Они подъехали к гостинице за десять минут до полуночи.
— Ты знаешь, на какой машине он ездит? — спросил Бартон.
— Да, знаю; мне сказали, что это видавший виды «ситроен».
— Одну такую машину я вижу, — сказал Бартон. — На противоположной стороне, у стены. Это «Ситроен Би-Экс», ему примерно двадцать пять лет. У меня когда-то была такая служебная машина, только фургон. Мы выезжали на место преступления всей оперативной группой. Веселые были времена…
— Вон он идет, — сказал Вадид, положив руку на плечо Бартону. — Посигналить ему?
— Нет, не спеши. За ним могут следить.
Они подождали несколько минут. Анзор стоял у своей машины и нетерпеливо оглядывался.
— Мне не нравится, что он дергается, — сказал Бартон. — Пускай едет.
— Но мы же договорились!
— Мы нагоним его. У вас же есть его мобильный телефон; мы скажем ему, где остановиться. Надо было так договориться с самого начала.
— Он уезжает.
Вадид подождал, пока машина Анзора покинула территорию гостиницы, потом завел мотор и поехал вслед удаляющимся рубиновым огонькам.
— Давайте поменяемся местами, — сказал ему Бартон. — Вы лучше звоните ему, пусть остановится через километр около какого-нибудь большого дома.
— Почему большого?
— Нам ведь нужен хороший ориентир.
Вадид дозвонился быстро. Поговорив несколько минут по-арабски, Вадид нажал кнопку отбоя.
— Сверните направо, когда будет указатель на Бабэль-Марма, — сказал он Бартону. — Справа от дороги примерно через четыре километра будет ночное кафе. Большой красный фонарь и трехметровая фигура повара с бургером в руке. Он ждет нас там.
— Все понял, исполняю, — по-армейски отрапортовал Бартон. Он ехал медленно; хотя машин на извилистой дороге было мало, небо заволокли тучи, а фонари вдоль дороги давно уже были выключены.
— Что завтра? — спросил Вадид, когда они выехали на неплохое, хоть и довольно узкое шоссе.
— У меня есть кое-какая работа, и потом — завтра к ночи, я думаю, прилетит из Лондона мой друг и партнер. Но у меня есть просьба к вам. Вадид, используйте все свое красноречие, все ваши связи и весь мыслимый в данной ситуации блеф, но добейтесь того, чтобы телефоны этой ливано-британской конторы и типа по имени Калман были поставлены на прослушивание. Хотя бы на три дня.
— А телефон араба из «Магриба»?
— Это, я думаю, не получится; я, разыскивая туалет, прогулялся по отелю и выяснил, что номер десять — это один из Королевских номеров, и, значит, там живет саудовский дипломат. Никто его на прослушку не поставит, или будет скандал.
— Получается, что Анзор его тоже предупреждал. Значит, он как-то причастен ко всем делам этой компании.
Он помолчал, а потом вдруг сказал неожиданно:
— Вся эта история, как мне думается, должна вылиться в серьезное дело, которое не имеет ни к вам, ни ко мне никакого отношения. Это шпионский скандал, и этим должна заниматься контрразведка.
— Мы, увы, не имеем права кому-то сейчас передавать это дело, — возразил Бартон. — Мы должны довести до конца расследование уголовного преступления: убийство женщины. Но даже не это главное. В этом скандале, судя по всему, замешано ФБР: американская контрразведка! Вы хотите, чтобы мы дали им замять это дело? И еще: простите меня, Вадид, но эти парни из ФБР хвастались, что в вашей полиции у них есть свои люди. Так что нам придется еще несколько дней работать автономно.
— А потом?
— Потом сюда приедут люди, которые будут чистить эти конюшни.
— Вам легко говорить, мистер Бартон; а что делать мне? Похоже, я окажусь между молотом и наковальней. Меня будут грызть и высшие полицейские чины — за то, что я раньше не передал это дело секретной службе, и сек ретная служба — за то, что я не дал им развернуться.
— Не волнуйтесь, мой друг; два наших министра — министр иностранных дел и министр обороны — пришлют вашим начальникам такие благодарственные письма, что им не останется ничего другого, как наградить вас.
— Аллах велик! — воскликнул Вадид. — Это будет первый случай, когда меня будет благодарить за мою работу правительство Ее Величества!
— Жизнь — удивительная штука, — глубокомысленно изрек Бартон. — Меньше всего я рассчитывал, притом что я терпеть не могу самовлюбленных и самонадеянных французских политиков, что я могу когда-нибудь получить орден Почетного легиона. Но они вручили мне его — за то, что я… Черт, я начинаю хвастаться, простите меня, мой друг.
— Сколько вам будет угодно, — рассмеялся Вадид. — О, если бы я мог хвастаться как вы…
— Это время придет, но радоваться вы уже не будете…
Они вскоре подъехали к ночному кафе. Найти его действительно было легко: фигура повара с бургером была видна издалека.
— Его машины не видно, — заметил Вадид, когда они подъехали к зданию.
— Он умный мальчик — завел ее в место потемнее. Давайте и мы сделаем то же самое.
Они нашли удобное место: за подсобными помещениями. Вадид вышел из машины первым, огляделся, потом постучал костяшками пальцев по ветровому стеклу.
Бартон вылез из машины, аккуратно прихлопнул дверь.
