Бартон попал в гостиницу только в третьем часу утра и сразу лег, поставив будильник на восемь часов утра.
Завтракал он в гостинице, причем так, как завтракают пожилые женщины: йогурт, сладкие булочки, кусочек сыра. В половине десятого он уже был в посольстве.
— Я думала, вы уехали, мистер Бартон, — удивилась, увидев его, миссис Уотмен.
— Как видите, дела еще держат меня здесь, мадам. Но я завершаю их и очень скоро вернусь в Лондон.
— О, как я соскучилась по Лондону! — воскликнула миссис Уотмен. — Просто не можете себе представить, сэр. А что вас привело к нам сегодня?
— Я хочу поговорить с мисс Чемберлен.
— Посла сегодня нет, он целый день будет на переговорах. Сказал, до вечера. Если вы хотите поговорить с мисс Чемберлен, то вам нужно сообщить об этом мистеру Бергу.
— Хорошо.
Он вытащил мобильный телефон и набрал номер Берга.
— Берг, — услышал он в трубке.
— Мистер Берг, я приехал встретиться с мисс Чемберлен.
— Господи, зачем она вам?
— Вы не забыли, сэр, что я — сотрудник Скотленд-Ярда и что иногда могу не отвечать на вопросы, которые мне задают?
— Извините. Но вы ведь знаете указание посла.
— Оно распространяется и на мисс Чемберлен?
— Специально он ее не отметил.
— Тогда в чем проблема?
Берг замешкался на минуту.
— Ладно, — сказал он. — Идите к Силии. Я возьму это на себя.
Силия Чемберлен оказалась высокой, худощавой женщиной с маленьким носиком и большим ртом. Она, наверное, была дочкой или внучкой эмигранта из Экваториальной Африки, потому что кожа ее отливала каким-то сиреневатым тоном. Взгляд у нее был колючий, она была очень подвижна и, видимо, не очень довольна, что к ней пришел детектив из Скотленд-Ярда.
Она усадила Бартона в массивное кресло, а сама села на стул перед ним, поджав ножки.
— Чем я могу вам помочь, сэр? — спросила она, глядя на него в упор.
— Мисс Чемберлен, мне сказали, что вы — в качестве третьего секретаря — курируете… или занимаетесь… короче, в ваши функции входит организовывать разные выездные мероприятия для посла и других сотрудников посольства и у вас есть амбарная книга, где вы все это отмечаете. Это верно?
— Отчасти верно, — ответила она, и он почувствовал некоторое раздражение в ее голосе. — Я организовываю поездки посла и других работников посольства по стране на официальные и неофициальные встречи и заказываю для них гостиницы, если они едут не по приглашению какой-либо стороны. Но я не организовываю их по своей инициативе, я всего-навсего выполняю указания посла.
— Понятно, — сказал Бартон.
— Кроме того, — добавила Силия, — я несколько раз обращала внимание посла, что особого смысла оставаться в гостиницах после приемов нет. Страна маленькая, вполне можно вернуться в Бейрут. Но мистер Берг каждый раз высказывал мнение, что с точки зрения безопасности это было бы нецелесообразно. Я действовала соответственно.
— Я так понимаю, что каждый такой выезд влек за собой большие расходы, — направил разговор в нужное русло Бартон.
— Огромные! Я помню, на одной из конференций, пос вященных сокращению непроизводительных расходов в министерстве, начальник финансового управления призвал в первую очередь сократить расходы на ненужные поездки, особенно те, которые требуют проживания в дорогих отелях. Если едет посол с водителем или Бергом, это одно дело, но когда едет еще кто-то…
— По моим данным, спутницей посла по крайней мере семь раз была мисс Белл. Она выступала в роли переводчицы.
— Никакой необходимости в ее присутствии не было. Разве только один раз, когда ее специально пригласили на прием… Посол Лейси прекрасно говорит по-арабски, да и все дипломаты, аккредитованные в Бейруте, знают английский.
— Зачем же посол брал ее с собой?
— А вам трудно догадаться? Ее мать — миссис Белл. Она родила дочку от какого-нибудь министра, и вот теперь перед ней открываются все двери. Так бывает нередко в нашем мире. Но ее уже нет, так что Бог простит меня, что я это вам высказываю.
— Могу сказать вам по этому поводу только одно, мисс Чемберлен. У Мэри был отец, законный, настоящий; она просто решила взять фамилию матери.
— Все равно: она была из тех, кто рождается с серебряной ложкой во рту. Она делала докторскую диссертацию в Институте стратегических исследований, представьте себе это! И кто у нее был куратором? Профессор Дадли Фокс! Никто другой! Брат министра иностранных дел. Заметьте: я окончила университет раньше нее, но назначили вторым секретарем ее. Есть же общее правило выдвижения по старшинству!
— При прочих равных условиях, мисс Чемберлен. При прочих равных условиях! Но ее знание языков, ее блестящая диссертация… Вы не считаете, что все это было принято во внимание? Но не буду с вами спорить. Однако если посол брал ее с собой семь раз, значит, она была ему в чем-то полезна?
— Полезна — как симпатичная молодая женщина может быть полезна мужчине…
Тут она осеклась, поняв, что сказала лишнее. Но Бартон уже уцепился за ее последние слова.
