- Я исполню Вашу волю, Майсфельд. Хелдор, к чести его сказать, заботится о людях лучше, чем я, и… - лейтенант устало вздохнул — ошибается реже меня.
- Поклянись... - слабеющим голосом сказал Майсфельд.
Лейтенант решительно встал на одно колено, опираясь на фальшион.
- Я клянусь всем присутствующим, что выполню любой приказ Хелдора, даже если пошлет меня на верную смерть, клянусь защищать его, как Ва... кх... лучше, чем Вас, и направлять его советом и оказывать всяческую поддержку, коли таковая потребуется, я кля...
- Достаточно, господа. - прервал его лекарь. - Он впал в забытье – но отвлекся от снедающей его боли... Смотрите, он... Он улыбнулся, в конце концов... - Вдруг расчувствовался лекарь, голос его задрожал. -Идите же... Я останусь с ним.
Лекс вскочил с места:
- Он еще очнется?
- Боюсь, что нет, храбрый воин. Я дал ему слишком много, но… Это было необходимо. Теперь он просто уснет, без страданий.
Лекс вздохнул, берясь за двуручный меч и надевая шлем, после чего решительно направился во двор. Бывший наставник Хелдора ссутулился, став ниже ростом, двуручный меч он отстраненно тащил за собой, словно хвост.
Карви повесил фальшион на пояс, кивнул Хелдору.
- Какие буду приказы, капитан?
- Но… Все же вы командуете большей частью дружины, и…
Карви позволил себе невеселую ухмылку:
- Я слишком был верен этому человеку, чтобы ослушаться. Пойдем, Ваша поддержка нужна бойцам, как никогда.
Дверь захлопнулась, оставив целителя одного. Когда шаги стихли, лекарь украдкой забормотал молитву.
Густаву и дворянам, отправившимися с ним, удалось довольно быстро добраться до конюшен. Серьезного сопротивления они не встречали -рейдеры при их виде тут же предпочитали скрыться за поворотом, гнаться за ними было не с руки. На кону стояла многим более важная задача — да и не бегать же за каждым мародером.
Сделать в свое время для скакунов общее стойло было отличным решением- и не потому, что они были построены поодаль от домов, чтобы в домах не несло навозом, но и, как выяснилось, в противном случае им пришлось бы искать перепуганных животных в каждом подворье по отдельности. Это в лучшем случае — в худшем - в суматохе и негде было бы укрыть, и рыцари бы и вовсе остались без скакунов.
Они совершенно неожиданно оказались на окраине – конюшню встали вплотную к боковым стенам города. Налетчики сюда еще не добрались, да и делать им здесь было особо нечего. Ворота были заперты на внешний засов, там тихонько ржали кони.
Густав подбежал к деревянным воротам, убирая меч в ножны. В одиночку он отодвинул массивный засов в сторону, после чего створки распахнулись перед ним.
Конюших, естественно, не было, кто был возле баррикады, а кто-то наверняка сбежал. Они заперли коней и были таковы. Когда к денникам приблизились рыцари и оруженосцы, боевым коням передалось воинственное настроение людей — они заржали, забили копытами, наиболее ретивые вскакивали на дыбы.
Не все кони были знакомы с седоками, хозяева некоторых наверняка уже погибли. Но скакуны послушно подчинялись сильным рукам, хватающих их за уздечку, замирали перед тяжелой поступью рыцарей, подтягивавшихся на стременах.
Густаву повезло найти своего скакуна — он уже почти выбил двери денника. Командир дворянского ополчения порывисто приблизился к своему боевому дестрие, погладил его по гриве. Конь был не слишком высокий, но крепкий, широкий – но при этом довольно шустрый и смышленый – мог резко развернуться в галопе и ударить снова – за что многие противники Густава в свое время поплатились.
- Пойдем, Оттон, тебя слишком рано сюда увели. Мы еще повоюем.
Рыцари и оруженосцы — кто верхом, кто ведя коней на поводу, выходили из конюшен. Дальше, по улице, нарастал шум. Судя по всему, рейдеры совсем осмелели.
…Дворяне не были сильны постройке стихийных укреплений.Вооруженные слуги тоже, пожалуй, к такому никогда не готовились.
Налетчики, собравшиеся в отряд..., нет, сбившиеся в стаю — насели на группу арн-дейлцев. Они просачивались мимо наваленного хлама, заходя во фланги, лезли по сваленной посреди улицы мебели, бросаясь без всякого страха на рыцарей и оруженосцев. Они были в явном меньшинстве, и пусть кто-то из них погибнет — но наиболее удачливым достанутся одни из лучших доспехов — такие, какие носили дворяне Стюрангарда.
Дворяне сражались стойко — невзирая на свою малую численность, множество ран, порезов, на кровь, пропитавшую поддоспешники под кирасами — им было не с руки отступать перед этим отребьем. Они не дадут случиться тому позору и смятению, что случилось ранее — теперь они не отступят ни на шаг.
Рыцари с оруженосцами как могли сужали строй, теряя то одного, то другого товарища, которого рейдеры нещадно добивали — о куртуазной войне с пленниками и выкупами им едва ли приходилось слышать, пока наконец слуги и прочая челядь, не выдержав, разбежались кто куда.
