Ее больше нет. Потеря ощущается реальнее, когда Юханнес здесь. Он как бы неотъемлемая часть наисчастливейшего отрезка моих отношений с Тильдой. Она и я, Юханнес и Аманда. Мы почти все делали вместе. Я, вроде везде оказывавшийся лишним, внезапно как бы обрел себя.
Я был не просто влюблен в Тильду, а обожал мою новую жизнь. Я не мог понять, что она нашла во мне. Не мог поверить в такое везение.
– Все считают, что это я ее убил? – спрашиваю я.
– Нет. Я в это не верю.
Юханнес кладет руку на мое колено. Я чувствую ее тепло сквозь одеяло и по какой-то причине начинаю плакать от его прикосновения.
– Не нужно было отпускать ее одну, – говорю я.
– Ты ни в чем не виноват.
– Я не смог… она не захотела оставаться со мной, – продолжаю я и не знаю больше, говорю ли о последней ночи или обо всем лете. – Если бы я не ныл слишком много и не выглядел столь жалко, она бы…
– Само собой, ты не выглядел жалким, – перебивает меня Юханнес. – Ты любил ее. Плюс еще мир оказался на краю гибели. Не та ситуация, чтобы набивать себе цену.
Я смеюсь. Исхитряюсь испачкать соплями половину лица. Остается только радоваться, что в комнате темно.
– Они же знают меня. Как, черт побери, они могли поверить, что я убил Тильду? – спрашиваю я.
Юханнес долго не отвечает.
– Это не имеет к тебе никакого отношения, – говорит он в конце концов. – Просто легче верить, что это сделал ты.
– В каком смысле?
– Легче идти дальше по жизни, когда не остается никаких вопросов.
Идти дальше? Ничего себе шутка.
Я ненавижу их. И все равно понимаю, что сам реагировал бы подобным образом. Для меня просто невыносимо не знать, что случилось с Тильдой. Было бы, конечно, здорово выяснить это. Даже если бы оказалось, что кто-то из моих знакомых является убийцей.
«Вы же знаете, в каких условиях мы находимся, – сказала Мария. – Нам вряд ли удастся нормально расследовать это дело».
Если того, кто убил Тильду, не найдут, все и дальше будут считать меня убийцей. В таком случае, я никогда больше не встречусь с нашими друзьями.
– Ты можешь поговорить с Амандой? – спрашиваю я. – Убедить ее в моей невиновности?
– Я пытался. Но я попробую снова.
Мы сидим молча в темноте. Его рука неподвижно лежит на моем колене.
– Мы с Амандой расстались.
– Что?
Пусть мне стыдно признаться в этом, меня даже обрадовало его сообщение. Теперь у Юханнеса будет больше времени для меня. А он нужен мне больше, чем когда-либо.
– Что произошло? – интересуюсь я.
Юханнес колеблется.
– Я посчитал непорядочным по отношению к ней продолжать в том же духе. Я полюбил другого человека. – Он откашливается. – И уже довольно давно.
Мои глаза начинают привыкать к темноте. Я вижу, что он таращится на потолок, словно ищет там подсказку о том, как ему продолжить.
– Это кто-то из наших общих знакомых? – спрашиваю я. – Не Элин случайно?
Он смеется:
– Нет, не Элин.
Юханнес меняет положение тела, но его рука по-прежнему остается на моем колене. Пальцы начинают мягко барабанить по одеялу.
– Мне надо кое-что рассказать тебе, – говорит он.
Судя по тону, у него неприятные новости. А подобное сейчас для меня чересчур.
Но я не произношу этого вслух. Просто жду.
– Я уеду из города завтра, – говорит Юханнес. – Буду жить в одной коммуне в Стокгольме.
Я сижу совершенно неподвижно, пока до меня доходит смысл сказанного. Потом долго не могу прийти в себя от услышанного.
– Чем ты собираешься заниматься там? – спрашиваю я, когда мне наконец удается взять себя в руки.
– Мне надо проверить кое-что, пока еще не стало слишком поздно.
– А именно?
– Извини. Я знаю, что это не вовремя, но я должен.
– Почему?
Его глаза блестят к темноте, когда он поворачивается ко мне снова.
– Симон, – говорит он. – Неужели ты действительно не понимаешь?
Я открываю рот, собираясь ответить «нет». Но закрываю его снова. Все становится на свои места.
Наш поцелуй, когда мы в последний раз играли в льдинку. Ощущение, словно он хотел сказать что-то. Разрыв с Амандой. Его тон секунду назад.
Да. Я понимаю.
Я ничего не говорю. Все, что мне хочется сказать, слишком эгоистично.
Не уезжай. Останься здесь ради меня.
– Ты вернешься? – спрашиваю я вместо этого.
– Я не знаю. Вряд ли.
– Что говорят твои родители? Твои братья?
– Они еще ничего не знают. Я написал им письмо.
В темноте мне не составляет труда взять его за руку. Она гораздо крупнее тех, которые я привык держать в своей. Мам, Эммы, Тильды.
Юханнес весь замирает, но не выдергивает ее.
– У тебя никогда не будет таких чувств ко мне, какие сейчас есть у меня, – говорит он. – Не так ли?
