Ави сказал примирительно:
– Это давно было. Мир был таков.
– Нет, – огрызнулся Стивен. – Для вас это совсем недавно, вы сами твердите, что ваша история непрерывна. И вы ни от чего не отказываетесь. Вы гордитесь своими предками и постоянно равняетесь на них, то и дело приводите примеры, как поступил тот или иной их древний прародитель. Я вам скажу, что сейчас думает армия, что скапливается на границах со стороны Египта, Ливана, Иордании…
Он перевел дыхание, запнулся, увидев боль в глазах Марии, но Ави кивнул, попросил:
– Скажи. Это очень важно.
– Армия полагает, – ответил Стивен без охоты, – что вы пока что не кладете народы под железные пилы только потому, что… руки коротки! А будь у вас такая возможность – сделали бы с удовольствием. Чего со скотом церемониться? Пусть и с говорящим?
Ави потемнел, произнес хрипло:
– Я не знал, что армию обработали в таком духе.
– Вот видишь, не все вы знаете, – ответил Стивен.
Мария сказала холодно:
– Может быть, он врет?
Ави покачал головой, не сводя взгляда со Стивена.
– Нет, просто мы сами давно не запрашивали сведений о настроениях в армии. Нас интересовало, что думают политики высшего эшелона.
Стивен полистал еще, поднял книгу торжествующе:
– А вот как заканчивается тридцать седьмой псалом: «О дочь Вавилона, обреченная на разорение! Благословен, кто воздаст тебе по заслугам за содеянное с нами. Благословен, кто схватит твоих младенцев и разобьет их о скалу…» Ну как?
Ави сказал тихо:
– Да, цитаты подобрали очень умело, ничего не скажешь. Я уверен, что подбирал еврей.
Стивен подхватил с сарказмом:
– Конечно, мы ведь говорящий скот! Сами ничего не умеем.
– Я не то сказал, – ответил Ави примирительно, – чтобы выискивать эти цитаты, надо: во-первых, знать, где искать, а у вас терпения не хватит этой ерундой заниматься, а во-вторых… ненавидеть Израиль так, как ненавидят и стыдятся его эллинизированные.
– А что вам эллинизированные, – воскликнул Стивен. – Они еще тогда стыдились своего незаслуженно привилегированного положения! Вы называете себя богоизбранными, но богоизбранны все люди! Потому что только людям человек вложил души, а всем остальным тварям – нет. Вы же – националисты и расисты…
– Даже расисты?
Он горько улыбнулся:
– Думаете, не знаю, что сионизм признан ООН одной из форм расизма и фашизма? Весь мир знает, но что вам мир? Вам на него плевать, там же не евреи, с ним можно не считаться! Но я скажу вам, с кем придется считаться…
– С кем?
– Я уже сказал, – напомнил Стивен. – С армией. Каждому солдату объяснили и вписали в памятку, что сионизм – это расизм и фашизм. С цитатой и указанием параграфа, а то у нас есть дотошные и грамотные даже среди низшего состава, могут полезть проверять. Так что армия настроена очень решительно. Мы – демократическая страна, с фашистами боролись всегда, еще при Гитлере. Так что солдаты с теми, кто сопротивляется, церемониться не будут.
Ави слушал, чуть кивал, лицо оставалось неподвижным, даже глаза не меняли выражения. Стивену показалось, что он даже доволен жесткими формулировками и свирепым настроем армии, окружающей Израиль.
Мария спросила тихо:
– Ты ему веришь?
Ави уточнил:
– Тому, что говорит, или тому, как есть на самом деле?
– Тому, что случится.
Ави ответил замедленно, раздумывая над каждым словом:
– То, что США хотят раздавить Израиль, – несомненно. То, что армия настроена против евреев, – не тайна, в любой армии мира евреев ненавидят и унижают. Дай им возможность применить оружие против страны евреев… да тут ни одного живого человека не осталось бы!..
Она зябко передернула плечами:
– Чудовищно.
– В этом все и дело, – согласился Ави. – Слишком чудовищно. Слишком! Для такой демократический страны, как Соединенные Штаты, это чересчур. Потому я тоже полагаю вслед за нашим министерством… и правительством, что это всего лишь демонстрация силы. Для устрашения. С целью вынудить пойти на дальнейшие уступки… Стивен, а как ты считаешь?
Кровь бросилась Стивену в голову, он потер ладонями виски, с силой открыл и закрыл глаза.
– Вы меня спрашиваете, – спросил он хрипло, – чтобы поступить наоборот?.. Но вы ошибаетесь насчет войсковых учений. Если уж сюда пригнали такую армаду, то заставят отработать израсходованное авианосцами дизельное топливо. Хотя да, в самом Вашингтоне тоже полагают… как и в остальном мире, что это так, попугать иудеев…
Ави спросил остро:
– А ты? Почему ты считаешь, что будет война?
– Разве это будет война? – спросил Стивен. – Разве что слона с микробом?.. Армия еще не вступала на территорию Израиля, но здесь штатовских коммандос уже больше, чем во всей израильской армии!..
– Почему ты уверен, что война будет? – повторил Ави вопрос уже жестче.
Стивен развел руками, краем глаза видел, что Мария все еще контролирует каждое его движение.
