— Честное слово, яйца целы, — поклялась Ронни.
— Я проверю.
— Давай. Кто мешает?
— После завтрака, — решил Джона.
Стив улыбнулся.
— Какие у тебя на сегодня планы? — спросил он Ронни. — После того как поспишь?
Джона потянулся к стакану с молоком.
— Ты же никогда не спишь днем.
— Сплю, когда устаю.
— Нет, — покачал головой Джона, — все это неправильно. Происходит что-то странное, и я не уйду, пока не узнаю, в чем дело.
Поев и успокоив Джону, Ронни вернулась к себе. Стив повесил несколько полотенец на гардинный карниз в ее комнате, но Ронни уже ничего не замечала, потому что мгновенно заснула. Проснулась она в середине дня, вся в поту, долго принимала холодный душ. Затем заглянула в мастерскую, чтобы сказать отцу и Джоне, куда идет. Отец по-прежнему не упоминал о наказании.
Конечно, возможно, он отчитает ее позже, после того как поговорит с полицейским или с мамой. А вдруг он говорит правду? Вдруг поверил ей, когда она сказала, что невиновна?
Вот будет удивительно!
Так или иначе, необходимо поговорить с Блейз, и следующие два часа Ронни ее искала. Заглянула в ее дом, в закусочную, и хотя не входила внутрь, все же прилипла к окнам музыкального магазина, пока менеджер стоял к ней спиной. Но Блейз нигде не было видно.
Стоя на пирсе, она безуспешно оглядывала берег. Возможно, конечно, что Блейз пошла в «Боуэрс-Поинт», любимое место шайки Маркуса. Но она не хотела идти туда одна. Не хватало еще столкнуться с Маркусом! Не шло и речи о том, чтобы в его присутствии попытаться образумить Блейз.
Она уже хотела сдаться и идти домой, когда увидела Блейз, бредущую вдоль берега. Ронни побежала к ступенькам, стараясь не терять ее из виду, и буквально слетела вниз. Если Блейз и заметила ее, то не подала виду. Мало того, уселась на дюне и стала смотреть на воду.
— Ты должна рассказать в полиции обо всем, что сделала, — без предисловий объявила Ронни.
— Ничего я не сделала. Поймали-то тебя!
Ронни очень захотелось хорошенько ее встряхнуть.
— Это ты подложила диски и пластинки в мою сумку!
— Ничего подобного.
— Диски были те самые, которые ты слушала!
— И когда я видела их в последний раз, они лежали у наушников, — проворчала Блейз, отказываясь взглянуть на нее.
Кровь прихлынула к лицу Ронни.
— Это серьезно, Блейз. Потому что это моя жизнь. Меня могут осудить за воровство! Это уже бывало раньше.
— И что?
Ронни сжала губы, чтобы не взорваться.
— Зачем ты меня подставляешь?
Блейз лениво поднялась, отряхивая песок с джинсов.
— Никого я не подставляю, — холодно обронила она. — И я тут ни при чем. Именно так и сказала в полиции сегодня утром.
Ронни в отчаянии смотрела вслед уходившей Блейз, которая вела себя так, будто в самом деле ни в чем не виновата.
Ронни вернулась на пирс.
Возвращаться домой не хотелось. Как только па поговорит с офицером Питом, он узнает, что сказала Блейз. Да, может, он все-таки не разозлится, но что, если ей не поверит?
Но зачем все это Блейз? Из-за Маркуса? Либо Маркус ее подговорил, потому что взбесился, когда Ронни его отвергла, либо сама Блейз поверила, что Ронни пыталась отбить ее бойфренда. Скорее все-таки второе, но в конце концов — какая разница? Какими бы ни были мотивы Блейз, она готова разрушить жизнь Ронни.
Она с утра ничего не ела, но когда волновалась, не могла проглотить ни кусочка. Поэтому она сидела на пирсе, пока солнце не зашло, наблюдая, как вода превращается из голубой в серую и, наконец, в почти черную. И она была не одна. Люди удили с берега рыбу, хотя, насколько можно судить, клев был не очень... Час назад она видела, как на пирс пришла молодая пара с сандвичами и змеем. Она заметила, как нежно они смотрели друг на друга. Наверное, учатся в колледже — на вид они года на два ее старше, — но между ними явно было большое настоящее чувство, которое ей еще только доведется испытать в будущих отношениях с парнями. Иногда она вообще сомневалась, что полюбит кого-то. После развода родителей в ней появилась изрядная доля цинизма. Как в большинстве ее друзей. Почти все жили в неполных семьях, так что, возможно, все дело в разводе родителей.
Когда погасли последние лучи солнца, она направилась домой. Сегодня она хотела прийти пораньше: самое малое, что можно сделать, чтобы показать отцу, как она ценит его отношение. И несмотря на долгий сон, она так и не чувствовала себя отдохнувшей.
Добравшись до начала пирса, Ронни решила пройти не вдоль берега, а через деловой центр. Завернув за угол около закусочной, она поняла, что этого делать не стоило. Темная фигура оперлась о капот машины, перекатывая огненный шар. Маркус.
Только на этот раз он был один.
Ронни остановилась, чувствуя, как перехватило дыхание.
Он оттолкнулся от машины и направился к ней. Лицо по-прежнему оставалось в тени. Он пристально наблюдал за ней, продолжая катать мяч, пока не зажал его в кулаке. Погасил мяч, продолжая идти.
— Привет, Ронни, — сказал он, и от его улыбки мороз пошел по коже.
