Прошло три дня, прежде чем прибыли катапульты – естественно, в разобранном виде. Те сразу начали собирать, прямо на позициях, откуда они должны были вести огонь. Эти пять чудовищ не были похожи на катапульты Фэма – это были жуткие, обитые железом машины, способные швырять внушительных размеров булыжники. Хелдор в задумчивости поглядывал за их приготовлениями, лениво ширкая оселком по мечу. Не то чтобы это было необходимо, но как убить еще время он не знал – ни в кости, ни в шашки, ни во что-либо еще играть не хотелось.
С севера подул холодный ветер, напоминая о том, что они здесь торчат уже половину осени. На его клинок медленно опустился большой багряный кленовый лист. Он задумчиво повертел его, рассматривая прожилки и проводя пальцами по начинавшим ссыхаться граням. Как его занесло в горы? Каким чудом сюда перелетел этот осенний лист, и какой путь ему пришлось преодолеть.
- Этот лист упал с неба? – Хелдор вздрогнул и увидел Ахмеда, стоявшего позади него. Весь его халат был изодран, через него просматривался ламеллярный доспех.
- Его перенесло через горы, с наших земель. Я и забыл, что уже осень.
Ахмед сел рядышком, в задумчивости:
- Мои жены бы сейчас делали лепешки… С горными травами. А мы бы в честь праздника отправились бы на охоту и набили серн вдоволь. А у вас… Что?
- Когда мы сюда прибыли - у нас начали собирать яблоки, груши. Ели бы так, пока не надоест, а еще пекли бы пекли пироги, сушили, делали сидр. Сейчас доходят яблоки покрепче, их или сушат, или, заматывая в тряпицы, складывают в погреб. Убираем хлеба… Дел невпроворот. Но позже все равно будет праздник.
- Надеюсь, ты попадешь на него – с грустной улыбкой сказал Ахмед. Мы свой праздник пропустили, а он был последним… И осень эта… Была последней.
- А может, как отобьемся, вы с нами? Или на юг, к своим?
- Эх, нет, брат. Будь семья, жены, я подумал. А так я… Я князь. Вот этих стылых, пустых гор, но все еще князь. А там кто?
- Тебе бы дали достойное место при нашем графе.
Постаревший и уставший за последние дни горец покачал головой:
- Все в порядке, Хелдор. Всему приходит конец. Моему народу тоже. Я и мои воины – бледные тени самих себя. Нас держит только клятва, которую мы сдержим.
После этого они молча смотрели на приготовления противника. До катапульт было не достать даже баллистами, и теперь лишь изредка постреливал мангонель, заставляя гномьих инженеров испуганно замирать, втягивая головы.
К вечеру для катапульт подтащили булыжники, и гномы начали довольно споро их заряжать. Инженеров застало врасплох то, что катапульты они ближе подкатывать не стали – кажется, они могут бить прямо оттуда… Лейтенанта позвали ознакомиться с происходящим, и теперь он наблюдал за камнеметами. Рядом с ним стоял Фэм, смотревший не отрываясь в подзорную трубу. Первые выстрелы, и все пять снарядов врезались в подножие плато.
- Ну… пока пристреляются, пока еще чего… А там уж ночь скоро. – Делился своими наблюдениями Карви.
Спустя четверть часа вновь камни вылетели из своих лож. Фэм, убрав трубу, стал наблюдать за полетом камней.
- Четыре не долетают, а у этого пере…
Пятый снаряд перелетел стену и со свистом вонзился в насыпь, где был установлен мангонель. Машину вырвало с ее места - сломанная, искореженная и бесполезная… Инженеры, три минуты назад покинувшие свой пост, испуганно посмотрели на срытую исполинским камнем верхушку насыпи.
- Теперь точно херанут по стене – выругался Лекс, стоявший неподалеку.
- Со стены, все со стены! – Опомнился лейтенант.
Его предсказания оправдались – еще три залпа, и катапульта ударила по правой башне, после чего с нее полетела вниз, с плато, баллиста.
Темнело, обстрел не заканчивался. Лейтенант сидел у костра мрачнее тучи. Ворота едва держались, по ним попал один из снарядов. Стена в двух местах сильно обрушилась, обнажив мелкий щебень, который до этого был скреплен раствором. Не ровен час, и они пойдут на штурм – ночью или рано утром, на крепость, сточенную до основания.
- Лейтенант! – Фэм подошел к нему с докладом – они подтаскивают катапульты ближе. Я боюсь, что они теперь сместят обстрел во двор. Вперед выдвигают небольшую охрану.
- Кажется, без вылазки не обойтись. Готовимся к атаке – старшая дружина пойдет впереди, Фалин, собирай бойцов. Инженеры и рота Себастьяна на стены, Берток, младшую дружину, чтобы прикрыть отход.
- Мы пойдем впереди – вмешался Ахмед. – Мы быстро жечь катапульты, потом идти на лагерь.
-Вы не сможете уйти из их лагеря, их слишком много. Только если выступить двумя крыль…
- Нет, Карви – твердо сказал князь гор – не нужно возвращаться. – За спиной Ахмеда стали появляться его воины.
- Нам пора к женам и детям, - подтвердил Рафир. – мы приготовить сюрприз врагам – Командир пищальников повертел в руке странного вида глиняный кувшин, из которого торчал фитиль. Мы обрушим огонь на врагов.
