й рукой, когда речь шла о политическом анализе. Тут ей не было равных. Так вот, она как-то призналась мне, что была влюблена в одного из офицеров аппарата военного атташе и что страдала от того, что он был к ней довольно холоден. Но она, как я понял из ее слов, вскоре переболела этой болезнью. Ее перевод в другое посольство должен был автоматически положить конец этой романтической влюбленности, и она это, конечно, понимала.
— Вы знаете, о каком офицере шла речь?
— Нет, конечно; у бригадного генерала Милтона восемь молодых или, скажем так, относительно молодых офицеров, и все они женаты. Я могу только подозревать одного, который, по-моему, к Мэри был какое-то время неравнодушен. Это военно-морской атташе Арлингтон Бру. Капитан второго ранга, ему сорок три года. Он, кстати, внучатый племянник всемирно известного актера Роберта Тейлора, представляете? Красавец, очень похож на своего родственника. Он ушел в отставку три месяца назад и вернулся в родной его сердцу Ярмут.
— Тем история и закончилась, как я понимаю, — склонил голову Бартон. — Бедная девочка, она даже не испытала настоящую любовь.
Говоря это, он мельком взглянул на посла и заметил, как у того мелькнул в глазах какой-то блик.
— Ну, этого мы не знаем, — сказал Лейси. — Она была уже взрослой женщиной, ей было двадцать девять лет… Так, когда вы планируете закончить все дела в Бейруте? Знаете, мои сотрудники очень расстроены всей этой историей, они хотели бы ее забыть, но пока вы здесь и продолжаете следствие, они ведь не успокоятся. Можете вы назвать мне хотя бы примерную дату, когда планируете дать отбой? Три дня, пять, десять?
— Дэниель, я постараюсь вам назвать ее, скажем, через три дня. Я ожидаю последних сообщений от местной полиции — и это будет завтра-послезавтра, — а также из моего собственного управления.
— Что может еще прийти из вашего собственного управления? — рассмеялся Лейси. — Ведь оно не занимается этим делом.
— Я попросил провести углубленную судебно-медицинскую экспертизу, — объяснил Бартон. — Этим уже занимаются. Местная полиция не нашла никаких признаков беременности у покойной. Но у нас в Скотленд-Ярде есть сейчас оборудование, которое может выявить в женской матке мельчайшие следы посторонней ДНК — дезоксирибонуклеиновой кислоты. А это может стать отправной точкой для проведения дальнейших расследований. Не знаю, насколько это будет полезно сейчас, но в дальней перспективе может принести нам какую-то пользу. Вам не кажется?
Лейси пожал плечами:
— Кто его знает…
Как Бартон пожалел в этот момент, что он не змея мамба! Эти змеи очень остро реагируют на адреналин, который возрастает в теле человека, когда он чего-то боится. Возможно, он догадался бы тогда, что Лейси знает гораздо больше обо всей этой истории. Внешне тот остался по-прежнему довольно равнодушным к его словам. Но ведь этот человек работал в разведке, он должен уметь великолепно владеть собой!
Конечно, слова Бартона о новом оборудовании Скотленд-Ярда — выдумка чистой воды, блеф и не более, хотя над этой проблемой ученые действительно работают. Но ведь проверить его слова Лейси никогда не сможет: ответы на такие вопросы Ярд не дает никому.
— Еще раз прошу вас, Кристофер, только об одном: постарайтесь все закончить побыстрее, а если возникнут любые препоны, обращайтесь ко мне: я отставлю в сторону все дела и приду к вам на помощь. Идет?
— Вы очень добры, ваше превосходительство, — сказал Бартон, вставая. — И вы угостили меня на славу. Я надолго запомню, как был вами принят.
— Не стоит благодарности, мой дорогой друг. Кстати о вопроснике. Я дал указание Бергу заполнить его к понедельнику. Увы, не весь: несколько пунктов просто не входят в мою компетенцию. Надеюсь, вы понимаете.
XXII
Вечер Бартон собирался провести за кружкой пива в приморском ресторанчике. Он обожал закаты над морем и сумерки с далекими огнями кораблей.
Было ветрено, и он оделся потеплее. Идти туда было минут десять, не более того. Но закат уже подходил к концу, и он остался на набережной, чтобы насладиться оранжево-розовым небом и сверкающим морем.
В ресторанчике, который носил романтическое название «Любовь русалки», народу было немного. Бартон устроился за маленьким столиком у окна, выходящим на марину — стоянку частных яхт. Кое-где на мачтах стали зажигать огни, и вид на яхты стал еще привлекательнее. В молодости он был яхтсменом, но всего три года, потому что собирался жениться, а этот спорт всегда был довольно дорогим. Больше всего денег уходило на аренду яхты и ее стоянку, и он скрепя сердце покинул яхт-клуб. Любопытно, что со временем этим спортом увлеклась его дочь, хотя он и не пытался внушить ей к этому любовь. Теперь уже замужняя тридцатипятилетняя женщина, она по-прежнему любит парусные гонки и возит детей взглянуть на них, если представляется такая возможность.
Бартон немного взгрустнул, вспоминая себя на яхте, буквально парящей над волнами, но тут в его мир воспоминаний вдруг ворвался громкий возглас:
— Барри, взгляни, это же Кристофер!
Он повернулся и увидел Кронина и Бейлиса. Оба были в довольно пестрых нарядах и, как ему показалось, слегка навеселе. Они буквально бросились к его столику, и ему пришлось подняться и даже, по их инициативе, потереться с ними щеками.
