Он прогнал философские мысли: сидевший рядом Кляйнерт читал вслух жизнеописание Жозефа Вадоче. Да уж, это не мальчик из церковного хора. Его много раз арестовывали за хранение краденого, грабеж, мошенничество, физическое насилие, сутенерство… Жозеф был цыган, Ньеман встречал сотни ему подобных, живущих от одной посадки до другой, как пловец между двумя гребками.
– Теперь у Вадоче есть лицензия на разъездную торговлю фруктами и овощами, но, по мнению коллег из Оффенбурга, его груши и арбузы – прикрытие для мелкой контрабанды. Бензин, сигареты…
Одна мысль не давала майору покоя со вчерашнего дня. У Вадоче был серьезный мотив для убийства Юргена и любого другого члена семейства VG – искалеченная собакой малышка. Но совершенные преступления были не характерны для цыган, а если предположить, что убийца лично выдрессировал рёткена, нужно иметь совсем уж извращенный ум, чтобы поступать так.
– Подъезжаем, – предупредила Ивана.
Они увидели забетонированную площадку, где в круг стояли трейлеры, совсем как фургоны героев вестерна, опасающиеся нападения шайеннов[33].
Ньеман сразу понял: что-то не так. Вид у стоянки безупречный, машины дорогие, трейлеры шикарные и совсем новенькие. Ничего общего с обычным для цыган бардаком. Им комфортно, только если вокруг нагромождены старые шины, помятые кузова тачек и мангалы с еще теплым барбекю.
Он вышел из машины, сделал несколько шагов и увидел обитателей лагеря: все были белокурыми.
– Это не цыгане.
– Что, простите?
– Повторяю, они – НЕ цыгане, а ениши.
– ?..
Кляйнерт выглядел так, словно ему вдруг открылось, что у клевера и люцерны нет ничего общего. Однако это меняло все.
У Ньемана был большой опыт общения с «кочевниками», он даже немного говорил на их языке и рассчитывал, что это поможет сломать лед. Но ениши… Он едва понимал, что они такое. Племя корзинщиков темного происхождения, расселившееся по Швейцарии, Эльзасу и Германии. Бабушка называла их белыми призраками, которые водятся в камышах и плетут корзины, пленяющие души…
Глядя на крепких, красных от загара парней в шортах и майках, отдыхавших в шезлонгах, Ньеман говорил себе: «С этими твои обширные познания бесполезны…»
– Вы молчите, говорю только я! – приказал он своим спутникам.
Идя к трейлерам, он подмечал знакомые детали: трубы и кабели на земле – местные откуда-то воруют воду и электричество, женщины стирают белье в навороченных машинах, установленных в прицепах, дети, похожие на обычных городских ребятишек, колесят на велосипедах…
Сыщик направился в группе здоровяков, пивших пиво рядом с новенькой «Aуди Q2».
– Вы говорите по-французски? – спросил он, сэкономив улыбку.
– А ты как думаешь? – ответил парень с эльзасским акцентом землекопа. – Мы путешествуем, день по эту сторону границы, день по другую…
– Мы ищем Жозефа Вадоче.
– Зачем?
– Хотим поговорить.
Цыган сделал жест, означавший: «Жалкие легавые, только и умеют, что языком молоть…» – потом указал бутылкой на группу старших, которые играли в карты под навесом.
Несмотря на цвет волос, ениши сильно смахивали на обычных цыган, и к Ньеману вернулась вера в себя.
Полицейские пошли к трем мужчинам, которые выглядели почти так же выразительно, как карты на складном столике. Всем около пятидесяти, напоминают обгоревших до красноты англичан, на голове у каждого небольшая шляпка вроде борсалино, давшего усадку при стирке.
Ньеман по наитию обратился к тому, кто показался ему главным:
– Жозеф Вадоче.
Краснолицый ениши глянул на него одним глазом:
– Вы те самые французские легавые?
Еще одна общая для всех цыган особенность: живя вне мира оседлых народов, они всегда в курсе всех событий.
Ньеман представился и объяснил цель визита:
– Заранее прошу прощения, но нам необходимо поговорить о несчастье, случившемся с вашей семьей много лет назад. О несчастном случае с собакой…
– Несчастном случае? – повторил Вадоче.
Он зло хохотнул и встал, коснувшись макушкой навеса. Ньеман получил возможность оценить противника: сто кило, квадратная фигура, руки толстые, как ляжки… Настоящий ярмарочный силач в безупречно чистой борцовке. Щетка волос цвета гравия, к жирному лицу навечно пристал загар.
– Гады натравили собак на мою девочку…
«Слава богу, ярость Жозефа не постарела! – подумал Ньеман. – Он сядет за стол переговоров добровольно, даже с радостью, чтобы выплеснуть накопившуюся ненависть».
– Идемте ко мне, – позвал цыган. – А то ваши рожи вгоняют всех в хандру.
37
Внутри трейлер напоминал каюту корабля. В гостиной было три высоких окна – по одному на каждой стене, в центре стояли полированный стол и белая банкетка в форме подковы. Эта обстановка явно дорого стоила, что не удивило Ньемана: если ениши похожи на цыган, то у них в заводе тратить все деньги на внешние проявления роскоши.
