– Восемнадцатого июня? – переспросил он. – Тоже утром, да?
Карпатский сверился со списком.
– Поздним утром, скорее. Почти днем.
– В то утро меня разбудил какой-то спам-звонок. То есть я так подумал, потому что в трубке были только какие-то шумы, а потом вызов сбросили. Так бывает, когда робот дозванивается, а переключить на оператора или включить записанный текст по какой-то причине не может… Это был единственный звонок тем утром. Со мной никто не говорил, мне только звонили!
– И ты так хорошо это запомнил? – усомнился Соболев. – Спам-звонок двухмесячной давности?
– Я хорошо запомнил то утро! То есть… день, – принялся торопливо объяснять Савин. – Чуть позже я собрался ехать на озеро и едва не упал в шахту лифта, потому что кабина не приехала. Такое со мной случилось впервые в жизни, я очень испугался! Потому что если бы сделал еще шаг – разбился бы насмерть, у меня тринадцатый этаж… Но потом случилось нечто еще более странное: когда двери закрылись, я нажал кнопку вызова еще раз, и они сразу опять открылись, кабина никуда не ехала, потому что уже стояла на месте! Такие вещи делают день запоминающимся…
– Что ты нам мозги крутишь? – тихо и зло спросил Соболев, наклоняясь вперед, словно собираясь все-таки врезать Савину снова.
– Ничего я не кручу, я правду говорю! Посмотрите по своей распечатке: я хоть раз сам звонил Софии? Или только она мне? Но откуда я тогда мог знать, что это она, если она звонила и только молчала?
– А зачем ей было это делать? – не унимался Соболев. – Вряд ли она скучала по звуку твоего голоса! Очевидно же, что ты не главный герой ее романа!
– Андрей, остынь, – велел Карпатский, бегло просматривая файл. – Он прав, все вызовы на его номер – исходящие. То есть это София звонила ему, а он ей – никогда.
– Вот видите! – торжествующе воскликнул Савин, раздраженно швыряя ком окровавленных салфеток в сторону, поскольку кровь из носа наконец перестала течь.
– Только твоя версия про молчание в трубку и спам-звонки тоже не выдерживает критики, – спокойно продолжил Карпатский, снова разворачивая смартфон экраном к нему. – Разговоры длятся в среднем около минуты, а восемнадцатого июня так и все полторы. Как-то сомневаюсь я, что ты так долго слушал шумы на линии и ждал ответа или отбоя. Что-то тебе успевали сказать, а ты – выслушать.
Торжество во взгляде Савина вновь сменилось недоумением. Он нервно замотал головой.
– Нет-нет, тут какая-то ошибка! Восемнадцатого разговор длился не дольше десяти секунд! И то только потому, что я едва проснулся и медленно реагировал. В противном случае я и столько слушать бы не стал…
Он вдруг опять замер, глядя в одну точку, как будто сообразил что-то еще.
– Ты чего завис? – с подозрением, но без особого нажима спросил Соболев.
– В какие дни, говорите, были звонки? Восемнадцатого июня, вчера, а еще когда? Три звонка в июле?
– В первых числах, – подтвердил Карпатский. – И в первых числах июня был звонок, а до того – в мае, в апреле, марте…
Он снова показал распечатку Савину. Тот всмотрелся в даты, беззвучно шевеля губами.
– За все даты не поручусь, особенно весенние, – наконец медленно произнес он, – но вчера, в первых числах июля и восемнадцатого июня мне снились мои сны…
– Опять ты со своими… – начал было Соболев, но Карпатский жестом остановил его.
– Дай ему сказать!
– Вчера мне приснился Кирилл Надежин с плеером в руках, – торопливо продолжил Савин. – В начале июля мне снились зеркала. А восемнадцатого июня мне снился ритуал с камнем, который в итоге провела Диана с Владом! Вы понимаете, что это значит?
– Пока не совсем, – признался Карпатский.
– Никаких пророческих снов я не вижу! Это все София и ее внушения! Она звонила и говорила, что мне нужно помнить, а я принимал это за воспоминания о настоящих снах…
– Это что-то вроде гипноза? – уточнил Карпатский.
– Разве человека можно загипнотизировать по телефону? – возмутился Соболев. – Слав, он нам лапшу на уши вешает!
– Ничего я не вешаю! Все зависит от внушаемости объекта, если она высокая, можно и по телефону. Но проще однажды загипнотизировать очно и внедрить в голову нечто вроде… переключателя. Кодовое слово или звук, который в дальнейшем будет моментально погружать объект в транс.
– Ладно, предположим…
– Слав, ты что, ему веришь?
– Я сказал: предположим, – с нажимом повторил Карпатский. – Зачем это ей? Твои сны… точнее, то, что мы за них принимали, обычно содержали какие-то ключи, подсказки… Зачем Софии давать их тебе и, соответственно, нам?
– Быть может, это как с теми комнатами? – предположил Савин после паузы. – Квест с подсказками? Она направляла нас…
– Зачем? – резко повторил вопрос Соболев.
– Я не знаю! – раздраженно отозвался Савин. – Она мне не отчитывалась! Просто использовала…
– Может, в этом причина… – задумчиво пробормотал Карпатский.
– В чем? – не понял Соболев.