— Мисс Чемберлен, я могу сделать только один вывод из ваших слов: что между послом Лейси и Мэри Белл были, помимо служебных отношений, еще и личные.
— Я этого не говорила, — сказала Силия, явно давая задний ход. — Я просто представила себе, что молодая женщина, с которой он работал, была привлекательна для мужчины, жена которого находится в разных больницах без малого два года.
— Я думаю, что в его положении это было вполне возможно, — задумчиво произнес Бартон. — Служебное таким образом переплелось с личным.
Это дало новый импульс ее негативному отношению к покойной, в основе которого, как решил Бартон, была обычная зависть.
— Для некоторых женщин, мистер Бартон, служба — это путь не к карьере, а к удачному замужеству.
— Я вас понял, мисс Чемберлен. Но скажите мне: есть ли у вас хоть какие-то основания полагать, что между пос лом Лейси и Мэри Белл были… скажем так, отношения, выходящие за рамки служебных?
— Зачем вам это нужно знать? — спросила она с вызовом.
— Я заканчиваю мою часть расследования. Если таких отношений не было, то мисс Белл была свободной женщиной и могла встречаться с кем угодно и где угодно. А ее отношения с послом были тогда чисто служебными и, если можно так выразиться, вовсе не связанными с темой — как вы сказали? — удачного замужества. Но если тесные отношения у них были, то тогда нападение на мисс Белл со стороны водителя такси было неспровоцированным, вызванным одномоментным стремлением к обладанию женщиной, страстью, преступным деянием в состоянии аффекта, а не политической акцией и не актом террора. Это важно и для посольства, и для отношений нашей страны с Ливаном.
Силия Чемберлен задумалась.
Бартон смотрел на нее внимательно, но всем своим видом показывал, что исход этого разговора для него безразличен. Он расставил женщине западню и очень надеялся, что она в нее попадет.
Он был прав. Она в западню угодила.
— Я была свидетельницей сцены, которая показала, что мисс Белл имела больше претензий на посла, чем обычная сотрудница посольства, — сказала женщина. — Для меня это было неприятно, но случилось не по моей вине. Я просто оказалась не в то время и не в том месте. Но вы должны мне обещать, что, кроме вас, об этом никто не узнает.
Бартон не проронил ни слова.
— Это было во время одного из «веселых часов», — продолжала она. — Объяснить, что это такое?
— Не надо, я знаю.
— Да. Так вот, это было месяца три назад. Может быть, четыре. «Веселый час» мы устроили во дворике внутри посольства. Там нам жарили шашлык, пекли пирожки. Привезли целый ящик вина.
— А какой был повод? — не удержался Бартон.
— Исполнился год принцессе Шарлотте, правнучке королевы.
— Замечательный повод, — согласился Бартон.
— Повод есть повод. Но во всех посольствах время от времени проводят «веселый час», чтобы люди не затосковали окончательно. Это скорее повод собрать людей вместе, дать им почувствовать, что они — часть единого целого.
— Несомненно. Так же было, когда я служил в армии, — заметил он.
— Наверно. Но тут я пошла в туалет. И услышала голоса в комнате Мэри. Я приоткрыла дверь и увидела посла Лейси и Мэри. Она сидела в кресле, а он стоял перед ней на коленях. Она отвернулась от него, а он что-то ей доказывал, целовал ей руки, просил, прижимался к ее коленям. Я прикрыла дверь и вернулась во двор.
— Это было неосторожно с их стороны, — покачал головой Бартон.
— Это было злостным нарушением всех правил жизни и работы в посольстве! — вспылила Силия. — Ни он, ни она не имели права так поступать, это самая настоящая распущенность и безнравственность. Я могла доложить об этом эпизоде в министерство, но пожалела их обоих.
— Вы поступили благородно, мисс Чемберлен. И спасибо вам за вашу откровенность.
— Не стоит. И помните, что вы обещали никому об этом не рассказывать.
— Разумеется, мисс Чемберлен.
И напоминание об обещании, и ответ на него прозвучали довольно фальшиво, и Бартон не сомневался, что Силия была бы только счастлива, если бы эта информация докатилась до административного отдела министерства.
Он учтиво попрощался с Силией Чемберлен и вышел в коридор. Тут он присел на диван и позвонил Вадиду.
Тот сразу снял трубку.
— Только собрался вам звонить, — сказал он мрачно. — Есть новость. И, если честно говорить, она из разряда очень плохих.
— С меня на сегодня достаточно неприятных вестей. Если новость плохая, можете подождать с ней до обеда?
— Вряд ли. Сегодня ночью в автокатастрофе погиб Анзор Бейкан.
XXXII
Вадид Азим и Кристофер Бартон поехали обедать в ресторан, который называется «Сеза Лебнон». Вадид настоял на этом, сказав, что не выпустит Бартона из страны, пока тот не отведает «настоящей ливанской еды». Он явно старался несколько ослабить эффект, который произвела на британца гибель Анзора.
— Признайтесь, что вы подозревали возможность того, что его убьют, — сказал Вадид, когда они сделали заказ и выпили по бокалу красного вина. — Ведь вы не просто так сказали ему, что отказ сотрудничать с нами будет для него страшной ошибкой.