Сам Светлый в суматохе забыл про незнакомую девочку, спящую в актовом зале, а Корявому очень не повезло – внезапно взлетевшее ведро очень некрасиво впечаталось в его лысую голову.
Юлю забыли в полуразрушенном доме.
– Куда едете, Мария Андреевна? – Над съехавшим вниз стеклом возникла упитанная физия гаишника. Он вернул мне документы, которые проверял у всех проезжавших мимо иномарок. Доверенности на вождение этой «Ауди» у меня не было, да и два типа, сидевшие на заднем сиденье, доверия не вызывали. «Пинкертоновцам» по моему совету пришлось притвориться пьяными, а я, делая невинные глаза, сказала, что отвожу подвыпивших товарищей домой. Даже в трубочку подышала, зная один секрет, который не буду раскрывать. Выпитый еще днем глоток коньяка, слава тебе господи, остался моей тайной. Кроме того, я не обманула ожиданий сержанта, и мы отлично поладили с ним путем небольшой финансовой операции. Акт безвозмездного дарения, но никоим образом не взятка, упаси боже!
– Обитель Светлого Образа ищу. Знаете, где это?
– А-а, Светлые? – понимающе кивнул сержант, глядя на дорогу в направлении, противоположном тому, куда мы ехали.
– Так они уехали оттуда. Вся община…
– Вся? Почему?
– Вся вроде. У них там дом разрушился, крышу, что ли, сорвало. В Жасминный поселок поехали. Там какой-то нувориш живет, очень их уважает. Он же, кстати, финансировал и строительство церкви. Туда они и двинули. А вы что, тоже решили приобщиться к этим сектантам?
– Да, – кивнула я.
– Правда? А почему? – Сержант необычайно оживился.
– Недавние исследования показали, что многократное повторение мантры «ммм», – я издала удовлетворенное мычание, – весьма усиливает женскую сексуальность и повышает уверенность в себе. Но это действует, если только повторять мантру совместно с большим количеством людей.
– Да? – поднял брови сержант. И ухмыльнулся: – А мужскую усиливает?
– Ага. Только повторять нужно «мхм?», пристально глядя на женщину. Пятнадцать раз повторите – и любая женщина устроит вам поистине райскую жизнь.
Сержант обалдело уставился на меня. Я ослепительно улыбнулась и уехала.
Было около десяти часов вечера. Автомобильный навигатор по московским дорогам показал, что ближайший удобный разворот мы уже проехали, а до следующего было еще катить и катить.
Не доезжая до Светлой Обители буквально два километра, я развернула послушную мне «Ауди» и поехала в Жасминный поселок. Однако там нас ждало жестокое разочарование.
Поселок оказался огороженным, на входе была охрана, так что внутрь нас не пустили без разрешения кого-либо из жителей. К сожалению, я не знала, к кому мы, собственно, приехали, так что пришлось ехать домой. То есть в офис.
Анри был в отчаянии. По двум причинам: Коля отказывался его приютить, и внезапно начавшийся дождь – последний привет ушедшей грозы – размочил его любимую шляпу, приведя красивый головной убор в совершенно непотребный вид.
Но все-таки отказ Коли был больнее. Анри просился на постой – ему нужно было где-то укрыться хотя бы на неделю. Олег категорически отказался приютить Анри. Любовница у него, видите ли, какая-то появилась…
Но Коля, который всегда был безумно рад веселому и забавному Саше, на этот раз едва ли не выгонял его. Хорошо еще, в квартиру пустил. Хотя, если честно, Анри сам был виноват. Во-первых, Коля обиделся на то, что Анри провел уик-энд не с ним, а с его теперь уже бывшим лучшим другом Димочкой. Во-вторых, Димочка рассказал Коле о том, что Анри, оказывается, не чурается связей с женщинами! И, наконец, в-третьих, после всего этого Анри снова влез в долги под Колино имя.
– Сколько можно? – Нервно куря сигариллу, Коля расхаживал по роскошному ковру персикового цвета и обиженно хмурил густые светлые брови. – Я и так тебе уже передавал столько, сколько сам не трачу. На что они у тебя уходят?
Анри виновато пожал плечами. Он бы и сам хотел это знать.
– Да еще и эта история…
Анри рассказал ему все в очень общих чертах. Но так, чтобы вызвать Колины сочувствие и жалость. Дескать, пришел Анри в больницу, а тут убийство, теперь все хотят на бедного Сашу повесить.
– Коля, – капризным тоном сказал Анри. – Меня могут посадить в тюрьму, ты это понимаешь?
На самом деле это ему не грозило, но Анри решил на всякий случай сгустить краски.
– Мне очень жаль, дорогой, – ядовито ответил Коля. – Я буду скучать по тебе, непременно присылать апельсины, шариковые дезодоранты и одноразовые бритвенные станки.
– Фу! – скривился Анри. – Я не люблю шариковые! Я привык к твердым дезодорантам! И скоблить себя всякой дрянью я не…
– В тюрьме не выбирают, – резонно заметил Коля, наливая себе виски.
– Коля, я поражен твоим равнодушием! – заявил Анри, на всякий случай очаровательно складывая пухлые губки. Однако и этот обычно безотказно действующий прием не прошел. Коля не умилился. Напротив, посуровел.
