Когда за последним ушедшим захлопнулась деревянная (внешняя) дверь в палатку, Олег уже спал…
Глава 3Схрон
На следующее боевое задание группа Кузнецова отправлялась в составе отряда. У шедшего вместе с ним лейтенанта Крикунова это был первый боевой выход, поэтому, назначенный командиром отряда заместитель командира роты капитан Атясов Антон шел с ним.
Перед самым выходом замкомроты подозвал к себе Кузнецова и, не мудрствуя лукаво, объяснил ему «диспозицию».
— Олег, твоя группа идёт первой. Маршрут движения выбираешь сам, я вмешиваться не буду, хоть на отвесные кручи лезь. Но заметишь противника, увидишь что непонятное, появятся какие-либо сомнения — сразу мне доклад.
— Антон, я понял, без вопросов! — замкомроты хоть и был командиром, и если что мог спросить с любого группника по полной, но общались они меж собой запросто.
— Тогда готовь группу. И вот ещё что: захвати на меня рацию. Хорошо?
Олег задумался:
— У меня одна сломана, ну да ладно, я в соседней роте возьму.
— Не пойдёт, они через два дня тоже на Б/З уходят.
— А я у Серёги Лемешева возьму, он хвалился, у него две лишние есть.
— Тогда так и решим. Но смотри, если что не срастётся, предупреди, я, может, на складе надыбаю.
— Предупрежу, — пообещал Кузнецов, и Атясов, отодвинув полог, вышел из темного пространства палатки.
БТРы уже урчали моторами. В ожидании скорой погрузки водители топтались около кузовов и нарушали целостную картину, создаваемую занятыми «предстартовой» суетой разведчиками.
— В одну шеренгу фронтом от меня становись! — прозвучала привычная команда. — Заряжай!
Щелкнули предохранители, клацнули затворы и… грохнула короткая очередь.
«Димарик»! — Кузнецов даже ни на миг не засомневался, кто это мог так отличиться.
— Маркитанов!!! Лоб твою в медь! Какого чёрта?
— Да, я! — смущено улыбаясь, Димарик пожал плечами. — По привычке, как на разряженность.
— На предохранитель поставил? — успокаиваясь, группник мысленно махнул рукой. Отчитывать Маркитанова не имело смысла: его ругать, что небо красить. — По машинам!
— Кто отличился? — поинтересовался вышедший за ворота КПП комбат.
— Кто-кто, — замполит, назначенный старшим колонны, только развёл руками.
— Понятно… — протянул командир отряда, но тоже ничего не сказал. А у Олега внутри всё тряслось. Только сейчас до него дошло, что Маркитанова от внезапно произведённых выстрелов могло развернуть в сторону группы, как в тот раз на стрельбище. Слава богу, этого не произошло, но ведь могло! Будь его воля…Он вообще не понимал, почему комбат и все прочие руководители с таким маниакальным упорством берут с собой в командировки это ходячее недоразумение. Может и впрямь суеверие — как с тем котом? Кузнецов хмыкнул. Ништяк к ним в палатку уже забредал. Противно орущий, с порванной чужими когтями мордой, облезлый, впрочем, возможно, это начиналась сезонная линька, он так и норовил что-нибудь стянуть. Уже разок котяра пристраивался пометить старшинский спальник, но никто, даже на полигоне стучавший себя в грудь Иволгин не осмелился дать ему под зад. Всё-таки что не говори, а пребывание на чуждой территории накладывало на душу свой суеверный отпечаток. И потому шкоду-кота лишь осторожно стряхнули с кровати на пол и аккуратно выпроводили за дверь. Вот и Димарик… Может быть все понимают его никчёмность, его несомненную… нет, даже не тупость — простоту, но дать пинка под зад и выпроводить за ворота части не решаются…
— Живее, живее! — торопил бойцов суетящийся подле открытого кузова группник. — Уходите в лес! Быстрее!
Кузнецов посмотрел вслед замыкающему строй Гудину, окинул взглядом опустевший кузов и, убедившись, что ничего не было забыто, поправил на плече лямку рюкзака и устремился вслед за убегающим сержантом. Как и было оговорено, группа углубилась в лес на полсотни метров и, рассыпавшись по периметру, остановилась. Олег видел, как неподалёку рассаживаются бойцы старшего лейтенанта Крикунова.
— Ждете здесь, — ткнув пальцем в направлении разлапистого дерева, приказал Кузнецов радистам и, скинув рюкзак на руки рядовому Лисицыну, пошёл в сторону соседней группы.
— Стой, кто… — начал было говорить рядовой Княжин, боец головного дозора третьей группы, но, по-видимому, разглядев идущего, умолк. Впрочем, он, скорее всего, с самого начала видел, кто идёт, и этим «стой» только обозначил своё присутствие. Тем не менее, Олег, проходя мимо залегшего бойца, недовольно буркнул:
— Свои, — и пошёл дальше.
Монотонное, много раз повторяющееся бубнение радиста третьей группы — младшего сержанта Воропаева, было настолько своеобразно и нелепо, что Олег невольно улыбнулся.
— «Центэр», «Центэр», «Центэр», «Центэр», — тарабанил радист, — «Крикуну», «Крикуну», «Крикуну», «Крикуну», приём, приём, приём, приём, — тут же почти без перерыва, — «Центэр», «Центэр», «Центэр», «Центэр»…
— Интересно, он у тебя по ночам так же бухтеть будет? — обратился к Крикунову улыбающийся Кузнецов.
— А что? — тот непонимающе уставился на своего радиста.
— Да его бормотание слышно за пару километров. К тому же чересчур много слов. Да ты сам послушай.
— Да я привык, он всегда так…
— Тогда двинь ему по балде, и пусть говорит нормально, или давай я двину, в крайнем случае, посади на радиостанцию другого радиста.
