Но тут он вспомнил, что с приходом к власти Барака Обамы спецслужбы США резко изменились. Служба за рубежом, и особенно в разведке, рассматривалась демократами не как почетная работа, а прежде всего как синекура, сходная с дипломатическими постами, и средний уровень подготовки и активной деятельности офицеров спецслужб в американских миссиях за границей упал до невиданно низкого уровня.
Тем не менее он повесил на лицо выражение крайнего дружелюбия и пошел, сопровождаемый ими, к заказанному столику. Просмотрев меню, он убедился, что ресторан «Индиго на крыше» не просто очень дорогой, а, возмож но, один из самых дорогих в Бейруте. Поэтому он отложил меню в сторону и сказал:
— Я все равно ничего не понимаю в этой кухне, и лучше всего будет, если повторю ваш заказ.
Троица весело заржала.
— Сразу видно детектива с его аналитическим умом! — воскликнул Кронин. — Я буду заказывать сразу на двоих, джентльмены, на себя и на Бартона.
Процесс выбора блюд и вин затянулся на добрых пятнадцать минут, из чего Бартон сделал вывод, что, независимо от той задачи, которую поставила себе троица, пригласив его сюда, американцы планировали попировать на славу.
Стол очень быстро оказался заставленным разными ливанскими закусками. Бейлис также заказал четыре бутылки дорогого ливанского вина, а в качестве аперитива — местную анисовую водку. В течение часа за столом звучали только возгласы одобрения и громкие восклицания — то были знаки наивысшего восхищения. Бартон тихонько посмеивался: он был свидетелем чревоугодия в чистом виде, чревоугодия без стеснения, даже чревоугодия напоказ. Он также обратил внимание, что все официанты знали его новых знакомых, а это предполагало, что они здесь частые гости.
Просматривая меню, он все же обратил внимание на цены. Прикинув, сколько было съедено и выпито дорогого вина только за один час трапезы, он пришел к выводу, что эти трое американцев платят за каждый обед в этом ресторане не меньше двух тысяч долларов. Сумма, однако, достаточно солидная даже для офицера высокого ранга.
Не менее разнообразным был и десерт, к которому Бейлис заказал дорогой французский коньяк. Но Бартон наконец дождался: за десертом начался разговор, ради которого его сюда позвали.
— Вы давно служите в полиции, Бартон? — спросил Кронин.
— Всю жизнь. Меня зовут Кристофер.
— Окей. Хорошая пенсия?
— Приличная.
— Если, конечно, не попасть впросак накануне выхода на пенсию, — хохотнул Мандини.
— Не говори глупостей, Марк, — вступил в разговор Бейлис. — Бартон не из тех, кто вообще попадает впросак.
— Ой, не говори, жизнь — сложная штука, — криво улыбнулся Кронин.
Бартон стал потихоньку догадываться, зачем его позвали сюда.
— Так как идет ваше расследование, Кристофер? — спросил Бейлис.
— Откуда вы знаете о нем? — делано удивился Бартон.
— Ваш посол сказал мне об этом.
— Вы хорошо его знаете?
— Очень, — подтвердил Бейлис. — Мы добрые друзья. Уже года три. Так как идут дела?
— До конца еще очень далеко.
— Но свет в конце туннеля виден? — снова хохотнул Мандини. Он, видимо, играл роль юмориста в этой компании.
— Я не кондуктор поезда, я — следователь, — пожал плечами Бартон. — Я приехал, чтобы помочь ливанским коллегам завершить расследование. Они полагают, что нашли убийцу, но он был застрелен при попытке к бегству. Чтобы закрыть дело, нужно, пожалуй, только доказать, что убийцей был именно он, водитель такси.
— Но ведь так оно и было, — веско заметил Бейлис. — Вы даже не представляете, сколько тут бывает подобных дел. Эти арабы просто охотятся на европейских женщин. А сейчас особенно: из Сирии бежали десятки тысяч молодых людей, и примерно половина из них не знали женщины. Ливан — довольно либеральная страна, женщины тут ходят в рестораны одни, часто возвращаются поздно: представляете, какой соблазн для кобеля, который не нюхал сучки?
— Не будем так говорить о людях, сэр, — покачал головой Бартон. — И потом, мы ведь пока не знаем, действительно ли таксист Малик убил женщину. Он ни признаться, ни отрицать свою вину теперь не может.
— Тем более нечего возиться с этим дохлым делом, — всплеснул руками Кронин. — Бросьте заниматься им, давайте лучше поедем завтра в какой-нибудь дворец или крепость. Например, в Сидон. Город, вошедший в историю человечества! Когда вас еще занесет в Ливан из вашего Скотленд-Ярда? А рестораны там не хуже этого, один — даже лучше. Называется «Таулет». Какие там мазилки — пальчики оближешь! Ну как, съездим?
— Боюсь, не смогу надолго отлучиться из Бейрута, — извиняющимся тоном заговорил Бартон. — Меня все время беспокоит лондонское начальство: я постоянно отвечаю то на звонки, то на электронную почту. Похоже, мне придется досидеть эту неделю до конца в Бейруте и выслушивать ту белиберду, которой ежедневно меня потчуют ливанские детективы. Но осталось всего три дня. Я думаю, столько я вытерплю.