– Не в чем, а чего. Того, что во сне Савин видел с плеером Надежина, а в видении Влада плеер держал Назаров. Не понимаю, правда, как Мельник умудрилась внушить тебе сон, который повторил еще не случившееся видение?
– Может быть, видения Влада тоже внушены ею? – предположил Савин. – И она просто перепутала, кто должен держать плеер?
– Женщина, которая сплела вокруг озера и Федоровых такую паутину, вдруг с утра четверга до его вечера забыла, кто должен держать плеер? – усомнился Карпатский.
– Может, видение Влада стало ответом на внушенный сон? – в свою очередь предположил Соболев, очевидно, внезапно допустив, что все сказанное Савиным – правда. – Своего рода корректировкой?
– Но какая разница, кто его держит? – задался вопросом Карпатский, выпрямляясь. – Зачем ей в принципе выводить нас на второй плеер?
– После моего как бы сна мы решили, что речь идет о плеере, который Надежин утопил, – заметил Савин.
– Вот! – оживился Соболев. – А видение Влада дало понять, что речь не о том! Мол, другой мужик и плеер тоже другой.
– Возможно, но на какие мысли Мельник планировала нас навести этим внушенным сновидением? – не унимался Карпатский.
– Вот схватим эту бабенку, обязательно спросим, – пообещал Соболев. – Если не пристрелим при задержании.
Карпатский задумчиво кивнул. Да, возможно, это они теперь смогут узнать только от самой Софии Мельник.
Он скользнул взглядом по Савину, так и сидевшему на полу. Кровотечение из носа тот остановил и большую часть крови вытер, но на лице остались подсохшие разводы.
– Тебе бы умыться. Андрей, помоги ему.
Соболев возмущенно посмотрел на него, но Карпатский ответным взглядом дал понять, что возражения не принимаются, поэтому ему пришлось подчиниться.
Когда Савин зашел в ванную и включил воду, Карпатский пошарил взглядом по полу, нашел скомканные окровавленные салфетки и поспешно отнес в свой номер, где положил в пакетик из-под одноразовых приборов. Пакета для улик у него в кои-то веки при себе не оказалось.
Глава 19
21 августа, суббота
Медвежье озеро
К выполнению принятого большинством голосов плана приступили с самого утра. Часть дня ушла на то, чтобы освободить гостиницу и озеро от постояльцев и прочих визитеров, коих в выходной день в такую погоду приезжало немало. Никто не хотел подвергать опасности посторонних людей, а гарантировать их отсутствие можно было только радикальными способами.
Заботу об этом взял на себя Карпатский. Он уехал утром, едва в ресторане начали подавать завтрак. Вернулся почти два часа спустя в сопровождении трех патрульных машин с включенными мигалками, в каждой из которых сидели двое, а то и трое полицейских. Выглядело это весьма эффектно и моментально привлекло внимание тех, кто уже нежился на берегу в лучах утреннего солнца.
Молодые патрульные сразу взялись за дело. Пока один через громкоговоритель сообщал о необходимости немедленно покинуть территорию в связи с проведением оперативных мероприятий, другие натягивали ленты, а третьи подходили к людям, просили собрать вещи и вернуться в здание гостиницы либо пройти к своим машинам и уехать.
В то же время в главном холле сам Карпатский разыгрывал роль злого полицейского, требуя закрыть гостиницу и разогнать всех постояльцев как можно скорей. В роли этой он был действительно хорош и убедителен.
– Если через полчаса здесь еще кто-то останется, я закрою вашу гостиницу навсегда, вы меня поняли? – нарочито громко, чтобы слышали все мимо проходящие, угрожал он.
– У вас постановление-то есть? Или какая-то другая бумага, дающая вам на это право? – так же громко «отбивалась» Юля.
– Еще бы!
И он сунул ей под нос какую-то бумажку с печатями. Юля сделала вид, что пытается вчитаться, но Карпатский проворно забрал документ и спрятал его в папку.
– Постойте, я должна показать это нашему юристу!
– Потом покажете. Если вы немедленно не приступите к освобождению здания от посторонних, я задержу вас и всю вашу команду за препятствование расследованию. Давайте не будем ссориться, Юлия Андреевна. Это не в ваших интересах.
Юля решила, что этого вполне достаточно, и объявила через систему радиоточек в номерах, что по требованию полиции гостиница закрывается на неопределенный срок и всем гостям, независимо от оплаченного срока проживания, необходимо немедленно ее покинуть. Конечно, она пообещала вернуть денежные средства за те дни, которые клиенты не смогли провести на озере.
После начался бардак, который, конечно, не успел рассосаться в якобы отведенные Карпатским полчаса. Понадобились все три, и за это время Юля и дневной администратор много чего выслушали в свой адрес. Им угрожали плохими отзывами в интернете и жалобами во все инстанции вплоть до администрации президента. Они в ответ только улыбались и приносили извинения за доставленные неудобства.
Юля с удивлением понимала, что все это ее совершенно не трогает, хотя еще недавно от подобного потока негатива могла даже расплакаться. А теперь ей было все равно. То ли из-за того, что она понимала: на этот раз гостиница закрывается навсегда и отзывы им уже неважны, а до реальных жалоб дойдет от силы десятая часть тех, кто угрожает. То ли потому, что нависшая над ней и ее близкими угроза лишала всю эту возню и ценности, и смысла.