– Вливается, и очень неплохо. Прямо сейчас, пока мы разговариваем, он отвечает на телефонные звонки.
– Это особенный мальчик, – проговорила Мать Зенобия. – С ним несколько хлопотно, но он предназначен для великих свершений… Сколько мы ни усовершенствовали замок на буфете с едой, он неизменно вскрывал его!
– Что-то он мне не показался воришкой, – сказала я.
– Нет-нет, он ни разу ничего не украл. Он делал это просто для того, чтобы показать – дескать, я мог. А к тому времени, когда ему исполнилось девять, он уже всю библиотеку прочел… – Она немного подумала и добавила: – Отец Тайгера служил третьим инженером на сухопутном корабле во время Четвертой Войны Троллей. Пропал без вести в наступлении на Стерлинг. Скажешь ему, если он спросит.
– Обязательно, – сказала я. – Только если спросит.
Она спросила:
– Ты просто повидаться приехала?
– Нет, – сразу созналась я. Я давно успела уяснить, что врать Матушке Зенобии было бессмысленно.
– Значит, – сказала она, – дело касается Драконьих Земель.
– Вы тоже почувствовали?
– Оттуда, – сказала она, – фонит так, что к концу недели почувствуют уже все.
– Расскажите мне о драконах, Матушка Зенобия.
Она отпила чаю и начала свой рассказ.
– Драконы – неотъемлемая особенность Несоединенных Королевств. Такая же, как чай в четыре часа пополудни, пышки, джем и кардиганы на молнии. Когда-то то были свирепые огнедышащие создания, исполненные великого разума и достоинства. Они были способны рассуждать о самых важных материях. Говорят даже, что дракон по имени Янус был самым первым, кто предположил, что Земля вращается кругом Солнца, а точки света во тьму ночного неба суть вовсе не дырочки в бархатном покрывале, но звезды, во всем подобные Солнцу. Также поговаривают – хотя людское тщеславие и велит считать это всего лишь легендой, – что математические законы дифференциального исчисления были впервые выведены неким Димвидди, некрупным драконом с острова, ныне называемого островом Соединенных Полезностей. Еще говорят, будто «Буль-Буль» Бизли, знаменитый розовый дракон из Тролльвании, был несравненным комедиантом. Отловив себе жертву, он принимался ее смешить до тех пор, пока волосы у пойманного не делались совершенно седыми… Так вот, при всем своем несравненном уме, остроумии и благородстве, драконы имели одно обыкновение, из-за которого с ними нельзя было не считаться…
– И это?..
– Им нравилось есть людей.
– Я-то думала, это всего лишь страшилка для малышни…
– Если бы, – сказала Матушка Зенобия. – Это истинная правда, так что лучше не перебивай. Несколько столетий население наших островов поддерживало шаткий мир с обитавшими здесь драконами. Поскольку те не любили толп и предпочитали кормиться ночами, люди почитали за благо сидеть по домам и не странствовать в одиночку. А уж если нужда гнала в путь, в качестве предосторожности надевали высокие остроконечные шлемы, выкованные из меди, потому что драконы считали их крайне невкусными. Тем не менее драконы продолжали есть людей, и страна жила в страхе. Прежде чем с драконами был заключен Пакт, единственным средством борьбы с ними служили рыцари. Множество бесстрашных молодых людей пускалось в нелегкий путь, надеясь убить дракона и получить руку королевской дочери, обещанную победителю. Каждый надеялся привезти в качестве доказательства своего успеха драгоценный камень, сиявший у дракона во лбу…
На этом Матушка Зенобия умолкла, и мне показалось даже, что она задремала.
– И что дальше? – спросила я осторожно. Могла бы и не спрашивать, – она, конечно же, не спала, просто с мыслями собиралась.
– Проблема была в том, – продолжала она, – что убить дракона удавалось очень немногим. До нас дошли сведения о восьми тысячах ста двадцати восьми попытках подобного рода, предпринятых рыцарями. Успех, однако, сопутствовал всего двенадцати. Обычно это было чистое везение – достаточно храбрый конь, крепкая рука и копье, угодившее как раз в незащищенное место под горлом… Рыцарские деяния продолжались около двух веков, после чего энтузиазм к воинским подвигам и женитьбе на королевне стал угасать. А после того как пятеро рыцарей решили предпринять одновременную атаку и вернулись нанизанные на пику в виде гигантского шашлыка – охотиться на драконов и вовсе было запрещено. Королевский указ был принят с большим облегчением, – в среде рыцарей, конечно.
– А дальше что было?
– Еще два века ничего особенного не происходило. Популяция драконов не сократилась даже после изобретения пороха. Пушечные ядра просто отскакивали от их чешуй – дракон получал лишь временное несварение и, естественно, жутко злился. Представь, он мирно греется на послеполуденном солнышке, а тут по нему принимаются из пушек стрелять! Нечему удивляться, если после этого посреди ночи сгорала деревня… Казалось, решить драконий вопрос могла только магия. Но дело все в том, что драконы и сами очень не слабо поднаторели в священном искусстве. Понадобилось появление мага столь могущественного, что, когда он шел, его следы вспыхивали сами собой…
– Могучий Шандар! – вырвалось у меня.
– Я тебе рассказывала его историю?
Кажется, Матушка Зенобия заподозрила, что я готова поиздеваться над ослабевшей памятью старого человека. Будь у нее глаза, они сейчас строго сузились бы.
