— Вы, мальчики, выглядите как двойники Элвиса, — фыркнула Морин.
Джек перевернулся на спину, чтобы понаблюдать за представлением.
— А я здорово умею говорить, — заявил он. — И ничего с моими ногами не происходит. Деда, а у тебя бывает такое?
Джордж покачал головой:
— Не-а. Вы должны были унаследовать от меня стальные нервы.
— Стальные нервы, — пробормотал Джек себе под нос. — У меня стальные нервы.
— Морин, а у вас? — спросила Элен.
— Вообще-то, я вполне справляюсь с речами, — неожиданно ответила та. — Даже произносила рождественскую речь в нашем теннисном клубе лет сорок подряд. И все проходило благополучно.
— Мама просто шутит, — сказал Патрик, откидываясь на спинку стула с бокалом пива.
— Большинство мам совершенно не умеют шутить, — проговорил Саймон. — Но только не наша.
Оба сына явно гордились своей матерью. Морин просияла.
— Иногда ее шутки бывают довольно сальными, — сообщил Джордж. — Моя жена отлично умеет рассказывать сальные анекдоты.
— Да ничего подобного! — хихикнула Морин.
— И у меня есть шутка! — закричал Джек. — Тук-тук!
И тут же раздался стук в дверь. Все засмеялись.
— Я же еще не сказал главного, — обиженно произнес Джек.
— Просто кто-то постучался тогда, когда ты сказал «тук-тук», — объяснила Морин. — Вот мы и засмеялись при таком совпадении. Интересно, кто бы это мог быть? Я никого не жду. Вы, мальчики, кого-нибудь приглашали?
— Может, это просто коммивояжер? — предположил Патрик. — Могу поспорить, он предложит вам сменить телефонную компанию.
— Ну, не знаю, — протянула Морин, не двигаясь с места, как будто им действительно нужно было сначала решить эту головоломку.
— А может, это один из свидетелей Иеговы? — Джордж тоже не сделал попытки встать со стула.
В дверь снова постучали.
— Даже представить не могу, кто бы это мог явиться в такое время, — задумчиво проговорила Морин. — В такой-то час! Прямо перед ужином!
— Эй, народ! Это же самое невероятное, что только с нами случалось! — воскликнул Саймон с таким искренним изумлением на лице, что Элен поначалу показалось, что он это всерьез. — Наша жизнь на кону! Это…
— Пойду открою, — сказал Патрик, опираясь ладонями о колени.
— Лучше я.
Джек вскочил и быстро вышел из комнаты.
Донеслось лязганье замка, а потом — отчетливый женский голос.
— Похоже, какая-то обалденная красотка отчаянно пытается выследить меня, — шепнул Саймон Элен, прикрывая рот ладонью. — Со мной такое постоянно случается.
— Постоянно случается в твоих фантазиях, — уточнил Патрик.
Они услышали голос Джека.
— Думаю, он рассказывает таинственной гостье шутку про «тук-тук», — усмехнулся Саймон.
— Ну, наверное, мне следует пойти самой, но я просто вообразить не могу, кто это может быть!
Морин вышла из комнаты, приглаживая волосы.
Они услышали женский смех — и вдруг Патрик с такой силой ударил бокалом по кофейному столику, что пиво расплескалось во все стороны.
— Да вы надо мной издеваетесь!
— В каком смысле издеваемся? — спросил его отец.
Патрик вскочил и приподнял занавески на том окне, что выходило на улицу. Он покачал головой с неприятной и горькой улыбкой, снова опустил занавески и стремительно вышел из комнаты, даже не посмотрев на Элен.
Элен почувствовала, как сердце начинает колотиться все быстрее и быстрее. Она вспомнила, как Патрик всю дорогу сюда одним глазом постоянно посматривал в зеркало заднего вида. А когда они остановились перед домом его родителей, с видимым облегчением заявил:
— Нет, не видно!
— Что происходит? — спросил отец.
— Думаю, что вы-знаете-кто решил к нам заехать, — сказал Саймон и посмотрел на Элен грустно и одновременно с любопытством.
— Черт побери! — воскликнул Джордж. — Я, пожалуй, пойду гляну, не пригожусь ли им там в качестве третейского судьи.
— Полагаю, ты о ней знаешь, — осторожно начал Саймон, когда они остались в комнате вдвоем. — Ну, о его бывшей.
— Да, — кивнула Элен.
Она крепко прижимала ладони к бедрам, чтобы удержать себя на месте, не вскочить и не броситься к двери.
Мне просто хочется увидеть, как она выглядит!
Элен напряглась, прислушиваясь к происходящему в прихожей.
Саймон покачал головой:
— Должно быть, для тебя это немного жутковато. Расстраиваешься?
— Ох, в общем-то, нет, — ответила Элен. — Я даже никогда ее не видела.
Она изо всех сил постаралась, чтобы ее слова не прозвучали как жалоба.
До них донесся голос Патрика, громкий и отчетливый. Элен прежде ни разу не слышала, чтобы он говорил таким резким и неприятным тоном. Сразу возникал образ здоровенного краснолицего человека, крепко держащего телекамеру во время вечернего выпуска новостей.
— Саския! Если ты не уйдешь сию минуту, я вызову полицию! Ты перешла все границы. Это недопустимо.
А потом послышался голос Джека, высокий то ли от страха, то ли от волнения:
— Папа, почему ты хочешь звонить в полицию?
