сных ударов коротышек. Он вертелся волчком, жаля то одного, то другого, гномы рычали и грязно ругались, будучи не в силах его прижать и навалиться на него толпой. Воинская удача изменчива, и он уворачиваясь от размашистого удара боевой киркой, запнулся о своего умирающего товарища и рухнул с лестницы. Меч он удержал, но открытый шлем сполз с его головы. Едва он попытался вскочить и продолжить бой, как его припечатали по затылку чем-то тяжелым, и он мгновенно погрузился во тьму.
…Зануда со стоном схватился за голову, которую нещадно саднило. Правой рукой он, спохватившись, взялся за меч и попытался встать, опираясь на него. Гномов было не так много — проход, через который ушли его бойцы, был расчищен. Значит, гномы двинулись дальше. Из распахнутых окон мэрии летели книги, свитки, перья — гномы надеялись найти там хоть что-то ценное, доносился шум и лязг.
Кажется, многие гномы разбрелись, ища поживы, и у него был шанс улизнуть. Но вдруг кто-то из его бойцов укрылся в мэрии? Бросить их? Никогда. Зануда, справившись с головокружением, стал подниматься по ступеням. Его товарищи, хоть и были лучниками, но и в ближнем бою дорого продали свои жизни.
Рейнар вошел внутрь. Гномы сновали по коридорам, вламываясь в пустующие кабинеты, в полутьме здания словно не замечая его. Тем лучше. Подшаг, удар наискось — низкорослый противник упал лицом вниз, сжимая в руках пригоршню медных монет. Жалкая смерть. Выпад! Гном выскочил из-за угла и сам напоролся на его меч. Кто-то это заметил, окликнул упавшего, затем Рейнар услышал тяжелые шаги. Двое. Еще двое.
В конце коридора было небольшое окошко, подсвечивавшее их со спины, и когда он увидел две тени на полу, Рейнар решил действовать. Резкий рывок, он подтянулся за угол стены, придавая себе ускорение и резко замахиваясь — шлем спас противника, но с лязгом съехал на лоб, временно выводя его из боя. Второй гном схватился за топор на петле, но Рейнар ударил точно по незащищенной кисти, после чего, чуть пошатнувшись, с левой руки вмазал в ухо.Следующим ударом меча он пробил горло гнома, пришедшего в себя, а потом без всякой жалости добил и второго.
Неплохо. Может, характер у него был скверным, но вряд ли кто смог бы назвать его скверным фехтовальщиком.
Дальше по коридору в кабинете хозяйничали гномы — они так были увлечены поиском чего-то мало-мальски ценного, что не слышали схватки в коридоре. Сколько их там было? Наверное, не меньше десятка. Может, больше. Зануда бесшумно, стараясь вставать только на носки сапог, подошел к двери. Выглянул — они стояли к нему спинами.
Может, спокойно вернуться назад, попробовать пробиться к своим? Стоит ли? Его считали занудой, брюзгой, ворчуном — и все вернется на круги своя, если он, конечно же, вернется. Да и хрен с ним. Можно попробовать все начать сначала, в конце концов. Его ребят в здании не было, либо ушли, либо погибли – а он сегодня и так отличился.
Зануда шел к выходу. Может, его бы даже повысили. Кто там выше сотника? Лейтенант. Нет, лейтенант то у них один. А может, как Хелдор? А кто он вообще? Вроде бы так и называют «командир», да и все тут. Командир тоже неплохо, без уточнений. Важно не название, а его су....
- Сука. - Вслух произнес Зануда. –Отвлекшись от своих грез о продвижении по службе.
Один из гномов мародеров без всякий зазрений совести, сев на одного из его стрелков, стаскивал с его пальца перстень. Арлен, один из лучших лучников, этот перстень ценил — все что осталось ему от отца.
Гном поднял вверх косматую голову, удивленно воззрившись на Рейнара. Меч вонзился в шею и по локоть погрузился в плоть. Гном лишь дернулся и упал, покатившись по лестнице. Зануда посмотрел на окровавленный меч, затем на Арлена. На других своих товарищей.
Рейнар встал, как вкопанный, посреди ступеней. На площади было пусто, можно было рвануть к своим. Он посмотрел на свою разорванную котту, а затем на бригантый доспех, что был на нем надет.Ни долгие переходы, ни непогода так и не стерли с бригантины бурых пятен. Это была засохшая кровь человека, что спас его в тот день. Совершенно незаслуженно. Но, кажется, не напрасно.
- Ты не побежал – вслух сказал Рейнар – и ты тоже – обратился он к распростертому перед ним Арлену. – Вздохнув и коротко взмахнув мечом, словно разминаясь, Зануда снова нырнул в темный проход. Его шаги стали удаляться в полутьме.
… Когда все кончилось, нашли его не сразу — вокруг были ворохи бумаг, лужи крови, трупы гномов. Он полусидел, опершись на стол, словно вперив взгляд на одного из недругов — в сжатом намертво кулаке у него нашли перстень.
Если у Альберта и была мысль отступить к расположению стражи, то она была неосуществима. Когда они заняли оборону у стены, с одной стороны напирали рейдеры — с другой тяжелая пехота Стюрангарда, которая очень быстро вырезала один из флангов береговой охраны, а с другой гномы довольно таки бодро погнали перед собой дружинников.