Налетчики не преминули этим воспользоваться, усилив напор. Баррикады разваливались на глазах, и дворяне отошли назад, вставая в круг -бесхитростное, но надежное построение, которое они переняли у пехотинцев. На каждый наскок рейдеров они отвечали мечами, топорами, уколами укороченных копий — но все больше раненных приходилось под руки утаскивать в центр, из-под удара зарвавшихся мародеров, иначе судьба их была незавидна. В одну из атак рослый рейдер подцепил молодого оруженосца за шею, выдернув его из строя, после чего его без всякой жалости добили.
Бойцы, хоть и далеко не все опытные, но тренированные — стоили всех этих простолюдинов, кружащих вокруг них, словно стервятники. Но усталость брала свое — рано или поздно атака рейдеров взрежет строй, и тогда самые отважные и опытные рыцари Арн-Дейла будут без всякой жалости перебиты.
Казалось, еще пара приступов и рейдеры своего добьются, но в другом конце улице раздался голос Густава:
- Дворяне, вперед! ЗА НАШУ ЧЕСТЬ!- Боевой клич, так давно не звучавший на поле битвы, словно окатил воинов холодной водой.
Боевой клич сэра Лонгарма придал сил и сражающимся пешком, и тем, кого вел Густав на помощь — что было сил они пришпорили коней, выставив вперед копья.
Грохот нарастал, а рейдеры, увлеченные схваткой, слишком поздно заметили их приближение. Лавина всадников опрокинула рейдеров, словно не заметив, многие пали замертво от ударов копьями. Побросав их, всадники взялись за мечи и топоры, понукая коней идти напролом. Они шли грудью вперед, суча копытами и ломая недругам кости. Спешенные воины последовали за ними, не давая опомниться и окружить скакунов.
Отряд рейдеров, с виду довольно опытный и тертый, попытался собрать оборонительный строй, прикрываясь щитами и давая бойцам второго ряда колоть копьями и рубить двуручными топорами коней и всадников. Не давая тем развить мимолетный успех, Густав пришпорил своего верного Оттона, дернул его за узду и тот, рыская из стороны в сторону, вломился в группу храбрецов, стоптав одно из них. Стало понятно, что оруженосец не зря днями пропадал, упражняясь в верховой езде. В его коня словно вселился бес – оказавшись в толпе врагов, Оттон, помогая хозяину, принялся брыкаться, убивая и калеча не ожидавших такого приема недругов. Конь лягался, кусался, крутился волчком - а плотная, с толком сшитая попона с кольчужным полотном поверх оставляла его невредимым.
Рейдеры дрогнули, побежали, пытаясь укрыться в домах, но их настигали всюду... молниеносная атака закончилась, кони устало храпели, а рыцари, дравшиеся пешими, бессильно падали наземь.
Густав поднял забрало, осматривая свое небольшое, но все еще сильное воинство.
- Немного отдыха и снова в путь! Не только наши дома — но и весь город в опасности.
Рыцари лишь тяжко вздыхали, словно не имеющие сил сражаться в этот день, но Густав, доселе пригрозив кнутом, решил подманить свое воинство пряником:
- Отряд Теодорика и его гвардия – вот достойная цель. Но они, скорее всего, либо на площади, либо у Цитадели. Мы найдем их и заставим склонить головы – а до этого порубим бесчисленное отребье, за которым они трусливо скрываются!
Дворяне встретили это с куда большим воодушевлением – некоторые порывались встать и отправиться стяжать подвиги незамедлительно – но таких было немного, ведь остальные, сняв шлемы и ослабив кирасы, пытались прийти в себя после лютой сечи. Менее чем через четверть часа дворянское ополчение готово было двигаться дальше – но сначала нужно послать разведчиков из числа оруженосцем, ведь как знать – теперь в ставшем в один миг чужом городе их везде теперь могла ждать западня.
Корнуэль отвлекся на шум у ворот, за что тут же поплатился, короткое копье змеей метнулось ему в лицо. В последний момент он уклонился, а широкое заточенное лезвие прошло в сантиметре от его глаза, проникнув под открытый бацинет и пропахав глубокую борозду на щеке. Уже вторая весьма досадная рана за столь короткий срок.
Рейдеры и гномы лезли со всех сторон, пытаясь помешать стрельбе эльфов и дружинников с ополченцами. Тем не менее, стрел у них и так было немного – и так уже собрали все, до чего могли дотянуться.
Корнуэль вскоре понял причину шума — рухнули ворота, похоронив проход под собой — да и противникам, идущим со стороны реки, теперь было к ним не подойти.
- Отходим к тупику! Быстрее! Подхватить раненых! Быстрее, пока мы их отбросили.
Осаждающие, не ожидавшие контратаки, были сметены с парапета, а уцелевшие теперь собирались с силами у подножия лестницы.
Не только эльфы, но и прочие стрелки беспрекословно повиновались — Корнуэль помножил личные умения на тактические уловки, почерпнутые из книг, и залпы, которые по мановению его руки обрушивались на противников или неожиданные вылазки из башни заставили и, дружинников, и ополченцев окончательно забыть о недоверии к «остроухому».
Противники, разгадав уловку, бросились вверх по лестнице, пытаясь ударить отходящим стрелкам во фланг — но по простоте своей не думали, что ловкие лесные воины сами атакуют их в копья.