тконогих гномов в тяжелых доспехах, они – шли очень быстро. Да, их было меньше, чем людей в арьергарде — причем раза в два или три, но много ли надо, чтобы посеять отчаяние в сердцах загнанных воинов и добить раненых. Факелы быстро приближались, а рейдеры, плетущиеся следом, похоже, приободрились и тоже ускорились. Ситуация становилась опасной.
Ястреб задавал воинам темп, идя впереди дружинников, превозмогая боль в колене. Ополченцы вместе с ранеными, что не поместились на телегу, были пропущены вперед.
Князь-изгнанник поравнялся с повозками, выстроенными по обеим сторонам дороги. Сначала он разозлился было, что от того дорога стала уже, и им никак не оторваться, но потом он приметил затаившихся в кустах воинов-ополченцев, а среди них, почти не скрываясь, стоял сын Хумы. Его нездоровая бледность проступала даже сквозь тьму, однако на ногах он стоял твердо. Гектор коротко кивнул и ему, и своему отцу, идущему чуть поодаль.
- Шире шаг! - Громко крикнул Ястреб, погоняя уставших бойцов. - Держитесь, еще немного -заверял их командир, поняв уловку княжича... Или подумав, что понял — настолько он был измотан.
Наемники быстро сокращали расстояние — Ястреб уже различал слова в их бравирующих песнях — что-то про головы отрубленных врагов, золото и утешение вдов. Самоуверенные, сволочи - хотя собственно, тому было основание.
Наемники дышали в затылок, но дружинники, проталкивая тех, кто мешкал у обозов, быстро их миновали.
- Давай! - крикнул Гектор что есть сил. По его приказу телеги сдвинулись, тут же звякнули цепи, которыми связали четыре подводы за дышла. Из-за бортов телег тут же высунулись ополченцы с взведенными арбалетами, к ним присоединились те, что разворачивали телеги.
Хума обернулся. Воины, преисполненные мрачной решимостью, тяжело дышали, пытались прийти в себя, вместе с тем готовясь к бою. Однако же, арбалетчики набились на телеги так, что там и яблоку было негде упасть — в три ряда, не меньше, слушая княжича с занесенным для приказа мечом. Ястреб обратил внимание, что Гектор едва не запнулся о борт, взбираясь к стрелкам, однако виду не подал.
Целиться была ни к чему — арбалетчики попросту направили свое оружие на свет, излучаемый факелами.
- Бей! - рявкнул Гектор, и несколько десятков болтов сорвалось с тетив.
Второй и третий ряд стрелков бил по наклонной, поэтому ударили по всему авангарду преследователей. Болты пробили бы легкие доспехи рейдеров, но снаряжение наемников оказалось прочнее — но арбалетчики первой шеренги целились точно в лица, подсвеченные факелами. Десятка полтора наемников упали, словно подкошенные, те, что стояли за ними, остались на ногах, стрелки могли услышать проклятие, изрыгаемые ранеными — все же доспехи этих наемников не были сплошными.
Продвижение остановилось, напиравшие рейдеры, до которых тоже долетела часть болтов, напирали на наемников, а те спешно перестраивались. Ополченцы взвели арбалеты и взяли их наизготовку, однако без приказа не стреляли.
Гектор зажег факел, яркий и стреляющий искрами. Он поводил им перед собой, чтобы наступающие увидели сцепленные намертво телеги, готовых к стрельбе ополченцев.
- Ни шагу дальше — крикнул он, что было сил - возвращайтесь к своим нанимателям. Наши люди и добыча, которой вы так жаждали, уже в паре часов пути от вас, а кто-то уже даже в паре дней. Мы — не единственный отряд, который может преградить вам дорогу. Вы будете брести во тьме, теряя ваших товарищей, вас будут ждать стрелы, копья, камни — но не достигнете своей цели. Вы не получите больше, чем вам заплатил Теодорик - но многих потеряете. Поэтому просто дайте нам уйти. А если нет — мы сможем сделать немало залпов, прежде чем вы подойдете ближе, после чего уже наши товарищи возьмут оружие из наших холодных рук.
Воздух буквально звенел от напряжения. Стоило шагнуть наемникам вперед — и болты сорвутся с тетив. А дрогни у кого-то из арбалетчиков рука и нажми на спуск — и наемники обрушатся на них со всей своей яростью. Им заплатили щедро, и они могли бы продолжить сражаться, ибо к этому их обязывал кодекс. Но кодекс не обязывал их погибать глупой бессмысленной смертью в попытке настигнуть бегущих в Пустоши крестьян.
В строю наемников послышался тихий лязг металла, вперед, держа перед собой лишь факел и правую руку, вышел один из них. Факел подсвечивал более вычурное одеяние, чем у остальных, а через плечо на нем висела ярко-красная лента. Полумрак скрывал его лицо, огонь оттенял его надбровные дуги и выдающийся вперед подборок.
- Я командир кондотты «Стальной медведь». Несколько моих братьев убиты, есть и те что серьезно ранены. Можно ли такое простить?
К Гектору обратилось лицо противника, из-за игры света на месте глаз были лишь черные провалы. Тот гордо вздернул голову, выдержав вид столь леденящего душу лика.
- Нашей слабости вы бы уж точно простили. Не сдвинь мы повозки и не останови мы вас — вы перешагнули через наши трупы и пошли бы дальше.
