— Но разве он не видит?.. — начал Картр и прикусил губу, вспомнив. Именно так — командир не видит, в каком состоянии находится разбитый корабль. Но разве не обязанность Джексена и Смита сказать ему об этом?
И, как будто подслушав его мысль, связист ответил:
— Он не слушает нас. Когда я попытался сказать ему, он велел мне уйти. А Джексен соглашается с каждым его приказом!
— Но почему он так делает? Джексен не дурак, он понимает, что мы не можем взлететь. «Звездное пламя» погибло.
Смит прислонился к стене. Это был маленький человек, худой, жилистый, почти черный от космического загара. Сейчас он как будто даже разделял зловещую отчужденность Филха. Смит любил только свои аппараты связи. Картр как-то видел, как он украдкой гладил пластиковую поверхность приборов. Из-за старого разделения экипажа корабля на патрульных и рейнджеров Картр не очень хорошо знал его.
— Вам легко принять мысль, что с кораблем покончено, — говорил связист. — Вы никогда не были так связаны с этой грудой металла, как мы. Ваши обязанности на планетах, не в космосе. «Звездное пламя» — часть Вибора. Он не может просто уйти и забыть о корабле. И Джексен тоже.
— Хорошо. Я могу поверить, что корабль означает для вас, его регулярного экипажа, больше, чем для нас, — устало согласился Картр. — Но корабль мертв, и ни вы, ни мы никогда не сможем заставить его взлететь. Лучше оставить его, разбить лагерь где-нибудь поблизости от воды и пищи...
— Отказаться от прошлого и начать все заново? Может быть. Я согласен с вами — с точки зрения разума. Но вам придется считаться и с эмоциями, мой юный друг. И очень считаться!
— А почему, — медленно спросил Картр, — вы говорите об этом мне?
— Процесс отбора привел к вам. Если мы оказались на планете без всякой надежды улететь с нее, кто лучше всего поймет наши задачи — тот, кто почти с детства находился в космосе, или рейнджер? Что вы собираетесь делать?
Но Картр отказался отвечать. Чем больше говорил Смит, тем большее беспокойство испытывал Картр. Никогда раньше корабельный офицер не разговаривал с ним с такой откровенностью.
— Решит командор, — начал он.
Смит резко и коротко рассмеялся, в его смехе не звучало веселья.
— Значит, вы боитесь взглянуть в лицо правде, летун? Я думал, рейнджеров не испугаешь; эти бесстрашные дикие исследователи...
Здоровой рукой Картр схватил за воротник Смита.
— К чему вы ведете, Смит? — спросил он, отказываясь от уставных форм обращения к офицеру.
Связист пытался высвободиться от хватки рейнджера. Он поднял глаза и встретился со взглядом Картра. Пальцы Картра разжались, и рука упала. Смит верил в свои слова, верил, хотя и пытался насмешничать. Смит обратился к нему за помощью. Впервые Картр был рад, что обладает этой странной способностью — способностью улавливать чувства товарищей.
— Говорите, — сказал он, садясь на спальный мешок. Он чувствовал, что напряжение, охватившее всех секунду-две назад, ослабло. Картр также знал, что рейнджеры пойдут за ним, они ждут его решения.
— Вибор больше не с нами... Он свихнулся... — Смит с трудом отыскивал слова. И Картр читал в нем поднимающиеся страх и отчаяние.
— Из-за потери зрения? Но тогда это временно. Привыкнув, он...
— Нет. Он уже давно приближался к безумию. Ответственность за команду в этих условиях... борьба с зелеными... Торк был его другом, помните? Корабль, распадавшийся на куски, без всякой надежды на починку... Все это накладывалось друг на друга. Сейчас он не осознает нашего положения, не желает поверить в него. Он отступил в свой собственный мир, где все идет как положено. И он хочет, чтоб мы пошли с ним туда.
Картр кивнул. В каждом слове Смита звучала правда. Конечно, у него самого никогда не было тесных личных контактов с Вибором. Рейнджеры не допускались во внутренний круг
Патруля, их всего лишь терпели. Он не закончил академии сектора. Отец его не служил в Патруле. Поэтому он всегда оказывался в стороне от экипажа. Дисциплина Службы, всегда строгая, стягивалась все туже, превращаясь в жесткую кастовую систему с того времени, как он надел знак кометы — может быть, потому, что сама Служба была отрезана от обычной жизни среднего гражданина. Но сейчас Картр смог по-новому взглянуть на странные происшествия последних месяцев, противоречия в приказах Вибора, в тех его словах, которые ему случалось услышать.
— Вы думаете, надежды на его выздоровление нет?
— Нет. Крушение было последней каплей. Приказы, которые он отдавал за последние часы... Говорю вам, он свихнулся!
— Ладно! — в напряженной тишине прозвучал голос Роль-тха. — Что же нам делать? Вернее, что вы от нас хотите, Смит?
Связист безнадежным жестом развел руки.
— Не знаю. Мы сели... навсегда... в неизвестном мире. Исследования — это ваша работа. Кто-то должен вывести нас отсюда. Джексен... Он пойдет за командиром, даже если Вибор велит взорвать корабль. Они вместе прошли через Битву Пяти Солнц, и Джексен... — голос Смита прервался.