– Я в самом деле прошел через много… дел, – ответил он. – Побывал в таком дерьме! Видел интриги, ловушки, предательства, двойных и тройных агентов… видел, как командование отрекается от своих людей, оставляя их на смерть, только бы не пропустить повышение в звании… Спинной мозг мой уверен, Ави. Спинной мозг!
Мария побледнела, Ави странно посмотрел на него, губы дернулись.
– Спинной мозг, – сказал он задумчиво. – Спинной мозг… Как ни странно, весомый довод. Правда, ты не поверишь, но мне тоже доводы разума подсказывают, что мы не правы, надо эллинизироваться, ассимилироваться, но… понимаешь, спинной мозг против. Он как будто знает больше меня. Он как будто получает сигналы свыше.
Стивен покачал головой.
– Против вас не Америка, – сказал он. – Против вас – человечество.
Ави промолчал, глаза стали серьезными и задумчивыми, а Мария впервые обратилась к Стивену:
– А ты не подумал, что был прав, когда так пылко обвинял нас в тех жестокостях, которые совершали древние цари, завоевывая Палестину?.. Ну, когда мы уничтожали все живое, не щадили не только младенцев, но убивали даже скот, рубили сады и сжигали склады с зерном?
Он насторожился:
– Я не отказываюсь от своих слов. Конечно же, вы это делали…
Она договорила:
– Заканчивай, не останавливайся. Ты говорил, что мы и сейчас такие же.
– Ну, – проговорил он с некоторым чувством неловкости, – это, возможно, полемический перехлест…
Она покачала головой:
– Нет. Вовсе нет. Мы в самом деле такие. И мы приняли меры к тому, чтобы Израиль отныне никогда-никогда не был разрушен.
Холодом повеяло в комнате. Стивен ощутил ужас, холодный ужас, губы похолодели, он едва произнес:
– Ранцевые бомбы?
– Ранцевые бомбы, – повторила она. – Еще в семидесятые годы мы начали провозить их в самые крупные города США и Европы. Там они и сейчас, надежно упрятанные. И с каждым годом таких бомб становилось все больше.
Ави кивнул, поднялся.
– Стивен, – проговорил он, – можешь мне поверить, они в самом деле надежно упрятаны в городах Америки.
Мария вздохнула и сказала совсем другим голосом:
– Стивен, Стивен… я уже спрашивала тебя… почему ты уверен, что победителем выйдет… человечество?
Ави почти сочувствующе кивнул Стивену, Мария спрятала пистолет и отодвинулась к двери. Ави сунул руку ей в карман, выудил ключи и бросил на стол перед Стивеном. В глазах контрразведчика была грустная насмешка.
Затем они ушли, а он долго сидел в ее квартире, тупо глядя в стол и чувствуя, как темное отчаяние поднимается из глубин рациональной души. Насчет бомб, конечно, бред, Ави нарочито создавал иллюзию очень открытого и правдивого человека, чтобы в конце концов всобачить ему эту дезу. Может, только потому и не пристрелили, чтобы он как можно скорее сообщил о страшной угрозе в штаб.
Конечно, сообщит, но там посмеются. А по возвращении, сказал себе яростно, срочно к психиатру. Не к психоаналитику, к этим все ходят регулярно, это как бы правило хорошего тона: демонстрировать безукоризненную прозрачность мыслей и чувств, как в банковских операциях, а к настоящему специалисту, что возится с психами, получившими тяжелые расстройства.
Они же явные психи, как можно заявлять такое, и непонятно, что в нем дрогнуло, что дало трещину. И сейчас чувствует себя без опоры под ногами, хотя это настоящее безумие. Даже не в том, что Израиль снова может уцелеть, этого не случится, США – не Вавилон, не Эллада и не Рим. Меры приняты, даже со стократным запасом, это уже самое окончательное решение еврейского вопроса, но самим намеком, что большинство… может быть не право. Даже не право.
Кощунственным намеком.
Отвратительным.
Глава 13
Он встал из-за стола, тугой узел в желудке чуть ослабил хватку, но во рту сухо, а в груди горько, словно на своем же ранчо упал со смирного коня и ухватил зубами куст полыни. В квартире будто незримый покойник, Стивен походил взад-вперед по комнате, взгляд все время цеплялся за ключи. Странный жест: оставить их противнику, мол, ну укради, укради мое столовое серебро, чтобы я о тебе плохо думала!
А вот вообще не уйду, мелькнула мысль. Сейчас пойду на кухню и приготовлю ужин. А когда Мария вернется, поговорим уже без всякой политики, идеологии, религиозных различий. В конце концов, это у них тут в Израиле средневековье какое-то, пусть выглянет в окно на окружающий мир!
Есть же в Израиле прогрессивные евреи, их куда больше, чем этих проклятых расистов. Эти прогрессивные организовывают шумные и многочисленные митинги в защиту прав арабов и особенно – жестоко притесняемого палестинского народа, поддерживают и по мере сил финансируют фестивальные шествия педерастов… то бишь геев – вот бы их всех в газовые камеры! Но в данном случае свобода для пидоров означает свободу вообще, и потому демократически мыслящие евреи, морщась и зажимая носы, все же поддерживают и требования свобод для геев, и протесты против оскорбляющих достоинство обысков палестинцев…