лишь россыпь отдельных звезд.
– Постарайся сосредоточиться на самых ярких, – посоветовал я.
– В этом-то вся проблема. Мои глаза теперь куда лучше твоих. Лучше, чем у всех остальных здесь. Для меня все звезды яркие. Возможно, именно потому я и не видела созвездий, пока не попала на Гекльберри. Слишком много информации. Чтобы различать созвездия, нужны человеческие глаза. Еще одна часть отнятой у меня человеческой сущности.
Она снова вскинула голову.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил я, не сводя с нее взгляда.
– Все нормально.
Джейн приподняла полу рубашки. Шрам на боку был мертвенно-бледным даже в ночном полумраке, но выглядел далеко не так устрашающе, как на первых порах.
– Доктор Цао зашила рану, которая, впрочем, успела неплохо затянуться еще до того, как она взялась за иголку. Она хотела сделать анализ крови, чтобы проверить на заражение, но я сказала, чтобы она не беспокоилась. Все равно теперь во мне снова течет УмноКровь. Я не стала говорить ей об этом.
Она опустила рубашку.
– Но тем не менее кожа не позеленела, – заметил я.
– Нет. И глаза не сделались кошачьими. И МозгоДруга в башке тоже нет. Что, впрочем, не может значить, что у меня нет повышенных способностей. Просто они не распознаются так сразу, чему я очень рада. А ты где был?
– Просматривал кусок, который режиссер отрезал от фильма об уничтожении вхайдианской колонии.
Джейн вопросительно взглянула на меня, и я с начала до конца пересказал все, что только что увидел.
– И как, ты веришь в это? – спросила Джейн, когда я закончил.
– Во что?
– Что этот генерал Гау надеялся обойтись без уничтожения колонии.
– Не знаю, – честно признался я. – Разговор показался мне достаточно откровенным. К тому же если бы он хотел попросту уничтожить колонию, то мог бы без всякого труда сделать это, не устраивая спектакля с уговорами о переходе на его сторону.
– Если только это не было элементом тактики запугивания. Сломить волю колонистов, заставить их сдаться, а потом все равно уничтожить их. И отправить свидетельство об этом другим расам, чтобы деморализовать их.
– Возможно, – кивнул я. – Но это имеет смысл, лишь если они намерены поработить расу. Что, по всем имеющимся сведениям, не соответствует стратегии конклава. Он все-таки представляется мне союзом разумных рас, а не империей.
– Я бы не рискнула строить предположения на основе одной видеозаписи, – сказала Джейн.
– Я знаю. Но это меня изрядно беспокоит. В том видео, которое нам переслал СК, показано, как конклав попросту уничтожает вхайдианскую колонию. С расчетом на то, что мы должны видеть в конклаве угрозу, и все. А вот из того, что я только что просмотрел, следует, что все не так однозначно.
– Потому-то эту часть и вырезали.
– Потому что фильм получается неоднозначным?
– Потому что он запутывает мозги. Союз колоний послал нас сюда с определенными инструкциями и дал нам информацию, подкрепляющую эти инструкции, но устранил те сведения, которые могли бы заставить нас усомниться в полученных указаниях.
– Ты не видишь в этом проблемы?
– Я вижу в этом тактический ход.
– Но во всех своих действиях мы исходили из единственной предпосылки: что конклав представляет собой страшную угрозу и средством борьбы за свои цели для него является геноцид. Из фильма следует, что это не совсем так.
– И снова ты строишь предположения на пустом месте, – укорила меня Джейн.
– Но ведь ты имеешь представление о конклаве. Как, по-твоему, поголовное уничтожение соперников вписывается в то видение конклава, которое сложилось у тебя?
– Нет. Но ведь я и раньше говорила, что почти все мои сведения об этом союзе были получены от Чарльза Бутэна, который целенаправленно готовился предать Союз колоний. Так что они не слишком достоверны.
– И все равно это меня тревожит. Мне очень не нравится, что эту информацию так тщательно скрывали от нас.
– Информацией манипулирует Союз колоний. Таким образом он осуществляет управление. Я уже объясняла тебе это, так что для тебя это не должно стать новостью.
– Но это заставляет меня пускаться в догадки насчет того, чего мы пока что не знаем. И почему.
– Но мы просто не можем узнать ничего нового, – рассудительно заметила Джейн. – У нас есть те сведения о конклаве, которые нам предоставил Союз колоний. То немногое, что известно мне. И эта новая часть видеофильма. Вот и все.
Я с минуту обдумывал ее слова и в конце концов сказал:
– Нет. У нас есть кое-что еще.
