Но вот пришел тот день, когда Клут сказал старику:
— Пора. Сегодня мы отправимся к Хранителям.
Это оказалось таким неожиданным, что архимаг даже не нашелся, что ответить. В молчании они покинули дом господина Варкуса. Закрыв за ними калитку, Клут добавил:
— Иди вслед за мной — но не подходи слишком близко. И старайся из виду меня не потерять…
Последнего он мог бы и не говорить. Потерять из виду Клута казалось невозможным — даже в самой густой толпе. Над головами прохожих то на одной, то на другой стороне улицы высверкивала его коричневая лысина, то и дело прорезали монотонный городской гул визгливые выкрики: как только обретшие друг друга соратники вышли за пределы сада, ученый-историк вновь превратился в полубезумного оборванца-садовника. Походка Клута опять стала развинченно-подпрыгивающей, а лицо — мутно-бессмысленным. Прохожие сторонились его. Клут то набрасывался на встречных с яростным лаем, то, подражая какой-то птице, принимался размахивать руками и неуклюже прыгать, имитируя полет, то вдруг замирал в совершенно дикой позе. Несколько раз он ловкой ящерицей взбирался на попадавшуюся по пути статую или вскакивал на парапет фонтана и задирал свои лохмотья, обнажая те части тела, которые вообще-то не полагается обнажать на людях.
Поначалу от поведения Клута Гархаллокса мутило. И дело состояло вовсе не в том, что поступки попутчика казались ему, как и всякому нормальному человеку, до крайности отвратительными, нет. В свое время ученый был достаточно известен в Талане, и разве так уж мал шанс, что кто-нибудь мог его узнать в Сирисе? А Клут словно из кожи вон лез, чтобы на него обратили внимание… Но, подумав, Гархаллокс понял, что его новый друг поступает правильно. Более того — единственно верно. Спрятаться где-нибудь в глуши, затаиться — это вовсе не выход. Рано или поздно тебя обнаружат. Жить под чужой личиной — посредством магии или банального ножа изменив внешность, подменив истинное свое прошлое прошлым выдуманным — тоже не выход. Правда всегда выплывает наружу, хочется этого тебе или нет. А вот оставаться самим собой, но при этом вести себя так, что те, кто знал тебя, испуганно шарахаются в сторону при встрече или печально качают головами, — это, пожалуй, правильнее всего. И пусть кто угодно и сколько угодно выражает свои сомнения по поводу того, притворяется несчастный Клут или нет. Как бы то ни было, какой спрос с того, кто время от времени, оседлав статую, рычит по-собачьи и демонстрирует всем желающим свои причиндалы? Какой спрос с полоумного?
Они шли довольно долго — неустанно кривляющийся Клут впереди, а следом за ним — Гархаллокс, старающийся ничем не выделяться из общей массы снующих туда-сюда горожан. Часа через два — или того больше — вызывающие восхищение строения, похожие на миниатюрные дворцы, вдруг исчезли, сменившись грязными лачугами. Это произошло так неожиданно, что Гархаллокс даже удивился: только что его толкали плечами, оттаптывали ноги бесчисленные прохожие, но стоило бывшему архимагу Дарбионской Сферы Жизни вслед за своим проводником свернуть в неприметный переулок, как мир вокруг изменился, точно вывернувшись наизнанку. Не стало всего этого архитектурного великолепия, пропала широкая светлая мостовая, бурлящая народом, и они оказались на извилистых, узких и грязных улочках, петлявших между уродливыми хижинами и мусорными кучами.
Навстречу попадались только угрюмые оборванные типы, либо равнодушно, либо враждебно поглядывавшие на путников из-под низко опущенных капюшонов, и лишенный внимания зрителей Клут несколько присмирел. Он все так же несуразно подпрыгивал на ходу, иногда всплескивая руками и бормоча под нос какую-то чушь — но и только.
В этих трущобах Гархаллокс почувствовал себя довольно неуютно. Он прошел пешком весь западный Гаэлон, но в подобных местах бывать ему не доводилось. Того и гляди, кто-нибудь из здешних подозрительных лохмотников сунет тебе нож под ребро с целью поближе познакомиться с содержимым твоего кошелька. Правда, сообразив, что его внешний вид красноречиво свидетельствует о том, что денег — да и, скорее всего, самого кошелька — у него нет и быть не может, Гархаллокс приободрился.
Благополучно миновав трущобы, бывший ученый и бывший архимаг вышли к и вовсе странному месту. Похоже, что когда-то здесь располагалась чья-то усадьба, от которой ныне остались одни развалины, заросшие бурьяном, лохматыми кустарниками и кривыми черными, почти безлиственными деревцами. Гархаллокс пробирался через завалы камней, лез по кустам, пытаясь не потерять мелькающую впереди спину Клута. Развалины были безлюдны, но историк все не изъявлял намерения остановиться и перемолвиться словом со своим спутником, как будто кто-то мог увидеть и подслушать их. Наконец, когда архимаг совсем было решился окликнуть товарища, тот оглянулся сам.
Лжесадовник тоже тяжело дышал. Он присел на камень, вытер пот со лба и тут же, строго взглянув на Гархаллокса, приставил палец ко рту. Старик приблизился к Клуту и присел рядом с ним — послушно не говоря ни слова. Очень тихо было здесь, только едва слышно стрекотали невидимые насекомые да где-то неподалеку раздавались гортанные вопли воронья. Несколько мгновений Клут напряженно вслушивался в расцвеченную птичьими криками тишину, потом бледно улыбнулся.