— А Мирион?
— Без сознания. Не думаю, что он выкарабкается. Мы даже не знаем, насколько серьезно он ранен. Его можно не считать.
«Не считать в каком случае?» — подумал Картр, и его зеленые глаза сузились. Смит предполагал, что в будущем возможен какой-то конфликт.
— Дальтр и Спин? — спросил Зинга.
— Оба из взвода Джексена. Кто знает, как они поведут себя, когда Джексен начнет отдавать приказы?
— Меня удивляет одно обстоятельство, — впервые вступил в разговор Филх. — Почему вы пришли к нам, Смит? Мы не члены команды...
Вопрос, который беспокоил всех, наконец прозвучал открыто. Картр ждал ответа.
— Ну... я подумал, что вы лучше всего подготовлены к будущему. Это ваша работа. Я, во всяком случае, теперь бесполезен: при крушении вся связь вышла из строя. Весь экипаж без корабля, способного взлететь, бесполезен. Поэтому... нам придется учиться у вас...
— Новобранец? — смех Зинги больше походил на свист. — Но очень зеленый. Ну, Картр, примем его? — гротескная голова закатанина повернулась к сержанту.
— Он говорит искренне, — серьезно ответил Картр. — Созываю совет. — И он отдал приказ, после которого все насторожились. — Рольтх?
Белокожее лицо, более чем наполовину закрытое темными очками, было лишено всякого выражения.
— Местность хорошая?
— Многообещающая, — быстро ответил Зинга.
— Ясно, что мы не можем вечно сидеть здесь, — пробормотал рейнджер с туманного Фальтхара. — Я голосую за то, чтобы снять все необходимое с корабля и основать базу. Потом немного осмотреться...
— Филх?
Когти тристианца отбивали дробь на широком поясе.
— Полностью согласен. Но это предложение слишком разумно. — Насмешливое окончание было обращено к Смиту. Филх не собирался быстро забывать старое разделение на рейнджеров и патрульных.
— Зинга?
— Основать базу, да. Я предложил бы место вблизи реки с этими вкусными существами. Сейчас бы похлебку из них... — Его веки опустились в насмешливом экстазе.
Картр посмотрел на Смита.
— Я присоединяюсь к их голосам. У нас остались только одни аэросани. На них мы сможем перевезти командора, Ми-риона и припасы. Если опустошим главный бак, то горючего хватит на несколько поездок. Остальные пойдут пешком и еще понесут с собой груз. Земля хорошая, пищи и воды достаточно. Похоже, местность пустынна, ничего похожего на зеленых. Если бы я был командором!..
— Но ты не командор, ты грязный рейнджер-бемми!
Рука Картра опустилась на ручку бластера еще раньше, чем он увидел вошедшего. Волна угрозы была как физический удар по чувствительным рецепторам рейнджера.
Зная, что любой ответ лить усилит гнев противника, Картр колебался, в этот момент тишину нарушил Смит.
— Заткнись, Спин!
В руке оружейника, повернувшегося к связисту, блеснул свет. Волна ненависти, основанной на страхе, была такой сильной, что Картр удивился, почему другие этого не чувствуют. Сержант мгновенно бросился в сторону, ударив плечом Смита. Сноп зеленого пламени вырвался из оружия: палец оружейника нажал курок. Спин двинулся вперед, и Картр тщетно пытался одной рукой сбить его.
Секунду или две спустя все было кончено. Спин еще катался и выкрикивал приглушенные проклятия под тяжестью Зинги, а Филх методично выкручивал ему руки так, чтобы можно было вставить «прут безопасности». Когда это было сделано, Спина не очень вежливыми толчками посадили.
— Он сошел с ума! — убежденно сказал Смит. — Так использовать ручной бластер! Во имя Черного неба...
— Нужно было сжечь вас всех! — кричал пленник. — Я всегда знал, что дьяволам-рейнджерам нельзя доверять. Вы все бемми!
Но черная ненависть более чем на три четверти состояла из страха. Картр сел на спальный мешок и пристально смотрел на извивающегося человека. Он знал, что рейнджеров не считали полноправными членами Патруля, знал также, что существует растущая неприязнь к негуманоидам-бемми, но этот пугающий гнев против товарищей по экипажу хуже всего, что он мог вообразить.
— Мы ничего не сделали вам, Спин...
Оружейник плюнул. И Картр понял, что на того не подействуют разумные доводы. Оставалась единственная возможность. Но он давно поклялся себе, что никогда не будет делать этого, не будет применять это к людям. И позволят ли остальные? Он взглянул на Смита.
— Он опасен...
Смит посмотрел на рваную щель в стене, все еще раскаленную.
— Не нужно подчеркивать это! — Связист с беспокойством переступил с ноги на ногу. — Что вы собираетесь с ним делать?
Много времени спустя Картр понял, что именно этот момент служил поворотным пунктом. Вместо того чтобы обратиться за поддержкой к Смиту и рейнджерам, он сам принял решение. С быстротой молнии обрушил он свою волю. Искаженное лицо Спина покраснело, на губах появилась пена. Но у него не было барьера против тренированного мозга сержанта. Глаза Спина остановились, остекленели. Он перестал биться, безвольно раскрыл рот. Смит наполовину извлек свой бластер.