У напавших на них людей оказалось богатое воображение. Один из «пехотинцев» подошел, схватил ее за волосы и потащил. Ивана вскрикнула, попыталась оказать сопротивление, но он дотянул ее до ближайшего мотоцикла, и она почувствовала жирный запах машинного масла и бензина…
Ивана выгнула спину и встретилась взглядом с человеком в капюшоне. Эти глаза она не забудет до самой смерти, как вечный кошмар, задвинутый в дальний угол памяти.
Мужчина вцепился в правую руку Иваны, и она издала душераздирающий вопль, поняв, что он намерен сделать.
Он сунул ее ладонь между педалью тормоза и ножным стартером и… остановился, как будто еще не решил, как поступить.
Байкер выключил двигатель, остальные сделали то же. Наступила тишина, нарушаемая только голосом ливня.
У Иваны гудела голова, все мысли куда-то разбежались. Мужской сапог опустился на подножку, и девушка почувствовала, как стартер впивается в тело.
Стоит мерзавцу нажать посильнее, и она лишится пальцев. Оставалось одно – ждать…
Она где-то читала, что человеческий мозг характеризует способность думать о завтрашнем дне, представлять себе будущее. Сейчас, в эту самую минуту, несмотря на страх и отчаяние, Ивана воображала, как будет жить дальше без пальцев на правой руке.
Она говорила себе – слабое утешение! – что лучше уж так, чем висеть на фонаре или быть разорванной на куски гранатой…
Иване показалось, что байкер поднимает ногу, но на самом деле он наклонился к ней, опустил шарф и сказал по-немецки, артикулируя четко, почти по слогам, чтобы она лучше понимала:
– Вы убили Принца, но я смогу простить вас. Если уедете.
Ивана решила, что он говорит о Юргене фон Гейерсберге, но это было лишено смысла… Нет, речь не о человеке, а о собаке, проклятом рёткене, которого пристрелил Ньеман.
Она открыла было рот, но байкер поднес палец к губам: «Тссс!»
– Уезжайте. Еще не поздно.
Он сделал знак подельнику отпустить Ивану, нажал на стартер, и банда исчезла, ревя и грохоча двигателями.
Ивана так и лежала, дрожа, как зимородок, и глядя, как дождь заливает улицу.
Она не знала, сколько прошло времени, а когда собралась с силами и привстала, увидела, что Ньеман не может подняться и так и барахтается в луже, как испачкавшийся в мазуте баклан.
Ивана сосредоточилась и первым делом ощупала карман в поисках мобильника: следовало сообщить о случившемся Кляйнерту.
В этот самый момент от немца пришло сообщение. Прослушав его, лейтенант Богданович поняла, что ночь только начинается.
IIСближение
34
Тело находилось в зеленоватой расселине, напоминавшей рану двухметровой глубины, поросшую мхом и лишайниками. Она перечеркивала песчаную лужайку. Обступившие ее черноствольные ели не пропускали сюда ни людей, ни времена года.
Еще один труп, и снова без одежды.
Безжизненное обезглавленное тело.
Голову бедняги Макса с оттопыренными ушами и зализанными волосами нашли в нескольких метрах от тела, с дубовой веточкой в зубах. Внутренности? Их ищут, они должны быть зарыты поблизости.
Прожекторы немецких экспертов, белые шары, похожие на шелковые китайские фонарики, колыхались над поляной, высвечивая мельчайшие детали.
За сорок минут пути из Фрайбурга-им-Брайсгау в сердце одного из лесов семьи Гейерсберг Ньеман успел оправиться от пережитых эмоций.
Сейчас он не хотел думать о Черных охотниках, тем более об их жалких подражателях, ряженых со злобными псами на поводках. Сейчас он наслаждался сухой одеждой и переживал отходняк от панического ужаса, пережитого из-за нападения рёткена.
Чего добивается убийца? Хочет обезглавить клан Гейерсбергов? Отомстить за проступок, когда виноват весь клан? Или у него совсем иная цель?
К ним подошел Кляйнерт, успевший «насладиться» синюшным видом трупа.
– У него на ступнях мох и листья. Значит, Макс долго шел, прежде чем оказался в расселине.
– Напоминает случай Юргена?
– На все сто.
– Почему никто мне не сказал? – зарычал Ньеман, срывая злость на коллеге.
Кляйнерт выглядел удивленным и все равно был похож сразу на учителя и мушкетера.
– Да все вам говорили! Это есть в досье французских жандармов и во всех наших отчетах.
Ньеман что-то пробормотал себе под нос. Никто не разобрал слов.
– У него исцарапано все тело, – продолжил комиссар. – Он отмахивался… от елок и других деревьев. Судя по всему, за ним гнались.
Ньеман вернулся мыслями к Черным охотникам. Они преследовали кузена Лауры? Того, кто пошутил: «Я даже их расценки могу вам назвать» – насчет шлюх, которых вызвали к себе накануне охоты. Мир его праху…
– Есть следы, отпечатки?
– Ничего. Как и в первый раз.
«Снимаем с крючка клоунов в плащах и капюшонах, разъезжающих на тяжелых байках. Они не стали бы легче, даже спешившись!»
– Совершенно необъяснимо, – подвел итог Кляйнерт, – особенно на такой почве.