– Хватит играть со мной, словно с недоумком! Сам вляпался, сам и решай свои проблемы. У меня и без тебя полно своих.
– А у тебя-то что? – поразился Анри. Сколько он знал Колю, тот всегда находился под прикрытием могущественного папочкиного имени. И слово «проблема» упоминалось только в привычном ответе Коли на любую просьбу – «ноу проблем!». А тут вдруг такая озабоченность…
Коля нервно опрокнул в себя виски, даже не поморщившись, затянулся и картинно взмахнул рукой.
– Ох! Даже не знаю… Все так ужасно! Да еще и эта проверка в «Прелести»… Там все не так! Все! С виду вроде бы приличное предприятие, а как копнешь глубже, так следы перечислений уходят куда-то в тридесятое царство, словно деньги появляются ниоткуда и уходят в никуда. Я запутался. И ведь не знаю толком, кто же там мухлюет! Лишь счета Аникеева в идеальном порядке. Зато финансовое положение хозяйки предприятия весьма туманно.
В кассе должно было быть восемьсот тысяч долларов. Наличку, разумеется, мы в расчет не брали. Я проверил – там всего пятьсот. Я к Беловицкой – где деньги? Она кудахчет: все на месте, все на месте! Я ей в нос сую распечатку файлов, где черным по белому стоит цифра в пятьсот тысяч долларов. Она опять кричит: это ошибка! Просит открыть файл – бац, а там уже все восемьсот, как и требовалось! Я в шоке! Кто-то мухлюет со счетами, причем внаглую, у меня на глазах, а я и за хвост поймать не могу. Что делать?
– Говоришь, со счетами мухлюет?
На губах Анри появилась странная улыбка.
– Да, – не замечая этого, продолжал Коля. – Кстати, мы довольно давно следим за этой компанией. Дело в том, что около полугода назад на счет клиники была перечислена довольно крупная сумма…
– Сколько? – сразу же перебил его Анри. Любое упоминание о больших деньгах неизменно вызывало его живейший интерес.
– Миллион евро. Грант европейской организации объединения пластических хирургов на развитие чего-то там медицинского в Центре Беловицкой. Какой-то она хитрый способ лечения кожной болячки изобрела, я уж не вдавался в подробности, какой именно болячки, это так мерзко!
– Да, Коля, – подхватил Анри. – Ты ведь такой чувствительный!
Коля мрачно посмотрел на подлизу, но продолжал:
– Деньги были перечислены, а отчет об их распределении поступил с опозданием. Кроме того, сам отчет оказался подозрительным, короче, тип из этой европейской организации попросил нас провести небольшое расследование, однако не вызывать большой шумихи. Дескать, он давно знает госпожу Беловицкую и даже в мыслях не может допустить, что она его обманула. Однако деньги счет любят! И ситуацию ему вынь да положь – проясни.
Коля закурил еще одну сигариллу и, окружив себя ароматным сизым дымком, изящно взмахнул рукой.
– Кто-то там нечист на руку, – подытожил он. – Но кто?..
Добрались домой мы почти под утро.
Наш двор почти не пострадал от урагана, наверное, потому что был окружен со всех четырех сторон домами.
Я припарковалась возле подъезда. Во всех окнах офиса горел свет. Интересно, Валентина тоже здесь или Родион в одиночестве работает?
Увидев в дверях своего кабинета бритоголового типа в насквозь промокшем комбинезоне безумного апельсинового цвета, двух молодых мужчин в классических строгих костюмах со связанными сзади руками и меня, замыкавшую это странное шествие, Родион ничуть не удивился. Сказал только:
– Та-ак! Ну что ж, милости прошу. Проходите. Маша, как твоя голова?
– Нормально. Пока цела.
– А «Форд»?
Черт! Про машину-то шульгинскую я и забыла! Оставила ее там, где она стоит, хорошо, хоть заперла и «дворники» убрала.
– Убью, – выразительно пообещал шеф и пододвинул телефон. – Звони в автосервис.
Я повиновалась. Несколько минут пришлось потратить на то, чтобы объяснить немного тугому на соображение автомеханику, где именно стоит многострадальный «Форд» и что с ним нужно сделать.
С облегчением повесив трубку, я вернулась к обществу.
Вадим тем временем уже устроился на подоконнике, потеснив белый керамический горшок со старомодной и ужасно пахнущей геранью, которую неизвестно за каким чертом держит Валентина. Два «пинкертона», неразлучные моими усилиями, переминались с ноги на ногу посреди кабинета босса, а сам босс изучающе глядел на меня, словно ожидая телепатических объяснений случившегося. Но их не последовало. Родион вздохнул.
Однако молчание становилось все более гнетущим. По мере того как текли секунды, мне все больше становилось не по себе. Что-то явно случилось, иначе босс не стал бы сидеть с таким вот непроницаемым лицом.
– Беловицкая в больнице, – наконец сообщил он. – Госпитализирована. Ожоги лица, черепно-мозговая травма. Общее состояние довольно тяжелое.
– Что с ней произошло?
– Несчастный случай, – коротко сказал Родион. – Мы сейчас едем в Склиф, по дороге объясню.
– Я думаю, эта певица все-таки была права, – сказал Родион, когда мы двигались в ровном потоке машин, направляясь в Институт скорой помощи имени Склифосовского.