– Ка-кая?
– Штатовская. Ну, американская. Это когда в фильмах агент ФБР впаривает подслушивающее устройство с пеленгующим радиомаячком. Так вот, я нашел в машине точно такое же устройство. Качество улавливания звука – фантастическое, если Краснов поймал не только то, что говорил я, но и Палыча тоже. Н-да-аа… – протянул Свиридов, – твой Краснов вряд ли из детективного агентства «Сканер». Хотя скоро это будет известно.
– В смысле – скоро? – спросила Наташа и приподнялась на локте. – Ты что, туда звонил или ездил?
– Почти. Звонить – бесполезно. Информация там конфиденциальная, анонимность и все такое, по телефону ничего не узнаешь. Другое дело – лично поехать. Мне там светиться не стоит. По крайней мере, в своем нынешнем обличье. Но это можно исправить. Шеф «Капеллы», полковник Платонов, прежде чем он не свалился с вертолета и не оставил свои мозги на перилах моста через Москву-реку, всегда говорил мне, что театр и кино потеряли в моем лице ровно столько же, сколько приобрели спецслужбы. У нас в «академии», между прочим, был спецкурс актерского мастерства, который вел Народный артист СССР.
– Да ну? – вяло спросила Наталья. – И это кто же такой?
Свиридов назвал звездную фамилию, и жена удивленно вскинулась:
– Господи, правда, что ли? А он мне так нравится… нравился.
– Ну вот, подорвал авторитет народного артиста, – невесело откомментировал Владимир.
В этот момент в комнату вошел Михал Иваныч:
– Знаешь что, ты, актер, давай-ка я сам лучше съезжу в этот «Сканер» и все узнаю. А вы поезжайте к этой стервозине.
– Которой?
– А как ее… Любишкиной, что ли?
– Любимовой. А ты справишься в «Сканере», Михал Иваныч?
– А куда ж, – сердито ответил Буркин, – выпотрошу, но все узнаю. А тебе, зятек, вообще не стоит туда идти, даже если комедиантствовать будешь. Ты у нас чуть что – за пистолет хватаешься. Стрелок! Я не чужой человек. Все-таки дочка в такой переплет попала, нужно помочь.
– Ладно, договорились. У нас три зацепки. Первая: «Сканер». Вторая: Любимова. А третья… – Лицо Влада омрачилось еще больше. – А третья – это сложнее. Думал я, кто мог навести Краснова на меня. Кто мог знать о времени операции? – Свиридов проигнорировал болезненную гримасу на лице Наташи и продолжал, чуть понизив голос: – Только Анатолий Палыч. Потому что он мне самому сказал вечером того же дня. Буквально за два часа до…
– Да знаю я, до чего! – вспыхнула Наташа. – Не надо лишний раз повторять!
– Извини, – серьезно сказал Свиридов. – Я понимаю, что тебе это слушать – нож острый. Вот только сомнения у меня вызывает все это: ведь Ленка посоветовала тебе позвонить в агентство накануне этого самого дня?
– Да.
– Она была уверена, что ты позвонишь?
– Да она рядом сидела, когда я звонила.
– Что и требовалось доказать, – с удовлетворением сказал Влад. – А что это за телефончик, по которому ты звонила? Он у тебя сохранился?
– Конечно, – растерянно сказала Наташа. – Я его и так хорошо помню. 29-18-23.
– Да, действительно, – сказал Свиридов. – Легко запоминается. Пойду-ка я посмотрю его по базе данных УВД за этот год. Может, что и нарою.
– Ничего не понимаю, – недоуменно сказал он через минуту, ткнув пальцем в экран компьютера. – Вот написано: «Частное детективное агентство "Сканер". Лицензия номер такая-то. Все правильно. Ты на самом деле звонила в этот самый "Сканер". На самом деле.
Наташа вздохнула, а Влад решительно поднялся со стула и, выключив компьютер, сказал:
– Ну что, теперь надо раскручивать наши зацепочки. Ты, Михал Иваныч, больше не пей, – заметил он, увидев, как Буркин выпивает полстакана водки и закусывает киви. – А иди, как договаривались, в «Сканер». А мы с тобой, Наташка, сейчас поедем к твоей замечательной подруге Елене.
Жена хотела что-то сказать, но осеклась на полуслове, потому что Свиридов резко сменил тон с деловито-напористого на задумчивый, почти грустный:
– Знаешь, Наташка, я не виноват. Просто с детства меня окормили волчьими ягодами. Есть такие. Ты знаешь, когда я был ребенком… А я был ребенком, хоть ты и не веришь, у нас было поверье, что стоит съесть волчью ягоду с куста, такую красную, похожую на маленькую пуговку, – и ты превратишься в волка. Мама смеялась надо мной и говорила, что это все ерунда. Но я все равно верил. И потом, когда я очутился в «академии» ГРУ, а потом в «Капелле», меня окормили этими волчьими ягодами и все-таки превратили в волка. – Свиридов криво усмехнулся и добавил: – И до последнего мне казалось, что в волка-одиночку. Так нет же – угораздило найти свою волчицу и завести своего волчонка…
Михаил Иванович Буркин очень быстро нашел агентство «Сканер». И это несмотря на то что находилось оно на четвертом этаже здоровенного двенадцатиэтажного дома, буквально напичканного офисами разнокалиберных фирм. При коммунистах здание именовалось пышно – «Горстройпроект», а теперь в стенах несчастной двенадцатиэтажки находилась масса разных учреждений – от похоронного агентства с названием вроде сакраментального: «Ты меня никогда не забудешь, ты меня никогда не увидишь», до районного управления канализации и общественных отхожих мест.