— По-моему, кафе пустое, — покачал головой Вадид. — Для поздних пташек время вышло, ранним тут еще нечего делать.
— Я чувствую, что он здесь, — тихо сказал Бартон. — Просто прячется.
Они прошли на веранду и заглянули в полутемный обеденный зал. Он был пуст.
— Где же он? — нетерпеливо спросил Вадид.
— Вон там, — ответил Бартон, указывая на ряд высоких кустов, на фоне которых виднелся огонек сигареты. — Он нас видит, мы его — нет. Почти нет. Он отлично расположился.
— Вы не боитесь, сэр? — спросил Вадид.
— Этого Анзора? Нет.
— Но он может быть там не один.
— Он там один. Если бы с ним были люди, он бы не прятался. Он встретил бы нас и повел в западню. Со мной пару раз такое было.
Они подошли к Анзору. Тот сидел за столиком с бутылкой кока-колы и сигаретой. Детективы молча сели. Вадид тоже закурил свою ливанскую сигарету.
— Как вы можете курить в такую ночь? — удивился Бартон. Свежий горный воздух, тишина, запахи трав… Никакого уважения к природе.
— Мы нервничаем, — покривился Вадид. — Анзор — потому что хочет сказать нам что-то важное, а я — потому что предвкушаю это важное.
— Я хочу предложить вам сделку, — вдруг сказал Анзор. — Если вы от нее откажетесь, я тут же уеду.
— Предлагайте, — проронил Вадид.
— Вы вывозите меня и мою семью в Англию и платите мне полмиллиона долларов. А я раскрываю вам тайну, в которую случайно оказался посвящен.
— Можете уезжать сразу, — пожал плечами Вадид. — Мой коллега не станет вам ничего обещать, пока не узнает, что вы собираетесь ему рассказать, а я не выпущу вас из страны, пока не узнаю, чем занимается ваша компания из «Магриба».
— Это очень страшная тайна, — попробовал надавить на них Анзор. — В ней задействованы послы, высокие чины разных стран, ливанская полиция. Если вас это не устраивает, я все равно уеду из Ливана, устроюсь за границей, а вы потеряете редкую возможность разорить гнездо тех, кого можете поймать за руку только сейчас.
— Вы, мой друг, очень плохо представляете сложившуюся ситуацию, — вступил в разговор Бартон. — Мы уже знаем людей из Ливано-Британской ассоциации, взяли на карандаш нескольких крупных дипломатов. Теперь выяснить, кто еще входит в этот кружок любителей виски, — только вопрос времени. Мы хотим сэкономить время и поэтому готовы сделать контрпредложение вам.
Анзор впился в него глазами; даже в темноте было видно, как дрожат его губы.
— Мы готовы взять вас и вашу семью под защиту, — сказал Бартон.
Вадид взглянул на него искоса, но не проронил ни слова.
— Повторяю, мы позаботимся о вас. Мы обратимся к правительству Ливана с просьбой разрешить вам и вашей семье выехать из страны на период расследования. Мы перевезем вас на одну из наших военных баз в регионе, например — на Кипре. Это примерно на месяц или чуть больше. Дальше мы будем решать вашу судьбу в соответствии с важностью информации, которую вы нам предоставите. Но вы должны все рассказать сейчас. Это не подлежит обсуждению.
— Я не верю вам! — выпалил Анзор. — Я два раза подавал просьбу о предоставлении мне и моей семье прав на жительство в Англии как беженцам из Сирии. Мой городок, Бушра, сожжен дотла, мой годовалый ребенок погиб. Два раза мне обещали — и два раза обманули! А здесь мы голодали почти четыре месяца, пока я не устроился в «Магриб». Вы обманете меня, и я снова потеряю все! Нет, мне нужны гарантии.
— Господин Бейкан, лучшие гарантии достойной жизни — это честность, порядочность и соблюдение закона, — холодно отпарировал Вадид. — А вы довольно часто забывали это. Теперь вы либо играете по тем правилам, которые мы предлагаем, либо выбираетесь из трясины, в которой оказались, как получится. Лучший выход для вас сейчас — довериться нам.
— А если я решу этого не делать? — спросил Анзор раздраженно.
— Тогда вам придется иметь дело с правосудием, — ответил Вадид.
— То есть вы хотите арестовать меня? — вскричал Анзор. — Но в чем вы можете меня обвинить?
— Если бы я хотел арестовать вас, то не приехал бы сюда, — бросил ему Вадид. — За вами в гостиницу приехала бы моя оперативная группа.
— Раз так, нам не о чем говорить, — вскочил Анзор. — Прощайте. Отныне мы будет говорить только в присутствии моего адвоката.
— Когда приедете домой, подумайте еще раз над тем, что вы сегодня услышали, — сказал ему вслед Бартон. — Вы делаете самую большую ошибку в своей жизни.
XXXI
Оба детектива были расстроены неудачным результатом разговора с Анзором. Но теперь отступать было нельзя. Вадид предложил ехать в Бейрут, а не в городок Гарифе, чтобы он смог с самого раннего утра получить все необходимые санкции у начальника бейрутской полиции и у городского прокурора. Он сказал, что будет говорить о временном задержании Анзора Бейкана и о разрешении на прослушивание двух телефонов: Ливано-Британской ассоциации содействия развитию торговых и культурных связей и домашнего телефона мистера Калмана.