- Надо сделать еще кое-что. Наши раненые браться тоже должны воссоединиться со своими родными.
Карви скрипнул зубами, не смея возражать. Джеремуса аккуратно вывели вместе с его воспитанниками из лазарета. Он хотел было вернуться обратно, но тот не должен был видеть происходящего. Воины Ахмеда добили своих раненых, не способных пойти в последнюю атаку, полагая, что совершают благой поступок.
В сгущающихся сумерках, плавно переходящих в ночь, почти все защитники выстроились за стенами. Для быстрой вылазки не только открылись ворота, но и со стен выставили осадные лестницы, брошенные штурмующими несколько дней назад.
Лейтенант обратился к Ахмеду:
- Прощайте… Ваша отвага не знала границ.
- Вы сделали меня князем ВСЕХ гор… Пусть и ненадолго. Этого не мог добиться никто из моих предков.
Хелдор нашел своего приятеля, Горви, с которым он познакомился в первый вечер. Тот стучал зубами, не то от холода, не то от страха. Перехватив алебарду в правую руку, он похлопал молодого парня по плечу.
- Я думаю, мы потом увидимся. Там.
Горви едва нашел в себе силы, чтобы улыбнуться.
Вот еще раз ударили катапульты, несколько камней упало в лагере, к счастью, почти опустевшему. В ответ выстрелила последняя баллиста и станковые арбалеты. После этого Карви дунул в рожок, давая сигнал к атаке.
Воины быстро, плечом к плечу, выбегали через ворота, кто-то быстро спускался по приставным лестницам, на последних трех-четырех ступеньках торопливо спрыгивая вниз.
Не освещая свой путь факелами, двинулись к катапультам. Вперед, крича на своем языке, бросились воины Ахмеда. Перед ними выстроилось застигнутое врасплох охранение гномов. Горцы, однако, не атаковали их - остановившись от них шагах в двадцати, они достали свои глиняные кувшины, спешно их запаливая о фитили на пищалях. К удивлению дружинников, быстрым шагом идущих следом, фитили очень споро загорелись. Они метнули их поверх косматых гномьих голов. Раздались взрывы, куски керамики разлетелись в разные стороны, а катапульты начали медленно заниматься огнем. Горцы бросились в стороны, обтекая растерявшийся строй гномов. В него, ускорившись, клиньями ударили воины под командованием Карви. Гномы были не самыми простыми - в добротных бахтерцах и кольчугах, а их молотов приходилось опасаться. Катапульты охраняли лучшие – то есть, сотня хускарлов. Стремительная атака старших дружинников могла завязнуть в их строю, но не сплоховали их товарищи, шедшие вторым эшелоном. Потерявшие много бойцов хускарлы были прижаты к своим же горящим катапультам и без всякой пощады истреблены.
Часть отрядов рейдеров и гномов отправляли потушить и отбить катапульты. Дружинники выстроились несколькими квадратами перед горящими катапультами, не давая никому к ним подойти. Хелдора со спины обдавало жаром что, казалось, сейчас и его налатник займется от выстреливавших искр, но сейчас было важно даже не оборачиваться на горящие остовы осадных орудий.
В это же время горстка людей Ахмеда в лоб атаковала лагерь – залпом разрядив свои пищали. Затем они, быстро засыпав пороха больше чем обычно, от души насыпали дроби, гвоздей и прочего мусора, после чего, подойдя в упор , наподдали еще раз. Но это были не все сюрпризы - у многих остались еще эти таинственные снаряды, в которых, безусловно, тоже находился порох. Теперь загорелись еще и шалаши, навесы и вообще все, что во вражеском стане могло гореть.
Не останавливаясь ни на мгновение, они протиснулись сквозь ограждения и атаковали противников саблями. Они без всякой пощады рубили заспанных противников, но те, в конце концов, взяли последних горцев числом. Все они погибли до единого, а если кто из их товарищей падал – добивали его, чтобы тот не угодил в плен…
Воющее пламя поглотило катапульты, и вскоре от них остались лишь куски железа, что не позволили им развалиться сразу же, при взрыве пороха. В лагере были слышны вопли и стоны. Не дожидаясь контратаки, Лейтенант приказал поспешно отходить в крепость – меньше всего хотелось, чтобы враг, оправившись от жестокого удара, прижал их к плато.
Вернувшись в лагерь, дружинники выпили за упокой своих храбрых, но диких союзников. Джеремус, пока никто не видел, беззвучно рыдал над ранеными, которых так старательно опекал. Он привык ко многому… Но страшней всего было, как раненые, только начавшие идти на поправку, с радостью приняли смерть от рук своих товарищей. Улыбка одного из убитых, застывшая гротескной маской на лице, еще долго снилась ему.
Разрушения в лагере были потрясающие – раньше полудня в себя недруги не придут. Торопливые гномы оттащили испорченные катапульты и теперь, как могли, пытались собрать из пяти катапульт хотя бы две.
Алан мрачно смотрелся в походное медное зеркало. Горящий порошок обезобразил его лицо, хотя он был довольно далеко от взрыва. Теперь на левой щеке был еще и уродливый ожог… Раньше дамы при дворе и так побаивались его шрама и бельма на глазу, так теперь и вовсе отвернутся как от прокаженного. Фер, не отходивший от своих катапульт, прямо там со своими лучшими бойцами и сложил голову. Безрассудный глупец!