— Представляешь, Кристофер, Дик тебя увидел с улицы! — воскликнул Бейлис. — Вот это глаза!
— Я в молодости был снайпером, — объявил Кронин. — Мы подсядем к тебе, ты не возражаешь?
— Нет, ничуть, — пробормотал Бартон.
— Вот и замечательно. Барри, возьми нам тоже пива. Что ты пьешь, детектив?
— Пиво «Алмааза». Легкое светлое. Но довольно ароматное и похоже на бельгийское.
— Слишком легкое для меня, но на сегодняшний вечер мне другого и не нужно. Барри, возьми нам две пинты.
— Каждому? — засмеялся Бейлис.
— Конечно, каждому, черт возьми, и еще одну сыщику из Скотленд-Ярда.
Когда Бейлис пошел к бару, Кронин хлопнул Бартона по колену: — Что это ты прячешься? Мы приглашаем тебя в свою компанию, предлагаем помощь, а у тебя — никакой реакции. Заработался, что ли?
— Да нет, просто начальство не дает покоя. Требует завершить дело и возвращаться.
— Ну, так закрой дело. Погуляем еще денек, и поедешь в свое королевство скуки и дождя.
— Я и пытаюсь.
Бейлис вернулся, сопровождаемый официантом с подносом, на котором стояло шесть высоких кружек.
— Так что у тебя происходит? — спросил Бейлис, сделав солидный глоток.
— Посол вызывал, — ответил Бартон. — Просит закрыть дело поскорее.
— Видишь? Все дают тебе один и тот же совет. Нечего тянуть с делом, от которого нет никакого проку: дело дох лое, поощрения не получишь, с ливанцами каши не сваришь. Они же врут на каждом шагу! То у них сириец виноват, то турок, а то и вовсе шлюха из Тайланда. К тому же у них и полиция, и армия давно снюхались с Хезболлой, так что доверять уже нельзя никому. Давай лучше мы тебе поможем.
— Но как? Я связан по рукам и ногам. Даже не могу задать лишних вопросов — не разрешают. Вот если бы смогли что-нибудь выяснить про этого Малика, который убил нашу девушку: к примеру, какие у него были настроения. Вдруг он ненавидел англичан за что-нибудь в прошлом. Или хотел за что-то отомстить. У меня тогда появился бы серьезный мотив, и я на этом основании быстро закрыл бы дело.
Бейлис и Кронин переглянулись.
— А что, — задумчиво произнес Бейлис. — Мы, пожалуй, сможем кое-что вынюхать. Заглянуть в наши досье. И потом, у нас есть хороший приятель в офисе начальника бейрутской полиции. Завтра же с ним поговорю. Давай договоримся встретиться послезавтра вечером здесь же. Около семи часов. Если мы что-нибудь нароем раньше, позвоним. А ты молодец — мыслишь в нужном направлении!.. Давайте пить пиво. У меня есть куча новых анекдотов. Про плохих девочек и про противных мальчиков.
— Давай, начинай! — подбодрил его Кронин.
Бартон кисло улыбнулся:
— Кстати, куда вы дели треть его парня?
— Его срочно вызвали по делу, — сделал неопределенный жест рукой Бейлис. — Вернется через пару недель. Ну что, будете слушать новые анекдоты?
— К твоему сведению, — толкнул Бартона в бок локтем Кронин. — Барри — ходячее кладбище пикантных анекдотов. Он может рассказывать их всю ночь. Если его не остановить, конечно, — хорошим приемом карате…
Расставшись с американцами, Бартон, слегка раскисший от выпитого пива и дурацких анекдотов Бейлиса, побрел в гостиницу. Сам того не желая, он сделал два важных дела: занял Бейлиса и Кронина почти на два дня абсолютно ненужным делом и выяснил, что Марка Мандини срочно куда-то отослали. Если его отъезд связан с расследованием, которое ведет Вадид, то это весьма любопытно. Ибо такие совпадения, хоть они и случаются, все же бывают довольно редко.
Но главное, конечно, не это. Появление американской парочки в ресторане у моря не было случайностью. Кто-то из людей Бейлиса следил за мной, сказал себе Бартон, и когда я пошел пить пиво, им позвонили и сказали, где я нахожусь. Настырные ребята. Видимо, им очень нужно, чтобы я поскорее убрался восвояси. И это нужно им не меньше, чем господину послу.
XXIII
Лемми Корреджо позвонил ровно в девять. Еще не сняв трубку, Бартон оценил жест друга: в Лондоне было шесть часов утра.
— Приветствую, Крис, — услышал он веселый голос. — Как море — теплое?
— Хэлло, Лемми. Спасибо, что звонишь, да еще в такую рань. К морю еще не подходил. Хотя ужасно хочется, черт побери! Мои помощники ввели тебя в курс дела?
— Только в общих чертах.
— Мне нужно поговорить с тобой очень конфиденциально, по закрытому каналу. Как это сделать?
— Наши люди могут это организовать.
— Увы, у нас тот случай, братишка, когда я хотел бы обойтись без них.
— Если ситуация настолько сложная, единственный выход такой: я сегодня вечером прилечу в Бейрут. Годится?
— Еще как! Инкогнито, Лемми.
— Я это уже понял. Закажи мне номер в твоей гостинице и попроси своих ребят быть передаточной инстанцией. Ты знаешь мое имя, верно?