Саймон поморщился:
— Пожалуй, попытаюсь хотя бы увести оттуда Джека.
Он вышел из комнаты. Элен осталась сидеть на своем месте как пришпиленная. У нее не было достаточно уважительной причины, чтобы тоже поучаствовать в событиях.
Элен гадала, не грозит ли семье Патрика что-нибудь. Вдруг Саския достанет из сумки пистолет или огромный кухонный нож? В книгах говорилось, что большинство жертв преследователей не подвергались физическому насилию — их только морально терроризировали, — но были и ужасающие случаи из реальной жизни, когда несчастные жертвы в итоге погибали.
А может быть, ее матушка была права и ей следует побеспокоиться о собственной безопасности? Вдруг она сама является целью Саскии? Если бы Элен погибла, ее мать жутко разозлилась бы.
— Так, хорошо, давайте все просто успокоимся.
Это заговорил отец Патрика. Элен до сих пор так и не расслышала толком голоса Саскии.
Она поставила свой бокал на подставку, чтобы не испачкать ненароком вязаную крючком салфетку, и принялась бесцельно бродить по комнате. На книжной полке теснились фотографии в рамках. Элен увидела на одном из снимков Патрика рядом с какой-то женщиной и жадно схватила фото. Может, это и есть Саския?
Потом она разобрала, что снимок сделан в больнице, и сообразила, что эта молодая светловолосая женщина в постели с младенцем в голубом одеяльце на руках наверняка Колин, жена Патрика. Его покойная жена. Возможно, те раковые клетки, что убили ее год спустя, уже поселились где-то в ее теле и набирались сил для своей зловредной атаки.
Патрик забрался в кровать, чтобы очутиться рядом с женой. Они прижимались друг к другу, откидываясь на спинку больничной койки. Колин одной рукой обнимала младенца, а пальцы другой переплелись с пальцами Патрика. Можно было заметить, что тот крепко сжимал руку жены.
Колин улыбалась младенцу. Патрик улыбался в камеру. Это было всего восемь лет назад, но Патрик выглядел иначе, он был таким молодым. Глаза казались более круглыми, щеки пухлыми, волосы гуще и длиннее, футболка на нем была совсем молодежная. Колин явно не расчесывалась, а Патрик не брился. Должно быть, прошло всего несколько часов после появления на свет Джека. И вид у обоих был изумленный, такой, какой Элен не раз приходилось видеть на первых снимках родителей с новорожденным. «Вы только посмотрите, что мы сотворили!» Рождение первенца. Одно из тех повседневных событий, которое кажется чудом лишь тем, кто непосредственно к нему причастен.
Элен ощутила легкое смущение. Весь сегодняшний день она думала о сексе под душем с мужем вот этой самой молодой женщины. Как это убого, даже вульгарно. У Патрика были настоящие отношения с Колин. Он женился на ней, они произвели на свет ребенка. Эти отношения со временем лишь укреплялись. По тому, как тело Патрика стремилось к Колин, сразу было видно, что он по-настоящему ее любил.
Внезапно Элен почувствовала свое родство с бедной, глупой, безумной Саскией, что стояла сейчас у входной двери. Она продолжала цепляться за прошлое, превращаясь в полную дуру. Если бы прелестная Колин — а она была прелестна, это даже по фотографии нетрудно было понять — не умерла, Патрик и не посмотрел бы в сторону Саскии или Элен.
Смерть — это такой элегантный способ завершить отношения. Никаких прелюбодеяний, никакой скуки, никаких бесконечных пустых разговоров по вечерам. Никаких разводов. Никаких «Я слыхал, она все еще одна». Никаких случайных встреч на вечеринках у общих знакомых, на чужих свадьбах. Никаких «Она явно набирает вес» или «Она явно стареет». Смерть — это прекрасный финал и тайна, и за умершим навсегда остается последнее слово.
— Это моя мама.
Элен вздрогнула.
Джек стоял рядом с ней, глядя на фотографию в ее руках.
— Я в тот день только родился. Моя мама умерла.
— Да. — Элен осторожно поставила фотографию на место. Интересно, Джек испытывает по отношению к умершей матери такие же чувства, какие испытывала сама Элен по отношению к несуществующему отцу? — Знаю.
— Бывшая подруга моего отца стоит там, у входа, — сказал Джек. — Саския. Она какое-то время жила с нами.
— Ты ее помнишь? — с удивлением спросила Элен.
Джек хитровато покосился на нее:
— Вроде как. Я помню, как она забирала меня из школы и обычно говорила: «Добро пожаловать домой, Джек!» И у нее всегда стояла маленькая тарелка с бисквитами, и фруктами, и еще чем-то. — Тут Джек бросил на Элен предостерегающий взгляд. — Но только папа не любит о ней говорить!
— Знаю.
Почему именно Саския забирала Джека из подготовительной школы? Разве она тогда не работала? Почему не Патрик заезжал за сыном?
С улицы послышался довольно резкий женский голос, а потом хлопнула дверца автомобиля и скрипнули шины.
Он сказал, что вызовет полицию, если я не уеду.
А я даже не знала, что он туда собирается. И так радовалась тому, как выгляжу в красном платье, и все еще ощущала себя очищенной после плавания голышом в океане. Казалось, что навестить отца и мать Патрика — это совершенно обычное дело, ничего особенного. Даже закрались мысли, что, возможно, пришло время восстановить старые дружеские связи — и почему бы не начать именно с этого дома?