— Вы не хотите поделиться со мной, чего вы достигли в вашем расследовании? — спросил Бейлис, пристально глядя на Бартона. — В конце концов, у нас тоже неплохие связи, и мы всегда можем проверить, говорят ли вам правду или морочат голову.
— Не сомневаюсь, сэр, но, по чести говоря, делиться нечем. Я встречался с представителем полиции, который изложил мне официальную версию, и с начальником службы безопасности посольства, которого беспокоит только одно: не будет ли к нему претензий из-за гибели сотрудницы посольства, причем высокого ранга. Но если в ближайшие два дня я зайду в тупик, непременно вам позвоню — если вы дадите мне вашу визитную карточку.
Вместо ответа Бейлис вынул из нагрудного кармана бумажник, вытащил карточку и протянул ее Бартону.
— Джордж Бартоломью Бейлис, — прочел Бартон имя на карточке. — Красивое имя, черт побери. Звучит очень аристократично, в духе романов восемнадцатого века. Вы не из Бостона родом?
— Нет, из Чикаго, — буркнул Бейлис.
Его спутники не дали Бартону своих визиток. Но он и без этого понял, что они к ФБР вряд ли имеют какое-либо отношение.
XVIII
На следующее утро Бартон поехал в британское посольство. Показав удостоверение дежурному офицеру, он пошел в приемную, где визитеров встречала миссис Уотмен.
Она встретила Бартона улыбкой.
— Чем могу помочь? — спросила она.
— Я хотел бы видеть политического советника.
— Мистера Мура? Он вас ждет?
— Нет. Необходимость его повидать возникла только сейчас.
— Я поговорю с ним, — пообещала миссис Уотмен. — Подождите в холле, пожалуйста. Вам сейчас принесут чай. Или, может быть, кофе?
— Все равно, — буркнул Бартон и отправился в холл.
Миссис Уотмен вскоре присоединилась к нему.
— Мистер Мур пошел к послу за разрешением на встречу с вами, — сказала она.
— Вот как! Теперь я могу общаться с сотрудниками посольства только через его превосходительство?
— Таково решение посла, — сказала она. — Ему виднее.
— Как сказать.
Миссис Уотмен посмотрела на него с некоторым удивлением и уплыла на свое рабочее место.
Политический советник вышел в холл через несколько минут. Он был маленького роста, довольно щуплый и в очках с толстыми стеклами.
Он быстрыми шагами подошел к Бартону, протянул руку и сказал хрипло:
— Мистер Бартон, я — Джеймс Мур, политический советник. Вы хотели меня видеть?
— Да, очень хотел. Собственно, у меня всего три вопроса, на которые я бы хотел получить ответ.
— Господин посол запретил нам беседовать с вами по поводу личностей наших сотрудников: он считает, что это будет вторжением в сугубо личные отношения между ними и нарушением их индивидуальных прав.
— У вас замечательная память, мистер Мур.
— С чего вы так решили?
— Вы так хорошо запомнили и с абсолютной точностью повторили все, что вам сказал посол Лейси.
Мур покраснел.
— С чего вы решили, что я просто повторил сказанное послом?
— Давайте присядем, мистер Мур, — вместо ответа предложил Бартон.
Они сели на стулья, и Бартон, повернувшись к Муру всем телом, начал:
— Я не спрашиваю, сколько лет вы здесь служите, потому что отвечать на такие вопросы запрещено послом, но полагаю, что уже давно и вам вовсе не хочется терять такое теплое местечко. Мэри Белл проявила себя очень хорошо, наверное слишком хорошо — на ваш взгляд. Вы решили от нее избавиться.
— Вы не смеете прибегать к подобным инсинуациям! — взорвался Мур. — Я буду жаловаться на вас, и вы непременно будете наказаны вашим собственным начальством!
— Это не инсинуации, — пожал плечами Бартон. — Перед моим приездом сюда сотрудники МИДа вручили мне целую папку документов, относящихся к работе Мэри Белл. Десятки положительных оценок по поводу ее аналитических материалов, великолепные служебные референции — и только одна кляуза: от вас, мистер Мур. Вы написали заместителю министра Бенделлу, что она — хороший работник, но создает в посольстве напряженную ситуацию, так как соблазнила женатого мужчину и встречается с ним, а это может привести к скандалу. Давайте же разбираться с этим пунктом, сэр. Женщина убита, и, естественно, возникает вопрос, не стал ли факт, который вы изложили заместителю министра, причиной этого преступления. Я занимаюсь его расследованием, и если вы сейчас не изложите мне те основания, которые заставили вас написать это письмо, я буду вынужден официально обратиться к министру юстиции с требованием вызвать вас в Лондон и передать в руки правосудия как государственного чиновника, явно отказывающегося сотрудничать со следствием и утаивающего факты, имеющие отношения к преступлению. Я достаточно ясно выразился, сэр?
Мур сидел красный как рак. Он еще не пришел к выводу, может ли угроза Бартона иметь для него какие-либо последствия, или же он, благодаря своим связям, сможет вывернуться, заявив, что у него, вообще-то, были подозрения относительно Мэри Белл, но они не подтвердились.
— У меня их нет, — выдавил он.
— Иными словами, вы солгали. А если так, родные Мэри имеют полное право обратиться в суд и обвинить вас в диффамации. Учитывая тот факт, что вы очевидно пытались избавиться от Мэри как от конкурента, вы можете получить тюремный срок.