Она продолжала стоять. Пусть видит, что она его не боится, на самом деле боится, и очень...
— Что тебе нужно? — грубо спросила она, ненавидя себя за дрогнувший голос.
— Я увидел тебя и решил подойти поздороваться.
— Поздоровался? Прощай! — отрезала она и уже хотела пройти мимо, но он встал перед ней.
— Я слышал, у тебя неприятности с Блейз? — прошептал он.
Ронни передернуло, и она поспешно отстранилась.
— Что ты об этом знаешь?
— Знаю достаточно, чтобы не верить ей.
— Я не желаю это выслушивать.
Она снова попыталась обойти его, и на этот раз он позволил ей пройти, прежде чем крикнуть вслед:
— Не уходи! Я пришел, чтобы найти тебя и сказать, что мог бы убедить ее не подставлять тебя.
Ронни невольно заколебалась. На секунду фигура Маркуса в тусклом свете уличного фонаря показалась ей призрачной.
— Нужно было предупредить тебя, что она очень ревнива.
— Именно поэтому ты пытался пробудить в ней эту ревность?
— Я всего лишь шутил в ту ночь. Мне казалось это забавным. Думаешь, я имел хоть малейшее представление о том, что она выкинет?
Еще бы не имел! И добивался именно этого!
— Так исправь положение, — процедила она. — Потолкуй с Блейз, сделай то, что должен сделать.
Маркус покачал головой.
— Ты не слушаешь меня. Я сказал — «мог бы». Если...
— Если — что?
Одним прыжком он перекрыл расстояние между ними. И тут она заметила, что улицы пусты. Никого. И ни одной машины на перекрестке.
— Я подумывал, что мы можем стать... друзьями.
Ронни почувствовала, как щеки снова вспыхнули.
— Что? — выпалила она, не успев опомниться.
— Ты слышала. Или мне объяснить лучше?
Ронни поняла: он стоит так близко, что может ее коснуться, и поскорее отскочила.
— Держись от меня подальше! — выкрикнула она и бросилась бежать, испугавшись, что он погонится за ней и вот-вот поймает. Она чувствовала лихорадочный стук сердца, слышала свое свистящее дыхание.
Ее дом находился недалеко, только она была не в форме. Несмотря на страх и выброс адреналина, ноги становились все тяжелее. Ронни понимала, что не может держать темп, и, завернув за угол, впервые посмела оглянуться.
И увидела, что она одна на улице. Никто за ней не гонится.
Ронни не сразу вошла в дом. В гостиной горел свет, но она хотела прийти в себя, прежде чем встретится с отцом. Сама не зная почему, не хотела, чтобы он видел, как она испугана. Поэтому Ронни уселась на крыльце.
Над головой ярко светили звезды. На горизонте плыла луна. Туман над океаном приносил запах соли и водорослей. При других обстоятельствах этот запах успокоил бы ее, но теперь казался чужим и неприятным, как и все остальное.
Сначала Блейз. Потом Маркус. Почему вокруг творится какое-то безумие?
Маркус уж точно не в себе, хотя не болен психически. Но он умен, и хитер, и, насколько она смогла увидеть, абсолютно лишен чувства сострадания и желания поставить себя на место другого. Он из тех, кто думает исключительно о себе и своих желаниях. Прошлой осенью на уроке английского ей задали прочитать роман современного автора, и она выбрала «Молчание ягнят». Тогда она поняла, что главный герой, Ганнибал Лектер, был не психопатом, а социопатом. В этот момент Ронни впервые осознала разницу. Хотя Маркус не был серийным убийцей-маньяком и каннибалом, все же Ронни чувствовала, что между этими двумя есть что-то общее. В их видении мира и своей в нем роли.
А Блейз всего лишь...
Ронни не знала, как точнее определить, что собой представляет Блейз. Находится под влиянием собственных эмоций, это точно. Обозленная и ревнивая. Но за день, который они провели вместе, Ронни ни разу не почувствовала, что с девушкой что-то неладно, если не считать того, что она постоянно напряжена: жертва эмоций, торнадо гормонов и незрелости, оставлявший на своем пути разрушенные жизни. Свою и чужие.
Она вздохнула и пригладила волосы. Не хочется идти домой. Мысленно она уже прокручивала разговор, который ее ждет.
«Привет, солнышко, как дела?»
«Не слишком хорошо. Блейз полностью подпала под влияние социопата-манипулятора и сегодня утром солгала копам, так что мне придется идти в тюрьму. И кстати, социопат решил, что не только хочет переспать со мной, но еще и появился из ниоткуда и перепугал до смерти. А ты? Как прошел твой день?»
Не слишком похоже на приятную беседу после ужина, которую, вероятно, хочет вести отец...
Значит, придется притворяться.
Ронни со вздохом встала и подошла к двери.
Отец сидел на диване с потрепанной Библией в руках. При виде дочери он захлопнул книгу.
— Привет, солнышко. Как дела?
Так она и знала.
Ронни вымучила улыбку, пытаясь выглядеть небрежной и беспечной.
— Я не сумела с ней поговорить, — пробормотала она.
Было очень трудно вести себя как ни в чем не бывало. Но ей каким-то образом это удалось. Отец немедленно потащил ее на кухню. Оказалось, что он снова приготовил пасту: томаты, баклажан, патиссон и цуккини на макаронах-перьях. Они поели на кухне, пока Джона складывал из лего аванпост из «Звездных войн». Конструктор принес пастор Харрис, когда приходил днем.