Его собеседник усмехнулся.
- Да, слабость и глупость мы чуем за версту. Хорошо, если мы уйдем, за нами еще целая толпа. Что дальше?
- Кто не уйдет, по тому будем стрелять. Пока мы говорим, раненых относят все дальше, и все больше воинов переводят дух для следующей схватки. И послан гонец, чтобы сообщить о том, чтобы ополченцы готовили новое заграждение.
- Вы оказались хитрее Теодорика — не без уважения произнес тот. И то что вы готовы сражаться за своих людей — делает вам честь. То, что вы делаете это с умом, опять же... Хорошо, мы уйдем. Медведи, кругом! Расположимся в руинах!
Недовольно ворча, наемники, подбирая убитых и раненых товарищей, повернули вспять. Рейдеры, не смея им препятствовать, растянулись вдоль обочины, уступая им дорогу.
Командир наемников какое-то время стоял, глядя на сцепленные телеги меньше чем в полусотне шагов от него. Казалось, он встал, впав в задумчивость, но на деле он смотрел, не сваляют ли арбалетчики дурака и не соберутся ли они выстрелить им в спины. Когда он заметил, что стрелки опускают оружие и убирают болты в сумки, он кивнул, добавив.
- Надеюсь, коли мы вновь встретимся, ты используешь уже в качестве оружия свой меч, а не язык. И между нами не будет этих чертовых возов. - Командир кондотты (Гектор предположил, что это что-то вроде наемной дружины) развернулся вслед за своими людьми.
- Быть может, в следующий раз я смогу купить твой меч?
Командир наемников встал как вкопанный, медленно обернулся:
- У нас контракт до зимы, а там дерзай — Командир пожал широкими плечами и пошел прочь, дав знать, что разговор окончен.
- Кажися, отбрехались — подытожил один из ополченцев, поднимая арбалет к верху и дрожащей рукой смахивая пот с лица.
Увидев, что наемники повернулись вспять, у других охоты лезть на рожон резко убавилось. Гектор, тем не менее остался следить за дорогой.
Арьергард, наспех перевязавшись, двинулся дальше, а Гектор и его арбалетчики, убедившись, что рейдеры ушли прочь, двинулись следом, оставив обозы поперек дороги. Для верности они вытащили из подлеска несколько сколоченных наспех «ежей», чтобы охотников ломать впотьмах ноги и вовсе не осталось.
С тех пор прошло не то два, не то три часа, а перевязка на ноге Ястреба, сделанная дрожащими неопытными руками ополченца, который все твердил о жене, которая была на сносях, пропиталась кровью и начала сползать. Скорее бы добраться до лекарей в обозе, однако поди определи, как далеко они ушли... И как долго стелется эта доселе заброшенная дорога?
Еще через час ночного марша стало ясно, что быстро им ушедших вперед не нагнать. Оставалось надеяться, что, хотя бы люди Хумы уже нашли, где встать лагерем... Было принято сделать небольшой привал.
Бойцы повалились прямо там, где их застала дорога. Многие из них были так измотаны, что холодные камни их ничуть не пугали — а те, у кого оставались силы, расселись на траве, подернутой ночным инеем. Вряд ли теплее, но хотя бы мягче. Отдыхающие наскоро перекусили, делясь в полутьме нехитрой провизией — в основном это были недоеденные утром или днем пайки. Эта незамысловатая трапеза, пожалуй, каждому из них казалась вкуснейшей в их жизни — просто потому что дожить до нее им оказалось ой как непросто.
Гектор услужливо поднес факел к Ястребу, протягивая тому чистую материю. Князь, поблагодарив, боясь сдирать старую повязку, просто плеснул на нее что-то горячительное из полупустой фляги — скорее не для очистки раны, но для очистки совести. После этого новую материю он повязал поверх начавшей подсыхать повязки — и у него появилось лучше, чем у того нерасторопного помощничка, хотя перевязывать самого себя ему было непривычно. Тот, впрочем, все равно был поблизости, давая «ценные» советы. У Ястреба уже не было сил, чтобы послать того куда подальше.
- Интересная задумка с телегами – перебив говорившего, Ястреб обратился к Хуме.
- Такими телегами и спаслись, когда Арн-Дейл на помощь явился. Перестроились возле них, да и подрезали хвосты этой нечисти.
- Вам на помощь пришел Хелдор?
- Ну, не только он. Но дрался, мой сын говорит, свирепо.
- Везде поспевает… Не ровен час, надорвется…. – князь вздохнул – как я.
Около получаса — вот и весь отдых. Ястреб и Хума боялись, что бойцы попросту уснут, а наутро к раненым присоединятся напрочь простуженные — их вояки так устали, что могли, не думая растянуться на холодных камнях, не подумав о последствиях. То тут, то там раздавалось недовольное сопение и бормотание, но люди построились довольно быстро -головой каждый понимал, что нормально они смогут отдохнуть только на нормально обустроенной стоянке.
Весь остаток пути главным врагом путников была усталость. Она наливала свинцом ноги, припорашивала веки песком, сводила челюсти уставших людей, не давая им перекинуться и парой слов. Люди продолжали брести в мельтешащем свете факелов под звяканье и скрип снаряжения и звук собственных шагов, который все больше походил на обессиленное шарканье.