- Дело дрянь — поделился Дьюни своими наблюдениями.
К стене из щитов, которую они выстроили, противники подойти близко не решались, ища себе жертву послабее и намереваясь расколоть этот крепкий орешек позже. Несколько шеренг рейдеров, утыканных болтами, порубленных мечами, топорами и переколотых копьями и пиками прибившихся к ним ополченцев остужал самые горячие головы.
- Нам здесь ничерта не навоевать. – Вздохнул Альберт.
- Почему? Мы так продержимся долго — сказал один из сотников.
- А смысл? Вы забыли, кто вы?
Его собеседник потупился, не зная, что ответить
- Вы! Вы все – городская стража. И вы кажется забыли, что вы защищаете город не потому что должны. Не потому что с вас соберут меньше налогов! Вы – мужчины, что хорошо работают, и усердно тренируются, а потому достойны сражаться за свой город.
Послышались одобрительные возгласы. Арбалетчики Святого Себастьяна, что-то одобрительно бурча, взводили свое оружие.
- Дружина верна своему графу – что бы с ним ни случилось. Вы верны городу. И сейчас в него прут полчища врагов! Вы готовы за него биться?!
- Да!
- Не слышу!
- ДААААА! - во всю мочь закричали стражники.
- Налееево!!!! К воротам ступай! Уланы – рассыпным на фланги!
Оставшиеся без лошадей уланы, у которых была самая хорошая среди бойцов броня, послушно перестроились из центра, держа длинные топоры наготове.
- Лупите так, чтоб мозги по топорищу стекали! - Альберт встал вместе с ними.
- Остальные — оказавшись у ворот — становимся в круг - чтобы и муха не пролетела здесь, вам ясно?
Противники, словно забыв о них, стремились вглубь города, и не заметили, как насели воины с длинными топорами.
В рассыпном строю можно было наносить страшные, размашистые удары, которые не могли не достигнуть цели — убивая, калеча, а то и просто сбивая с ног. Прочие стражники, не испытывая угрызений совести, добивали раненых и оглушенных.
Не останавливаясь, уланы быстрым шагом достигли ворот, где уже завязалась серьезная схватка. Арн-Дейлцы стали нести потери, однако Альберт и не думал отступать — стиснув зубы, он оказался поближе к врагу, нанося вертикальные удары, которые если и не пробивали шлема, но заставляли противников мешком падать наземь.
- Шииилтрооом! Стройсь! -один из сотников отдал приказ, и в свалку возле ворот незамедлительно вступили остальные. Они сбивал с ног щитам, рубили, кололи, стаптывали подкованными сапогами, отвоевывая себе место возле ворот. Арбалетчики, еще раз отстрелявшись практически в упор, тоже вступили в схватку.
Наконец, круг щитоносцев замкнулся, те чуть присели, прячась за щитами, а за ними наготове встали копейщики, алебардисты и стрелки.
Противники не заставили себя долго ждать — напор через ворота продолжался, да и некоторые недруги обратились вспять, чтобы стражники оказались зажаты с нескольких сторон. Строй стоял, не шелохнувшись, рыча, огрызаясь и отгоняя противников. В воротах словно возник огромный, растопыривший иглы еж, который был преисполнен решимости погибнуть на месте, но не уступить более крупному лесному соседу.... Сражаться приходилось на два фронта – к ним приближались противники, миновавшие берег и пролом в стене, потому как все, кто мог все еще там сражаться, был отброшен и прижат к тесно выстроенным домам.
Что дальше? Что дальше? Это падение не кончится никогда... Он будет погружаться во тьму, сотни раз умирая, сотни раз возрождаясь вновь... А потоки крови не схлынут. Его товарищи погибнут. Больше крови, еще, еще больше. Не кончится. Никогда не кончится. Все пропадет втуне...
Кто это остановит? А кто, если не он?
Рен не мог слышать, что происходило вокруг — пальцы скребли пустоту, на зубах не скрипел мокрый песок, он ослеп, оглох, онемел... и даже кровь более не имела запаха...
В глубине это черной дыры он услышал мерный, размеренный стук. Стук его сердца.
Оно перестало заходиться в горячке, медленными, но сильными толчками питая его тело. Он пошел на этот звук, следуя его вибрациям — он все еще не мог понять, что сердце тут — в его груди, а не перед ним...
Но Рен видел его... Огромное, сильное... Или это был неведомый ему зреющий плод...Или... Неважно. Тайный лучник тронул его рукой, и внешняя оболочка, казавшаяся нерушимой, вдруг потрескалась, посыпалась, подсвечивая нестерпимым белым светом. Столб света вырвался наружу, проник в него, сметая словно морскую пену багрово-черные сгустки страха, отчаяния, ужаса...
Рен, опершись на руки, резко вскочил с песка, хватаясь за лук и стрелы. Вокруг кипела битва — его бойцы, почти прижатые к дому и остаткам укреплений, продолжали сражаться. Длинные пики удерживали противника на расстоянии, то и дело смертельно жаля противников, а арбалетчики дружными залпами отстреливали противника, не давая ему собраться с силами. Пикинеры и арбалетчики не заметили, как их командир пришел в себя — а он и не давал о себе знать, все прислушиваясь к своим ощущениям. Казалось, что-то в груди его пылало — и он обязан был нести этот огонь остальным.