– Вы способны лгать? – спросил я Хикори.
Он, как обычно на пару с Дикори, стоял передо мной в гостиной нашего бунгало. Я сидел в кресле за своим столом. Джейн стояла рядом со мной. Зои, которую мы разбудили, зевала на диване.
– Мы пока что не лгали вам, – лаконично ответил Хикори.
– Но совершенно очевидно, что вы способны уклоняться от ответа, поскольку я спросил вас не об этом.
– Мы можем лгать. Это одна из тех выгод, которые принесло нам самосознание.
– Я не стал бы называть это выгодой, – заметил я.
– Это качество открывает множество интереснейших возможностей при общении, – пояснил Хикори.
– Возможно, это так. Но в данный момент меня интересует совсем не это. – Я повернулся к Зои: – Дорогая, мне нужно, чтобы ты приказала этой парочке отвечать на все мои вопросы правдиво, не лгать и не уклоняться от ответов.
– С чего бы это? – удивилась Зои. – Что случилось?
– Зои, прошу тебя, сделай это.
Зои слово в слово повторила то, о чем я ее просил.
– Большое спасибо, – сказал я. – А теперь можешь вернуться в кровать.
– Я хочу знать, что здесь происходит, – заявила Зои.
– Это дело не из тех, которые должны тебя волновать.
– Сначала ты приказываешь мне потребовать от них, чтобы они говорили правду, а потом хочешь, чтобы я считала, будто это меня не касается! Что-то у тебя тут не сходится, папочка!
– Зои! – повысила голос Джейн.
– Кроме того, если я сейчас уйду, у вас не будет никакой гарантии, что они станут говорить вам правду, – поспешно выпалила Зои, чтобы не дать Джейн договорить.
Зои хорошо знала, что торговаться со мной вполне можно, а вот Джейн, раз сказавши, ни за что не отступит.
– Эмоционально они вполне готовы солгать тебе, потому что их не будет тревожить, что ты из-за этого расстроишься. А меня они расстраивать не захотят.
Я вновь повернулся к Хикори:
– Это правда?
– Вам мы солгали бы, если бы почувствовали, что это необходимо, – подтвердил он. – Но Зое лгать не стали бы.
– Вот вам! – выпалила Зои.
– Попробуй только шепнуть хоть слово о том, что сейчас услышишь, и просидишь весь следующий год в конском стойле, – пригрозил я.
– Считай, что мой рот на замке, – поклялась Зои.
– Нет. – Джейн подошла к Зои. – Мне необходимо знать, что ты твердо поняла, что тем, что услышишь здесь, ты не сможешь ни с кем поделиться. Ни с Гретхен, ни с кем другим из твоих друзей. Ни с кем на свете. Это не игра, и речь идет не о шуточных секретах. Это чрезвычайно серьезное дело, Зои. Если ты не готова отнестись к этому со всей серьезностью, то тебе придется немедленно покинуть комнату. Я лучше рискну оказаться обманутой Хикори и Дикори, но только не тобой. Так что скажи мне: ты понимаешь чрезвычайную важность твоего обещания молчать? Да или нет?
– Да, – ответила Зои, глядя на Джейн. – Я все понимаю, Джейн. Никому ни слова.
– Спасибо, Зои. – Джейн, наклонившись, поцеловала Зои в макушку, а потом кивнула мне: – Начинай.
– Хикори, вы помните наш разговор, когда я попросил вас отключить и сдать на закрытый склад приборы, при помощи которых работает ваше самосознание?
– Да.
– Мы тогда говорили о конклаве, – продолжал я. – И вы сказали, что не считаете, будто конклав представляет угрозу для этой колонии.
– Я сказал так, потому что мы убеждены, что опасность крайне незначительна.
– Почему вы так считаете?
– Конклав предпочитает эвакуировать население колоний, а не уничтожать его, – пояснил Хикори.
– Откуда вам это известно?
– Из той информации о конклаве, которую предоставило нам наше правительство.
– Почему вы до сих пор не поделились с нами этой информацией?
– Нам приказали не делать этого.
– Кто?
– Наше правительство.
– Но почему вам дали такой приказ?
– Мы имеем постоянный приказ нашего правительства не делиться с вами информацией по вопросам, в которых вы мало информированы. Причем виноваты в этом не мы, а ваше правительство, которое требует от нашего хранить в тайне очень широкий круг вопросов. Мы не лгали вам, ни Дикори, ни я, но мы не имели права выдавать вам ту информацию, которой располагаем сами. Вы должны помнить, как перед отбытием с Гекльберри мы расспрашивали вас, что вам известно о статусе этой части пространства.