Я крепче сжимаю его руку, прежде чем отпускаю ее.
Все было бы проще, если бы я мог сказать «да».
– Нет, – отвечаю я.
– Я знаю. Но нужно было спросить. – Он пытается засмеяться. – Хорошо, что нет времени набивать себе цену.
– Если бы я мог…
– Я знаю.
Я пытаюсь найти какие-то слова. Как долго он чувствовал это? Как я мог не заметить?
– Мне надо идти, – говорит Юханнес.
Нет. Мне нужен кто-то, кто верит в мою невиновность. Мне необходим друг. Не бросай меня. Иначе мы никогда не увидимся больше. Ты и Тильда были главными людьми в моей жизни, и, если ты уедешь, вы оба оставите меня навсегда.
– Береги себя, – говорю я.
– Ты тоже.
– Сообщи, когда доберешься.
Мы обнимаемся. Я чувствую тепло его тела и в какое-то мгновение думаю: «А почему бы и нет? Пожалуй, это было бы проще, чем мне кажется». Но мы отпускаем друг друга. Он встает с кровати, и из окна снова дует.
Миранда узнала, что Тильда умерла. И мне снова пришлось рассказывать ей всякую чушь о небесах.
Я не знаю, есть ли у вас религии. Вкратце речь идет о людях, убежденных в том, что им известно все о вещах, о которых по большому счету невозможно знать ничего. В нашей части вселенной многие верят в некий роман в стиле фэнтези, наполненный массой противоречий и написанный к тому же тысячи лет назад. Его «герой», Бог, зачастую ведет себя как избалованный трехлетний ребенок. Он мстит людям, которые не делают точно, как он хочет, или любят его недостаточно сильно.
Я рассказывала тебе, что одна из матерей Симона – священница? Обычно это человек, выучивший содержание данного произведения. Мне интересно, как она рассказывает о Фоксуорт. Пожимает плечами и заявляет, что «пути Господни неисповедимы». Именно так христиане всегда говорят, если их Бог ведет себя по-свински. Хотя сейчас он явно намеревается поставить личный рекорд. Они также обычно вещают, что Бог никогда не наказывает никого сильнее, чем тот того заслуживает. Я всегда ненавидела это, ведь в мире полно примеров обратного. Особенно сейчас.
И все равно я пообещала Миранде, что Тильда станет одной из тех, с кем мы встретимся на небе снова. В райских кущах того самого Бога. Внезапно я осознала, что мне самой хотелось бы верить в это. Однако, по-моему, не будет никакого продолжения. Все просто закончится. И, честно говоря, это пугает меня меньше, чем мысли о вечном существовании в какой-либо форме.
Моя младшая сестра любила Тильду, которая всегда терпеливо слушала ее истории о захватывающих интригах в школе. Они рисовали вместе, играли в прятки, снимали короткие фильмы на телефон Тильды и смотрели забавных зверюшек на Youtube. То есть занимались всем тем, на что у меня никогда не хватало времени.
– Почему кому-то захотелось убить Тильду, когда ей все равно скоро пришлось бы умереть? – спросила Миранда.
Что я могла ответить на это? Сейчас ее вопрос не выходит у меня из головы.
Тильда должна была получить такой же шанс, как и все остальные, провести оставшееся время как можно лучше. Но кто-то ее этого лишил.
В новостях говорили об американских заключенных. Половина страны хочет выпустить на свободу их всех, за исключением наихудших преступников. Другая считает необходимым казнить всю компанию непрерывным потоком, чтобы они не смогли получить милость умереть со всеми остальными и тем самым частично избежать наказания, наложенного на них обществом. Там также показали кадры, снятые в одной тюрьме тайком с помощью мобильного телефона. Вот где сущий ад на Земле. Почти весь персонал перестал ходить на работу. Заключенные умирают от голода в своих камерах.
Потом продемонстрировали дебаты в студии. Известный адвокат и известный полицейский рассуждали о нашем шведском решении выпустить всех тех, кто был осужден менее чем на два года тюрьмы. Но что нам делать с теми, кто совершает серьезные преступления сейчас? Кто будет искать, судить и наказывать их? Тогда я подумала о Тильде. Какую кару понес бы тот, кто убил ее, если бы мы знали его имя? Интернет изобилует роликами с самосудом, где за кем-то охотятся мстители и так называемые дружинники. Они расстреливают якобы виновных, забивают камнями, хоронят живьем. Большинство таких видео приходит из России. Я не осмелилась смотреть их.
Аманда написала мне сегодня утром. Впервые за долгое время я ответила на какую-то попытку контакта из окружающего мира. Я также получила несколько новых кусочков мозаики о Тильде и скомпоновала все вместе далее.
Аманда
привет люсинда! давно не виделись. хочется конечно поговорить при более приятных обстоятельствах но я просто хотела спросить знаешь ли ты про тильду не знаю заходишь ли ты в этот чат но у меня не осталось твоего номера
Люсинда
Привет.
Я слышала. Спасибо, что ты вспомнила обо мне
Аманда
привет <3
это так ужасно. я плачу постоянно мы боялись какого-то похожего финала и все равно случившееся просто не укладывается в голове