О цыганах напоминали и другие детали: аккордеон, платок с вышивкой, изображающей сказочный восточный город, куча дешевых безделушек на полках… Некоторые предметы были ритуальными – от вида черных куколок холодела спина.
Они кое-как расселись, Жозеф позвал жену и заговорил с ней на незнакомом языке. Госпожа Вадоче напоминала героиню легенд, гадалку или бродячую колдунью. Изможденное, покрытое темным загаром лицо, глубокие морщины, длинные шелковистые косы, как у вождя племени сиу.
Женщина поставила на стол пиво. Ньеман сделал глоток и включил диктофон.
– Расскажите нам, Жозеф.
Цыган поднес бутылку к губам и со свистом втянул жидкость сквозь сжатые зубы.
– Это случилось в двухтысячном году. Вообще-то, нам больше нравится жить во Франции, но эльзасцы уж больно достают, вот и приходится время от времени переходить границу. Мы нашли спокойное место в лесу, недалеко от Фрайбурга. Вот только принадлежало оно Гейерсбергам.
– Как вы выживали? – удивился Ньеман. – Там же нет никакой инфраструктуры!
Жозеф хитровато улыбнулся:
– Ошибаетесь! В лесу полно охотничьих домиков, к ним подведены вода и электричество. Богатые мерзавцы берегут свои леса, но всегда оставляют для себя «капельку цивилизации».
– Вы подключались к одному из таких павильонов?
– Он находился рядом с дорогой. – Глава семьи кивнул. – У нас было все, что нужно. Свободное пространство, вода, электричество – и ни одного надоедливого гаджо[34] поблизости. Во всяком случае, мы так думали…
– А потом на вас напали люди Гейерсбергов?
– Сначала появился егерь. Предупредил, что мы влезли на частную территорию и должны немедленно убраться. Мы приняли это к сведению, но с места не сдвинулись: в Европе могут пройти месяцы, прежде чем полицейские явятся вас выдворять.
– Но Гейерсберги прислали своих бойцов.
Вадоче еще раз глотнул пива и продолжил:
– Они напали на рассвете. Одни были в прорезиненных плащах цвета хаки, другие – в черных куртках. Напоминали патрульных из ужастика, нацистских зомби.
– Пешие?
– Нет, на мотоциклах.
– Какой марки?
– Не знаю, нам было не до того.
– Цвет?
– Кажется, черный. У их мотоциклов был такой… хищный вид. Жестокий, как у военных машин. Мы думали, эту жуть уничтожили раз и навсегда.
– Они что-нибудь говорили?
– Не проронили ни слова.
– А лица вы видели?
– Нет. Мешали капюшоны, мотоциклетные очки и каски, как у бошей времен последней войны. Жуткое зрелище. Для начала они сломали несколько носов, наставили синяков, а потом подожгли трейлеры и натравили собак. Нам показалось, что вернулись времена, когда депортированные цыгане должны были носить на груди черный треугольник.
– Вы защищались?
Аспидно-черные глаза Вадоче посмотрели на Ньемана, и тот почувствовал, что ненависть и печаль превратились в два острых кинжала.
– Раз вы задаете такой вопрос, значит я плохо объяснил. У них были ружья и огнеметы.
– Огнеметы?!
– Вот-вот, дружок. – Жозеф хмыкнул. – Мы сделали единственно возможную вещь – разбежались, как кролики.
Ньеман представил себе сцену насилия, сравнимую с тем, что творили зондеркоманды в Белоруссии: захлебываются лаем страшные псы, оранжевое пламя пожирает трейлеры, ениши кричат от ужаса…
– Они спустили собак?
– Странные были собачки, скажу я тебе. Лаяли, лаяли, а потом вдруг умолкли и полетели на нас, как торпеды…
Сыщик посмотрел на Ивану, но она не решилась достать фотографии мертвого рёткена.
– И тогда псы напали на твою дочь?
Жозеф ответил не сразу. Воспоминание кислотой разъедало душу. Все молча ждали. Наконец цыган заговорил:
– В лесу трудно было понять, кто где находится. Я держал за руку Марию, и мы бежали. Вперед, вперед… Они загнали нас на поляну.
Все как в псовой охоте: зверя загнали, собаки окружили его, опьянев от крови и жестокости.
– Они разделили нас. Меня оттащили под деревья. Потом раздели Марию, поставили в центре поляны и спустили чемпиона. – Жозеф с усилием сглотнул.
– То есть?
– Тот пес был лучше остальных натаскан для такой работы. Все происходило у меня на глазах. Мария кричала, нелюди ржали, а собака кусала мою дочь за лицо, перегрызала кости.
Наступила глухая тишина. Время остановилось. Холодный ужас объял души.
– Когда они ушли, от моей девочки остались кровавые лохмотья… Вот такой вот «несчастный случай» произошел много лет назад.
Ньеман спросил, пытаясь совладать с голосом:
– Ты уверен, что их послали Гейерсберги? Это могла быть банда подонков, которые…
– Не трать понапрасну слова.
– У тебя есть доказательства?
– Доказательства – для гаджо…
Ньеман взглядом приказал своему лейтенанту подчиниться, она вынула айпад и спросила ломким голосом:
– Такие были собаки?
Жозеф плюнул на экран.
Ивана стерла слюну и прошептала:
– Примем это за «да».