— Ладно, давайте просто успокоимся и все обдумаем. Нельзя терять головы. Ну же, Мак. Мы тут не враги.
Макклеллан еще добрую секунду смотрел на Истленда волком, пока наконец не уселся на место.
— Скажем, он жив, — проговорил Хьюи, — так с какой же ему стати высовываться теперь? Он ведь тоже отправится в тюрьму.
— Господи, ну что за мужики! — воскликнул Макклеллан. — Вы двое залетели так высоко, что считаете, будто у вас и мозги лучше. Ему незачем высовываться. Достаточно по почте отправить то, что у него есть, в «Нью-Йорк таймс». Или в Си-эн-эн. Или в Департамент юстиции. Вам чертовски хорошо известно, чем он располагает. Он украл это у нас. С нашей стороны было глупо сотворить это дерьмо — свидетельство того, что мы сделали.
— Он мог сделать это в любой момент за последние сорок лет, — спокойно сказал Истленд. — И еще не сделал.
— И если мы не станем будить спящую собаку и на сей раз, как предлагает Дэнни, то переживем эту историю в целости и сохранности, — добавил Хьюи.
— И все пойдет как прежде, — подхватил Истленд. — Не раскачивай лодку.
— Вы, парни, просто не врубаетесь, — затряс головой Макклеллан. — Вы не видели выражения глаз Декера. А я раскопал его подноготную. Он был сообразительным копом на Среднем Западе. Его пригласили работать в новой оперативной группе, сформированной ФБР. Но это побоку, я прочел это у него по глазам. Как читал по глазам квотербека на поле. У кого было больше перехватов, чем у меня, на чемпионате средних школ в последние три года, а? У кого? Скажите!
— Ни у кого, — устало проронил Истленд. — Двулицый Мак, защита и нападение.
— Именно. И я вам говорю, что этот козел Декер так просто не сдастся.
— Да, ты донес это вполне внятно, — согласился Хьюи.
— А что именно он может нам сделать, Мак? — спросил Истленд. — Брось ты это.
Допив свой бокал, Макклеллан уделил несколько секунд обдумыванию ответа.
— В прежние дни ответ был бы вполне ясен.
Истленд поглядел на Хьюи. Тот не сводил глаз с Макклеллана.
— Ты предлагаешь, чтобы мы… что, взорвали его?
— Это было пятьдесят лет назад, Мак, — сказал Хьюи. — Сейчас время другое. И совсем другое место.
— Тогда наш образ жизни был под угрозой, и мы перешли к действиям, — Макклеллан грохнул кулаком о стол. — Мы не позволяли окаянным спящим собакам дрыхнуть. Сейчас мы снова под угрозой. И я за то, чтобы перейти к действиям. Мир не так уж и переменился. На самом деле я вижу, как маятник качнулся назад, туда, где ему и место. Это видно повсеместно. Люди хотят вернуть свою страну обратно. Политики говорят это вслух. Принимаются законы. Дьявол, Хью, тебе же виднее с того места, где ты сидишь. Люди больше не хотят терпеть это дерьмо. И самое время, будь оно неладно! Дьявол, да хотя бы ради будущих поколений американцев.
Хьюи поглядел сквозь иллюминатор на белые облака внизу.
— Тогда мы сделали глупость. Мы были молоды и опрометчивы. И совершили ошибку.
— Ты сам в это не веришь, — отрубил Макклеллан.
— Конечно, верю, — Хьюи поглядел на него. — Я юрист. Я был членом конгресса более трех десятилетий. Я председатель, вероятно, самого важного комитета на Холме.
— Ля-ля-ля, фа-фа-фа, — помахал Макклеллан пустым бокалом. — Прямо сейчас это говна не стоит. Говно! Так что не вешай мне его на уши, мистер Великий и Могучий.
— Я генеральный директор компании, котирующейся на бирже, Мак, — увещевал Истленд. — Шестидесятые были да сплыли. Хью прав, мы больше не молодые отморозки с мозгами в заднице.
— Вот такой настрой и довел страну до выгребной ямы, в которой мы очутились, — Макклеллан нацелил на него палец. — Плохое случается, когда хорошие люди ничего не делают.
Истленд обменялся с Хьюи еще одним взглядом.
— Мы ведь прежде всегда ставили предложения на голосование, верно? — сказал Хьюи.
— Верно, — подтвердил Истленд.
— И я голосую за то, что если ситуация не изменится, — провозгласил Хьюи, — то мы отступим и не будем предпринимать дальнейших шагов.
— Поддерживаю, — заявил Истленд.
Макклеллан испепелял обоих взором добрую минуту, прежде чем сказать:
— Вы двое превратились в парочку настоящих додиков.
— Мы просто практичны, Мак, — ответил Хьюи. — И мы проголосовали. Ты признаешь результаты голосования?
— Подчинюсь, — буркнул Макклеллан. — Пока. Но если положение дел переменится, вы признаете тот факт, что мы должны прикончить этих сукиных сынов? — Не дождавшись от обоих в ответ ни слова, он возвысил голос: — Признаете? Или снова проголосуете и удерете, поджав свои окаянные хвосты?
— Если положение дел переменится, мы перейдем к действиям, — уступил Истленд, а Хьюи кивнул.
— Ты имел в виду, убьем, — уточнил Макклеллан.
— Если это потребуется, — сказал Истленд. — В тюрьму я за это не пойду. Это было слишком давно, и я считаю, что расплатился за все. Мы сделали для мира много хорошего.