– Нет, не рассказывали, – ответила я. – Я о нем знаю только из болтовни колдунов. У нас в Башнях Замбини часто о нем говорят.
– Да, у колдунов он повсеместно что-то вроде мерила, образца, – торжественно проговорила монахиня. – Вот потому-то мы и измеряем магическую силу в шандарах.
Чтобы заставить жабу подать голос, требуется около двух сотен шандаров. Чтобы сварить яйцо – более тысячи. Мой личный уровень был оценен в сто пятьдесят целых и три десятых, то есть не слишком превышал стандартный для наших граждан уровень, равный ста пятидесяти. Вот такая я бездарь.
– Ладно, так о чем мы?.. – спросила Матушка Зенобия, несколько утратившая нить разговора.
– Вы собирались рассказать мне о Могучем Шандаре.
– Ах да… Так вот, никому не известно, откуда он появился и куда отправился после. И очень немногие могли сказать, как он вообще выглядел или что ему нравилось кушать. Все сходились только в одном: Могучий Шандар был самым могущественным колдуном всех времен и народов. Он был сильней, чем Мушад Васид, персидский маг, повелевавший ветрами, могущественней, чем Гаранс де Пувуар, французский волшебник из Байо, он был сильней даже, чем Энгус Макферсон, пустивший остров Уайт плавать по морским волнам, – с тех пор его, бывало, на зиму буксировали к Азорскому архипелагу, да и сейчас так делают, насколько мне известно…
– Сейчас его, наверное, автономными двигателями оснастили, – вставила я, зная, что Матушка Зенобия не очень-то следила за техническими достижениями современности. – А вот скажите… у Могучего Шандара агент был?
– История об этом умалчивает. А почему ты спрашиваешь?
– Да так просто… А потом что случилось?
Она помолчала, припоминая, и отпила еще чаю.
– Дело было в июне одна тысяча пятьсот девяносто первого года. Едва прибыв в Англию, Могучий Шандар решил незамедлительно явить свое немыслимое могущество и для начала построил Великий Замок в Снодхилле, тот самый, в котором с тех пор проживает правящая династия Херефорда. Сам же он засел в своем замке и стал ждать, пока весть о его деянии распространится достаточно широко. И, конечно же, она распространилась! Всего неделю спустя в замок прибыли послы из всех семидесяти восьми королевств Британии, и каждый принялся зазывать его в свою державу на службу. Дело в том, что до появления современной военной техники самым могущественным королевством было то, которому удавалось заполучить самого сильного мага. Однако Могучий Шандар был не из тех, кто с готовностью поступает в услужение к самому богатому или рад помогать наглецам одолевать робких и мирных. Нет! И он объявил собравшимся послам, что станет работать не на кого-то из их государей, но лишь на общее благо. Семьдесят два посланника отбыли посоветоваться со своими государями, а также между собой… После чего сообщили Могучему Шандару, что величайшим деянием, которое он мог бы совершить для общего блага, – это разобраться с драконьим вопросом. Услышав это, Шандар приложил длинные пальцы к высокому лбу и стал думать великую думу. После чего согласился выполнить эту работу, но сказал, что, поскольку она потребует невероятных усилий и немыслимого времени, ему потребуется ну очень большое количество денег. А именно, восемнадцать подвод – такая была единица измерения в те времена – чистого золота.
«Восемнадцать подвод?.. – перешептывались послы, шокированные непомерной ценой. – В своем ли ты уме? Мушад Васид обещал избавить нас от драконов всего-то за семь…»
– Все же у Могучего Шандара точно агент был, – улыбнулась я, забыв, что мне велели не перебивать. – И получше, чем у Мушада Васида!
– Разве я не велела тебе помалкивать, пока я говорю?
– Простите, Матушка.
И Мать Зенобия возобновила рассказ.
– «Мушад Васид – замечательный маг, – ответил послам Могучий Шандар. – Но у него во всем теле нет и сотой части могущества, содержавшегося в одном пальце у меня на ноге».
«Я все слышал! – вскричал Мушад Васид, выходя вперед и сбрасывая личину. Надо тебе знать, что он тайно прибыл в замок Шандара еще накануне, прослышав о финансовых запросах приезжего колдуна. – А ну-ка, покажи нам этот свой супермогущественный палец!»
Но вместо того чтобы демонстрировать упомянутый палец, Могучий Шандар согнулся в низком поклоне. В таком низком, что его лоб коснулся земли. А потом проговорил голосом, исполненным величайшего почтения:
«Добро пожаловать в мое скромное жилище, о благородный маг из Персидской империи, повелитель ветров и приливов, известный на своей родине как Тот-кто-усмиряет-Тамсин!»
– Тамсин или хамсин? – снова встряла я. – В смысле, пыльный и жаркий ветер, свирепствующий в землях Аравии?
– Если бы я имела в виду хамсин, я бы так и сказала, – с некоторым раздражением ответила Мать Зенобия. – Тамсин – не ветер, а вторая жена Мушада Васида. Жуткая, поистине жуткая женщина! Ее любовь к блестящим побрякушкам, изысканным платьям и ваннам из молока крольчих отбросила феминизм на четыре века назад… Итак, поскольку ты без конца перебиваешь меня, попрошу-ка я сестру Эссампту закончить рассказ!