— Ворона, притуши звук, — потребовал Крикунов, но тот, к этому времени уже передав сообщение, сворачивал радиостанцию.
— Воропаев! — Кузнецов сделал шаг в сторону и схватил младшего сержанта за шиворот. — Запомни: если я услышу ночью хоть один звук, я так ткну в твою глотку носком своего ботинка, что мало не покажется. Понял? — сердито бросил он и, выпустив воротник, отряхнул ладонь.
— Так точно! — ответить не по-уставному Воропаев не осмелился и, шмыгнув носом, судорожно сглотнул.
— Где Атясов? — Олег снова повернулся к командиру третьей группы.
— Там, — Валерий неопределенно кивнул куда-то за спину. — На тыловой дозор пошёл посмотреть. Он сказал на пару секунд, сейчас вернётся.
— Ладно, тогда я почапал к своим, а ты пока поднимай группу и топаем.
— Через сколько? — уточнил Крикунов, имея в виду время начала движения.
— Через пару минут.
— Ты там особо своих не гони… — попросил Валерий, и Олег согласно кивнул.
— Не буду. Нам спешить некуда! — заверил он и, слегка пригнувшись под низко висящей веткой, побрёл в обратную сторону.
День уже был в самом разгаре. Предполуденное солнце, пробиваясь сквозь молодую изумрудную листву, всё сильнее и сильнее нагревало прохладный весенний воздух, забивало чесночным запахом черемши ноздри, наполняло звуками: щебетом птиц и отдаленным похоркиванием пасущихся кабанов. Спецназовцы, преодолев небольшой хребет, спустились в распадок и примерно через два часа вышли к намеченному ещё в ПВД месту организации засады. Когда начали подниматься на небольшой взгорок, Олег увидел, как буквально из-под ног Маркитанова выскочила енотовидная собака и, задрав хвост, потрусила прочь.
«Вот и приплыли», — в ужасе подумал Кузнецов, имея в виду, что сейчас Димарик вскинет пулемёт и «свистанёт» по убегающей зверине со всей пролетарской ненавистью. Но этого не случилось. Маркитанов, конечно же, поднял оружие и даже провёл стволом вслед убегающему зверю, но стрелять не стал, даже и не собирался…
Невысокая сопка, точнее, даже не сопка, а скорее бугор, оказалась идеальным местом для устройства засады. Мысли о том, что это была не просто возвышенность, а древний, поросший деревьями курган, к Кузнецову придут позже, гораздо позже, а тогда он неторопливо обошёл занятые позиции и, оставшись довольным своими бойцами, принялся внимательно разглядывать окружающую местность. Слева, начинаясь от самого подножия, росли густые, почти не просматривавшиеся заросли лещины. Справа лежала ровная, насыщенная влагой низменность, постепенно переходящая в довольно пологий склон тянувшегося с севера на юг хребта, а прямо, если как следует присмотреться, проглядывалась вилявшая среди деревьев старая дорога. Некогда ездившие здесь грузовики оставили колею, но заросшая молодым подлеском, в метрах пятидесяти от кургана, она сливалась с окружающим ландшафтом и исчезала. Затем появлялась снова и, убегая вдаль, окончательно терялась за стволами деревьев. Тем временем бойцы принялись устанавливать мины. Понаблюдав за их действиями какое-то время, Олег удовлетворённо качнул головой и вернулся к обустраивающим дневку радистам.
— Есин, давай на фишку*! — сержант Маркитанов едва дождался возвращения устанавливавших мину бойцов. Завтрак, хотя весьма плотный, был уже давно поглощен и израсходован до последней калории, и его желудок нещадно просил есть. — Красный, садись хавать, следующая очередь твоя.
— Угу, — рядовой Краснов не заставлял себя ждать.
Кушал Димарик неспешно. Прислонившись спиной к дереву, он расстегнул разгрузку и, оглянувшись, (нет ли поблизости командира?), снял её на землю. Затем вынул продукты и бутылку с водой. Оглянувшись второй раз, достал газовую горелку. Поставил на неё тщательно вымытую тарелку из нержавейки и, налив в посудину воды, зажёг огонь, вытащил из полиэтиленового пакета пачку «Роллтона» и, тщательно размяв его, высыпал в приготовленную посуду. Вдохнув аромат закипающей вермишели, взял из того же пакета брикет липунца (горохового концентрата), размял его с ещё большей тщательностью, чем вермишель и, помешивая ложкой, высыпал в уже вовсю кипевшее варево. Специи от «Роллтона» он запихал обратно в пакет, а уже почти готовое блюдо от души сдобрил высококалорийным майонезом. Размешал, зачерпнул немного в ложку, попробовал, зажмурился от удовольствия и проглотил. Оставшись довольным, достал из нагрудного кармана универсальный нож и, преобразовав его в плоскогубцы, снял тарелку с огня. Теперь наступила очередь кофе. Димарик на Б/З пил только «кофе с молоком», чаще всего подслащивая его почему-то армейским концентратом чая. Напиток Маркитанов готовил так же, как и «основное блюдо», то есть неспешно. Неспешно достал и налил в кружку воды, неспешно поставил её на огонь, неспешно кипятил, словно бы специально для этого прикрутив горелку. Наконец, когда вода вскипела, он перекрыл газ и поставил кружку рядом с тарелкой. Убрав складной нож, высыпал в кипяток пакетик кофе и следом, даже не размяв, чай-концентрат. Спрятал в рюкзак горелку и стал медленно размешивать свое кофейно-чайное «варево». Наконец, решив, что сахар растворился, он облизнул ложку, достал сухие хлебцы-галеты и, поставив на колени уже слегка остудившуюся тарелку, принялся кушать. Внезапно в траве что-то ме