— Ну вот, — сказал он обычным спокойным голосом. — Мы почти на месте.
Гархаллокс посмотрел вокруг. За последние дни он отвык от долгой ходьбы, так что эта сегодняшняя прогулка далась ему очень нелегко. Натруженные ноги гудели, дыхание все никак не удавалось восстановить. Невольно он подумал о том, что простейшее заклинание в одно мгновение придало бы ему сил… и эта мысль, как крючком, зацепила и вытащила в сознание следующую — он дал себе слово больше не применять магию. Чего бы это ни стоило.
— В таких местах обычно поселяются те, кому не с руки лишний раз попадаться на глаза городской страже, — проговорил Клут. — Воры, бродяги и прочий сброд. Но здесь ты никогда никого не встретишь, хоть всего в четверти часа ходьбы отсюда — городская стена. Это место называется — Гнилой Угол.
Он снова улыбнулся и погладил себя по коленям:
— Предания говорят о том, что давным-давно на этом месте стоял замок, вокруг которого и вырос город, — говорил Клут. — Последний хозяин замка, охотясь в окрестных лесах, забрел как-то в чащобу и неожиданно наткнулся на домик, где жила вместе со старухой-матерью дева, прекрасная собою, в разговоре смелая и находчивая. Надо ли говорить, что рыцарь забрал деву в замок?.. И надо ли говорить о том, что старуха была самой настоящей ведьмой?..
— Что меня больше всего удивляет в таких преданиях, — заметил отдышавшийся Гархаллокс, — так это превозношение магических талантов диких ведьм и колдунов. Каждый знает, что они — всего-навсего умелые травники. Редко кто из них хоть немного постиг искусство магии… Дальше можешь не рассказывать. Рыцарь сделал деву своей любовницей, а натешившись, отправил с глаз долой, куда-нибудь подальше, скажем, на скотный двор. Ну а та — припомнив уроки своей матушки — наложила на ветреного любовника страшное проклятие. И не было тому больше счастья, ни ему самому, ни роду его. И закончилось все, конечно, пожаром, в котором никто не выжил. С тех пор место это считается гиблым. Потому что все обитатели замка, погибнув в пламени, не сгинули в Темном мире. Проклятые, снедаемые завистливой злобой к живым, они и сейчас рыщут на этих развалинах в поисках случайно забредших жертв. А обнаружив таковых, раздирают их тела на куски и выпивают кровь, тщетно пытаясь утолить смертный голод. Подобные предания можно услышать в любых уголках Шести Королевств. Неужели в Крафии верят в такую ерунду? Каким бы сильным ни было древнее проклятие, достаточно поработать опытному магу, чтобы его снять.
— О, это проклятие оказалось очень сильным! — поведал Клут. — Сколько уж маги Сфер пытались освободить эту землю от свирепых мертвецов — ничего не помогает. Все в городе знают, что упыри появляются здесь с завидной регулярностью, хоть днем, хоть ночью, и вот уже более двух сотен лет в городе и его окрестностях не находится смельчака, который заглянул бы в Гнилой Угол.
Гархаллокс фыркнул.
— Ты отдохнул, Указавший Путь? — осведомился Клут. — Тогда двинемся дальше.
Они поднялись и продолжили путь по развалинам. Подойдя к полуразрушенной башне, в которой целой оставалась только одна стена, Клут остановился. По стене вилась, уводя в никуда, лестница с выщербленными ступенями.
«Долго нам еще?» — хотел было спросить бывший архимаг, но не спросил.
Вопрос застрял в его горле, потому что по левую руку от себя он увидел колеблющийся человеческий силуэт. Нечто, имевшее очертания человека без шеи и с непомерно длинными руками, серое и полупрозрачное, словно лоскут дыма, плыло по устилавшим землю камням. Оно казалось нереальным и призрачным, но там, где видение проплывало, камни начинали пузыриться черной смоляной слизью. Вот оно миновало кусты — молодые листья на ветках скрючились и почернели, точно от сильного пламени. Оно приближалось к людям. В верхней части тулова с чмоканьем разверзлась треугольная дыра беззубой пасти, и в провале затягивающе заклубилась чернота небытия…
Гархаллокс вскинул руки в инстинктивном порыве сотворить защитное заклинание, но Клут схватил его за плечо. Обернувшись, бывший архимаг увидел, что товарищ его улыбается. Гархаллокс выдохнул и опустил руки. Глянув снова туда, где мгновение назад двигалось нечто, он не увидел ничего.
— А, — сказал архимаг, с неудовольствием ощущая, как сильно бьется его сердце, — морок… Неплохо для того, чтобы отпугнуть глупца. Но ты говорил, что маги Сфер работали здесь?..
— Это вовсе не морок, — качнул лысой головой Клут. — Не позавидовал бы я тому, кто отнесся бы к нему с таким легкомыслием.
— Упырь? — несколько удивился Гархаллокс. — Это… похоже на упыря, но не упырь… Признаться, я в первый раз вижу подобное создание. Что это за магия? Магия Сферы Смерти? Из какого мира вытащили эту тварь?