ти появлялись воины из разных племен.
Прибыл основной обоз – сначала появился десяток хобиларов, в том числе и Дьюни – у него была широкая синяя лента через плечо, которая отличала его от прочих всадников на небольших лошадках, затем показались первые дружинники. Следом шли арбалетчики из Роты Святого Себастьяна, о чем красноречиво свидетельствовало знамя с полуголым изможденным мужчиной, утыканным стрелами. Вот, наконец, громыхая колеса, выехали из ущелья повозки со скарбом, провизией, также в повозках был не только инструмент, но и свежеструганные доски, с которыми предстояло работать плотникам. Наверняка за обозами шли еще дружинники, а потом, уже за ними, должен был гнаться скот, которым предстояло питаться воинам Арн-Дейла.
В этот самый момент события понеслись вскачь – из-за каждого камня, скалы, щели в скале, появились местные воины с отнюдь не дружественными намерениями. Карви подал сигнал рожком, ворота распахнулись, а старшие дружинники повскакивали со своих мест, спешно надевая шлемы. Сотня с лишним закаленных бойцов поспешили на выручку, намереваясь спасти обоз и людей, которых застали врасплох. Ивви, на бегу застегивая шлем, выбежал последним, не забыв сорвать с губ Норки поцелуй – она чуть раздраженно оттолкнула его и поспешила на стену по короткому лестничному маршу, где находились, в общей сложности, четыре десятка лучников и арбалетчиков из старшей дружины. Там же, деловито раздувая фитили, стали выстраиваться пищальники Ахмеда. Остальные его воины, вслед за ним, потянулись через ворота, готовя к бою луки, копья и изогнутые сабли в паре со щитами.
К счастью, от младшей дружины там было одно название – тертые воины, раньше служившие Аррену, чуть поднялся переполох, надели шлемы, приготовили оружие и выстроились в несколько шеренг, готовые отразить натиск. Может, за обозом шло молодое пополнение, но здесь все полторы сотни были опытными воинами, что знали друг друга по именам и прозвищам. Теперь их, умело прикрывавших другу друга, захлестнула лавина горцев. Арбалетчики -и из гильдии, и из дружины, выстроившись в тонкую цепь за ними, не дожидаясь команды, по готовности спустили арбалеты с тетив.
Возницы на обозах – тоже в черно – синих накидках, понимая, какова их главная задача, стали стегать быков, чтобы те как можно быстрее тащили груз. Кузнецы, лекари, мастеровые и инженеры спрыгнули с обозов, чтобы тот шел более ходко и бежали рядом.
Командир роты Себастьяна, в руках которого сейчас было знамя, отдал отрывистую команду, добавив к ней пару ругательств. В это время между дружинниками и горцами завязалась схватка – первые шеренги черно-синих стояли в обороне, лишь изредка нанося скупые удары, давая возможность колоть копьями тем, кто стоял за ними.
Арбалетчики взвели свое оружие, ожидая команды. Командир роты Себастьяна, заметив на возвышенности горцев, что швырялись в защитников обоза копьями, дротиками, ножами или просто камнями, приказал выстрелить в них. Болты косой прошлись по их нестройным толпам, собрав кровавую жатву. Все уцелевшие юркнули в укрытия, даже не решаясь забрать корчившихся от боли раненых.
- Шире шаг! Шире шаг! – Подгонял Карви, как мог, подмогу. Сам он посматривал на дорогу, ведшую на юг - никак еще кого нелегкая принесет. Карви окликнул Ахмеда, и тот остановился со своими воинами, прикрывая их с той стороны, а сам повел свою тяжелую пехоту в обход. Сейчас горцев напирало на ряды обороняющихся все больше, они даже пытались зайти во фланг, из-за чего строй начал загибаться в сторону, тем самым открывая путь к арбалетчикам и спешившему обозу.
Как только из ущелья вышли все обозы, на помощь, спеша со всех ног, бросилась вторая половина дружинников. Кажется, эти были менее вымуштрованы, иначе бы не бежали в атаку, ломая строй. Тем не менее, их отважный порыв был как нельзя вовремя. В этот момент с другого фланга , быстрым шагом, но не теряя строя, в горцев врубились воины Карви. Тот, как опытный командир, буквально на бегу перестроил свои порядки так, чтобы на передний край вышли воины с двуручными топорами, молотами и алебардами. Два клина воинов с двуручным оружием вспороли нестройные, гомонящие ряды противника, а щитоносцы погнали их вспять. Отрывистая команда из центра построения, и опытные дружинники, недавно сменившие свои желтые накидки на цвета маркграфа, перешли в наступление. Горцы, не выдержав натиска сразу с трех сторон, стали поспешно отходить к скалам. Суеты добавило то, что крестьяне, гнавшие следом проданный скот, в страхе бежали, и теперь козы, овцы и свиньи в беспорядке метались по каменному плато.
Отрывистые приказы командиров, и дружинники стали откатываться назад, не преследуя врагов в скалах. Арбалетчики продолжили, по готовности стрелять, едва из-за скалы или из какого грота покажется голова в тюрбане, а Ахмед и его люди заместили собой дружинников, которые теперь в срочном порядке гнали всю скотину к крепости.
Когда стало ясно, что опасность миновала, воины, находившиеся в крепости, помогали срочно разгружать возы. На крутом подъеме установили временный настил, и по нему теперь гнали напуганную скотину. Дружинники спешно заходили в крепость – вперед пропускали подкрепления – им пришлось несладко, сначала марш через ущелье, самое настоящее сражение, а потом еще и беготня за своим будущим обедом! Уставшие воины стаскивали шлемы и валились на землю. Стрелки из старшей дружины, наплевав на всякую субординацию, помогали им напиться, подавая воду из родника.