– Вам «Сканер»? Это та коричневая дверь, – ответила на вопрос Буркина куда-то спешащая женщина с озабоченным лицом и кипой документов в руках. И указала подбородком, благо руки были заняты.
Михал Иваныч шмыгнул носом в знак благодарности и деловито направился к двери, подумав, что неплохо было до визита в «Сканер» найти местный буфет и там хорошенько закусить и для бодрости дослать на грудь водочки, этак граммов сто пятьдесят.
Но в этот момент открылась указанная дверь и оттуда вышла такая миловидная дамочка, что Михал Иваныч затолкал мысли о буфете подальше.
– Простите… это «Сканер»? – спросил он.
– «Сканер».
– Детективное агентство?
– Совершенно верно.
– Э-э… А вы что, тут работаете?
– Да, я тут работаю, – с непробиваемо вежливой улыбкой ответила дамочка. – Я секретарь. Вы что-то хотели?
– Да, я…
– Тогда пройдите в офис. Какой смысл разговаривать в дверях?
– Эт точна, – согласился Михал Иваныч.
– Одну минуту, сейчас я приду и займусь вами, – сказала секретарша. – Вы подождите в приемной.
Михал Иваныч посмотрел ей вслед, вцепившись взглядом в туго обтянутый юбкой вихляющийся аппетитный задик, и подумал, что, вероятно, он поспешил идти в буфет.
Он вошел в помещение за коричневой дверью, оказавшееся просторной приемной. Из нее вела еще одна дверь помимо той, в которую вошел Михал Иваныч.
Буркин уселся на диван рядом с мрачным плотным пареньком и приступил к тягостному делу: дожидаться секретарши. Время от времени он вынимал из рукава плоскую двухсотграммовую бутылочку с коньяком и потягивал из нее.
Паренек косился на него, кажется, подозрительно.
Секретарша вернулась очень скоро. Буркин улыбнулся и, заглянув в вырез ее блузки, сказал:
– Я к вам по не совсем обычному делу.
– Бутылочку вашу спрячьте, пожалуйста, – проговорила она.
– А, ну да. Это я сосуды расширяю. Сосуды, знаете, у меня не того… Ну ладно. Я вот что: зять мой, Воло-ди-мер, пропал куда-то. Нет, я не к тому, чтоб вы мне его нашли. Я вот что. У нас дома телефон, с памятью… «Русь-25» называется. И там все номера, куда он и Наташка, дочка моя, звонили в последнее время. Там все знакомые, и только ваш, – Михал Иваныч снова окунулся глазами в вырез секретаршиной блузки, а потом украдкой хлебнул коньячку, – и только ваш номер непонятно откуда взялся. И я вот подозреваю, что моя дочка к вам звонила. Наняла ваших, чтоб они Владу навешали, чтоб он, стало быть, по бабам не шлялся. Вот.
Сидящий рядом с Буркиным паренек хрюкнул от едва сдерживаемого смеха.
Секретарша раздраженно колыхнула грудью, поднимая недоуменные глаза на Михал Иваныча. Кажется, в ее мини-мозге, рассчитанном максимум на сотню-другую ответных фраз, не находилось такой, чтобы адекватно среагировать на буркинское красноречие.
– И что? – наконец разродилась она. – Я не понимаю, какое отношение имеет ко всему этому наше агентство?
– А такое, что я подозреваю ваших сотрудников в избиении моего зятя, – бухнул Михал Иваныч и допил коньяк. В связи с этим прискорбным фактом градус его раздражения резко пошел на взлет. – И я буду жаловаться, – пригрозил гость с ударением на третий слог в ключевом слове «жаловаться», – в прокуратуру и милицию. Напишу заявление. У меня есть связи. Конечно, если вы не опровергнете мои подозрения… – добавил он, вспомнив обтекаемую фразу из какого-то фильма про благородных сыщиков и коварных злодеев.
– Каким образом я должна это сделать? – Секретарша находилась в полном недоумении.
– А вы посмотрите, был ли у вас заказ на имя Свиридовой Натальи Михайловны. Посмотрите.
– Но мы не располагаем возможностью нарушать правило о неразглашении анонимности наших клиентов, – косноязычно завернула секретарша и тут же пожалела о своих словах. Потому что Михал Иваныч встал, тряхнул головой и, чувствуя, что входит в раж, проговорил:
– В таком случае я подам на вас в суд. Сами будете виноваты в том, что из такого пустяка ввязались в тяжбу со мной! Я выиграл уже восемнадцать тяжб! – громыхнул он неожиданно для самого себя. – Не постою и за девятнадцатой, если вам лень заглянуть в ваш компьютер и проверить, соответствуют ли мои слова истине. А лучше… а лучше позовите сюда вашего директора!
По всей видимости, директор был занят чем-то важным, потому что секретарша сконфузилась и залопотала:
– Хорошо-хорошо! Если вы так настаиваете, я проверю. Одну минуту. Вы присядьте.
– То-то же, – в полном соответствии со своей фамилией буркнул Михал Иваныч и едва не сел на трясущегося от беззвучного смеха паренька. – Бюрократы… а?
– Ваша дочь звонила в наше агентство десять дней назад, – сообщила наконец секретарша.
– Вот видите!
– Но уже на следующее утро…
– Чего-чего?