— Аминь, — поддержал Хьюи. — Пожизненное служение. Это все искупает. Даже то, что мы совершили, — добавил он. — Пятьдесят лет праведной жизни против пары опрометчивых поступков, о которых мы теперь сожалеем. За годы я помог многим людям. Моя совесть чиста. Бог меня простил, я в это искренне верю.
— Я чувствую то же самое, — подхватил Истленд. — Я жертвовал миллионы на благотворительность. Старался сделать мир лучше. Я даже финансировал программы для детей черных и мексиканцев. Протягивал им руку помощи. Вы знаете, у очень многих из них отцы сидят по тюрьмам. Очень прискорбно. Но я примирился со своим прошлым. Мне по душе то, каким человеком я стал. Всякий совершает ошибки по молодости. Как и мы. Но мы уплатили долг, так сказать.
— Может, вы и жалеете о прошлом, но я — черта лысого! — огрызнулся Макклеллан.
— Тебе надо прекратить подобные речи, — предостерег Истленд. — Климат переменился. Нельзя быть шефом полиции, даже в Миссисипи, и рассуждать подобным образом. Ты просто не можешь. Можешь так думать, если хочешь, но ради бога, держи эти мысли в голове.
— Само собой, политкорректное полицейское дерьмо, — прорычал Макклеллан. — Только не говори, что превращаешься в одного из этих придурков.
— Я только говорю, — втолковывал Истленд, — что мир изменился. Мне приходится иметь дело с несколькими черными генералами. Мой финансовый директор — черный. У меня даже есть черный друг.
— У меня есть черные члены комитета, — присовокупил Хьюи. — А представляя Миссисипи, я, безусловно, имею множество черных избирателей. Не то чтобы я был согласен с большинством их окаянных требований, по сути сводящихся к милостыне от государства. Но они есть и никуда не денутся.
— Чушь собачья, держу пари, вы всех их любите будь здоров, — пренебрежительно бросил Макклеллан. — Любите как белых.
— Конечно, нет, — заспорил Истленд. — Но мы все равно вынуждены иметь с ними дело. В том-то и суть.
— В свое время мы дали хороший бой, — изрек Хьюи. — И, к сожалению, проиграли. Мы должны смириться с этим. Это не меняет того, что мы думаем, но это не должно сказываться на образе наших действий. Иначе я лишусь своего кресла, а Дэнни — своей компании. Все осложнилось, Мак. И тебе это известно. Мы должны отвечать за это. В самом деле должны. Но об убийствах я сожалею. Были и другие способы донести наше мнение. Мы не должны были убивать — во всяком случае, детей. Я до сих пор об этом думаю.
— Если б только твой старик слышал твои речи, — с отвращением процедил Макклеллан, — он бы в гробу перевернулся. Вот он был человеком, не изменявшим своей вере. Отдай им дюйм, а они отхапают милю. Маленькие цветные вырастают в больших цветных. А теперь еще и гомики с лесби. И транс-фрики. И вы твердите мне, что это выглядит Америкой? Да?
— Если положение дел переменится, — повторил Истленд, — мы перейдем к действиям, я тебе обещаю. Это будет сделано.
— Я тоже хочу быть там, — заявил Макклеллан и посмотрел на Хьюи. — Но сомневаюсь, что наш бесстрашный конгрессмен тоже. Он может потерять слишком многое, так где уж ему теперь задать добрую драку, верно, Хью?
Макклеллан налил себе еще выпить. Хьюи и Истленд буквально окаменели в своих креслах.
— Дьявол, парни, давайте хотя бы ритуал соблюдем. — Он приподнял свой бокал. — За трех долбаных мушкетеров!
Двое других неохотно присоединились к тосту.
Осушив бокал, Макклеллан бросил его на ковер, проворчав:
— И распростимся навсегда с добрыми старыми Штатами. — Он нацелил указующий перст на Истленда. — Но когда положение дел переменится — а оно переменится, — жирдяй мой. Он грозил мне в моем собственном окаянном кабинете. Такая наглость не может остаться безнаказанной. Так что с Декером разберется искренне ваш. Ясно?
— Поверь мне, он твой с потрохами, — ответил Истленд.
Глава 68
— Ты уверен, что его тут нет? — спросил Марс.
Они смотрели на скромный дом Роджера Макклеллана, стоявший особняком на лесистом участке неподалеку от сельской гравийной дороги в двадцати минутах езды от центра города Кейн, штат Миссисипи.
— Он на съезде шефов полиции в Джексоне и до завтра не вернется.
— И как ты нарыл эту инфу?
— У меня за спиной ресурсы ФБР.
— Сигнализация? — тревожно поинтересовался Марс.
— Нет. Этот тип — шеф полиции. Кто ж к нему в дом полезет?
— Ну, очевидно, мы.
— Я могу сам. Ты можешь остаться в машине.
— Нет, вдвоем быстрее.
— Ты уверен?
— Нет, но пойдем уж, — ответил Марс.
Выбравшись из машины, они быстро пересекли гравийную дорогу и подошли к дому сзади. Декер посветил фонариком на замок.
— Всего одна сувальда. Тяжелая артиллерия не потребуется. Погоди…
Вставив универсальную отмычку в замок, он проделал несколько манипуляций, и дверь распахнулась.
Они зашли, и Декер закрыл дверь за собой.
— А что именно мы ищем? — спросил Марс.
— В кабинете Макклеллана недоставало снимка.
— Ладно.
— Его-то мы и ищем.
— Но что это докажет?