Последними в крепость вошли пехотинцы Ахмеда и арбалетчики из Роты Св. Себастьяна, уже после того, как за ворота завели и частично разгруженные телеги.
Джеремус сходу разбил госпиталь, хлопоча над ранеными. В целом это были порезы, неглубокие проколы, ушибы и прочее – несмотря на внезапную атаку удалось обойтись небольшими потерями, отчасти благодаря тому, что дружинники были начеку, а все люди в обозе, даже помощники Джеремуса, были в кольчугах и набивняках. Это спасло многие жизни, ведь сначала дротики полетели именно в обоз.
Горцы сражались сейчас не настолько упорно, чтобы потерять многих – они, кажется, опять надеялись на притворное отступление, да дураков и в этот раз не нашлось. Что-то, впрочем, затевалось. Было уже за полдень, а самые зоркие в крепости могли заметить движение на месте скоротечной схватки. Вскоре их становилось все больше, и они начинали хаотично, казалось, двигаться, по скалам и долине. Их, преимущественно, серые, грязно-белые одежды делали их похожими на мутный поток, который, брызжа пеной, спускается с гор после ливня. Казалось, что потоки воды, словно буруны, закручиваются, таща на себе мусор и щепки, но Хелдор, взобравшись на стену, понял, что это были лестницы и осадные щиты, что принесли с собой горцы. Наконец, беспокойное и пугающее нечто замерло, вспучилось, и выплюнуло из себя нескольких человек, которые быстрым шагом двигались к крепости.
Ахмед, стоявший на надвратной башне, отнюдь невежливо поприветствовал грузного усатого мужчину:
-Эй, Гиви, сын шакала! – начал он на общем языке, чтобы его поняли и союзники – я знал, что ты собрал все это отребье вместе! Хотел взять меня числом да измором? Не выйдет! Воины в доспехах, обитых сукном и кожей, помогут мне одолеть тебя.
- Ты привел сюда чужеземцев, Ахмед, заставил их вмешаться в нашу священную войну! Покрыл позором всех нас!
- Вы занимались тем же! Вам должны были помочь люди с волком на щитах! Они обманом забрали у меня кольцо, но друзья его мне вернули!
- Это не самое страшное, что ты сделал! Ты нарушил священную клятву – да не тронет воин мать и дитя! Но твои воины сожгли деревню Арифа и убили там всех.
- Ты лжешь! Я отрежу твой поганый язык!
- Чтоб мне сегодня увидеть создателя, мы там нашли это! – с этими словами Гиви бросил наземь пищаль. – Даже не успел прибрать за собой! Ну ничего! По закону гор мы прибрались в твоем поселке.
Воины Ахмеда взволнованно загомонили, сам он оперся на парапет, чувствуя, что каменная кладка уходит у него из-под ног.
- Что вы сделали?! – Почти прошипел он, словно кобра перед броском.
- Тоже, что и вы! Убили, перевешали, как собак! А зазноб твоих, Ахмед, мы сначала…
Хелдор мог видеть, как Князь Гор, коим он себя и почитал, едва не дал слабину. Он тихо всхлипнул, раз или два, закрывая правой рукой лицо, а левой слепо скребя по каменной кладке. Его воины стояли со скорбными лицами, кто-то пытался спрятать лицо рукой или щитом, украдкой вытирая выступившие слезы – надеяться, что кто-то из их родных выжил, не приходилось. Ахмед сделал глубокий вдох, после чего взял ответ:
- Всевышний видит, что в том нашей вины не было, а эти шайтаны вас провели. Но то, что сделали вы – вы сделали сами. Если ты мужчина – ты не будешь трепать языком, а будешь сражаться!
После этого два переговорщика начали поносить друг друга на своем языке, да так, что иной горец, слушавший эту брань, несмотря на мужественно пережитое недавнее потрясение, начинал стыдливо отводить глаза. Рафир, командир пищальников, не выдержал того, наудачу выстрелил из пищали в сторону Гиви. Тот, несмотря на свою грузность, довольно проворно метнулся в сторону, после чего замахал руками, и упал навзничь. Дружинники на стенах, наблюдавшие за этим, начали смеяться над его неуклюжестью, оскорбляя и передразнивая столь искусно, что порождали этим новые приступы смеха. Тот, отряхиваясь, ушел прочь, прикрываемый своими телохранителями.
- Кажется, вечер переставал быть томным – здраво предположил Фальд, прислоняя топор к парапету и берясь за арбалет. Так поступили и многие другие дружинники, участвовавшие в вылазке.
Ахмед обратился к лейтенанту:
- Нам необходимо мысленно попрощаться с погибшими и подготовиться к бою. Дайте нам немного времени.
Он что-то громко и гортанно выкрикнул своим людям, и они, проходя мимо приходящих в себя младших дружинников, отошли чуть поодаль, и вместе сели в круг, после чего начали что-то нараспев читать. Хелдор стал отчаянно тянуть шею, сдвигая вниз мешавший горжет, вглядываясь. Горцы что-то смешивали, ссыпая что-то на подносы и тщательно смешивая. После этого они ссыпали получившееся в пороховницы, поднялись с земли и стали занимать места – полсотни воинов во главе с Рафиром заняли места на стене, на надвратной башне и по левую и правую сторону от нее – каждый воин был с пищалью. Столько же отправилось в донжон во главе с Ахмедом. Остальные остались у стены, в резерве.