Из красного песка лужайки лезли на свет корни, тут и там попадались камни и ветки. Только фея способна пройти тут, не оставив и следа. Или кто-то тщательно все подмел?
– А следы ног Макса есть?
– Отсутствуют. Невероятно!
Ньеману в голову пришел образ садовника-японца, терпеливо чистящего граблями галечные пляжи, но он прогнал его – такому человеку не пристало соприкасаться с человеческим зверством.
– Машину нашли?
– В трех километрах отсюда, возле тропинки.
– То есть у него была встреча.
– Наверняка, но мы уже проверили его телефон и не нашли подходящего абонента.
– Кому он сделал последний звонок?
– Брату, в 18:12. Мы узнали, что разговор шел «о куколке». Похоже, они делились… партнершами.
«Совсем как Юрген и Лаура», – подумал сыщик и отмахнулся от этой мысли, секс ни при чем, мотив совсем иной.
Он вдохнул затхлый запах смерти, мертвечины и грибов.
– Его убили в этой расселине, – сказал Кляйнерт.
– Почему вы так решили?
– Там все пропитано кровью. Эксперты нашли много органических фрагментов. Макса Гейерсберга убивали, потрошили и обезглавливали здесь.
Ньеман опустил глаза: цвет песка приобрел особую природу.
– Была борьба?
– Убедительных доказательств не нашли. Подождем вскрытия. Вряд ли у него оставались силы на сопротивление…
Ньеман зыркнул на него через плечо:
– Почем вам знать?
Кляйнерт не дал себе труда ответить. Несмотря на отсутствие следов, все было ясно: кузена, уже голого, преследовали и загнали на эту поляну.
Ньеман попытался представить сцену с точки зрения охотника. Она напоминала последний момент псовой охоты, когда выбившееся из сил, обезумевшее животное добивают ударами ножей.
В голову пришла другая мысль.
– Макс участвовал в охоте с подхода.
– Не знаю, нужно проверить.
– А в псовой охоте участвовал?
– В последней – да.
– Где будут делать вскрытие?
– В Штутгарте.
– Далековато.
– Вы не поняли. Сегодня ночью кровавое преступление произошло на территории Германии. Полиция земли производит первичный осмотр места преступления, но делом будет заниматься федеральная полиция.
– Когда они появятся?
– Завтра, в конце дня.
Они поняли друг друга без слов: у них двенадцать часов на то, чтобы найти улики и доказать властям, что с ними следует считаться.
– Кто нашел тело?
– Егерь Хольгер Шмидт.
– Он работает на местную власть?
– Нет, на Гейерсбергов. Это их лес.
– Профиль парня?
– Инженер Министерства вод и лесов на пенсии. Проверяет популяции оленей и кабанов. Все фиксируется – состояние здоровья животных, корм, воспроизводство. Эти леса почти такие же дикие, как центр учета.
– Кто ему платит?
– По-моему, он доброволец.
– Работает на ассоциацию старика Франца?
– Возможно. А это важно?
– Проверьте.
– О чем вы думаете?
– Да ни о чем. Но этот тип не должен был найти труп.
– Ну и?..
Ньеман нетерпеливо дернул головой: Кляйнерт предлагал отталкиваться от собственных доводов, а они никуда не вели.
Подошла Ивана, и они как по команде повернули головы.
– Где ты была? – вскинулся Ньеман.
– Общалась с экспертами.
Раздраженный Ньеман услышал: «Я, в отличие от вас, говорю по-немецки…» Перед глазами всплыла недавняя жуткая сцена: лейтенант стоит на коленях у мотоцикла, ее пальцы зажаты в стартере. У него чуть сердце не разорвалось от этого воспоминания. Он должен был спасти Ивану, а его парализовало при виде собаки…
Из-за деревьев донесся жуткий вопль, и полицейские ринулись к опушке леса. Там, на поляне, расположились эксперты, и полицейские в форме разворачивали сигнальную ленту. Именно там и поднялась суматоха.
Агент в синей куртке поскользнулся и шлепнулся на пятую точку, другой удерживал какого-то гражданского типа, третий пытался их разнять. Ньеман разглядел искаженное мукой лицо Удо. Не лицо – маска боли. Он видел десятки подобных сцен, но выражение молодого кузена Лауры, того самого, который грозился самостоятельно свести счеты с убийцей Юргена, потрясло сыщика. Этот живой мертвец обречен на вечную агонию. Прометей под вагнеровским соусом…
– Пойдем со мной, – велел он Иване.
Они встали за деревом.
– Все они там будут, – шепнул майор. – Юрген – старший сын Фердинанда, Макс – Герберта… Лаура пока цела, но они с Удо на мушке, я уверен. Убийца хочет уничтожить всех наследников рода.
Ивана достала из пачки сигарету, нарушив все правила сразу. Она выглядела спокойнее своего шефа и, несмотря на ночное происшествие, была в хорошей физической форме.
В душе сыщика, в самой ее глубине, шевельнулось нечто зыбкое.
– Я хотел сказать… – запинаясь, начал он.
– Да?
– Сегодня ночью я не мог, я…
– Я все поняла.
Он бросил на Ивану умоляющий взгляд, и она улыбнулась в ответ. Лучшая ее черта – она умеет превозмочь себя, пережить события, которые любого другого загнали бы под землю.