Кейд вынес и это. Был шанс, совсем ничтожный, что, может быть, Эбу или Че Ин, или оба вместе, все-таки выжили. Он был уверен, что Сантос и был как раз тем человеком, которого он видел умирающим на копье возле стены командного пункта. Каждый форт терранцев был оборудован подземным командным пунктом на случай чрезвычайных происшествий. Если двум другим удалось забраться в это безопасное место до того, как наверху все было выжжено реактивным двигателем, то существовал реальный шанс, что они могли бы выдержать там до того момента, пока не придет помощь, вызванная их сигналом SOS. Но шанс на такое спасенье был, конечно, минимален. Если же они были на поверхности, занятые перестрелкой с нападающими, в тот момент, когда корабль Стиора нанес свой удар, тогда он был бы последним из терранцев, оставшимся на Клоре.
А пока что для него эти горы, которые не патрулировались кораблями Стиора, были самым безопасным убежищем.
— А лошади?
— Одна убита копьем, — отчитался Докител. — Но остальные убежали, быстрее, чем квиту, чем слог, быстрее, чем любой иккинни или копье, пущенное его рукой. Действительно, они быстры, как ветер!
— Куда мы идем?
Докител подбросил в огонь кусок дерева, по цвету напоминавший ржавчину.
— Он свободен. Наверху много свободных воинов. Он найдется.
— Кто? Искаг?
— Искаг или другие. — Он бросил второй кусок, и пламя костра поднялось выше. Кейд приподнялся на локте и увидел стоявших лошадей, их головы были устремлены к свету, как будто они тоже просили хотя бы обещания безопасности, если не тепла от огня.
Но если Докител полагал, что этот желто-красный блик в ночи является сигналом, то немедленного ответа на него так и не пришло. И наконец пламя угасло, лишенное подпитки, в то время как Кейда сломил беспокойный, но глубокий сон.
Он проснулся от холода и от стесненности движений, холодная пленка росы мелкими пузырьками покрывала его здоровое плечо в том месте, где он, видимо, отбросил в сторону покров из легких сеток и длинных стеблей сухой травы. Болевые ощущения в боку были очень слабыми, но они тут же напомнили о себе, как только он попробовал неуклюже подняться, чтобы сесть. Ночной костер догорел, оставив лишь горсть обугленных кусков дерева да щепотку золы. Увидев это, он быстро огляделся по сторонам, беспокоясь от мысли, что его оставили одного на этом пустынном привале.
Резкий рывок вызвал прежнюю боль в его ране, как только он обнаружил, что его ноги прочно связаны вместе на лодыжках, а концы этих пут закреплены так, что находились вне его взгляда и вне его досягаемости. Кусок травянистого пластыря рассыпался, свалившись с его раны, когда он наклонился вперед, пытаясь освободить ноги. Конечно, прошлой ночью Докител не проявлял и намека враждебности. Но зачем он связал терранца, пока тот спал?
Сдерживая дыханье, хотя это и причиняло ему боль, Кейд пытался дотянуться пальцем до стягивавших его лодыжки пут. Это были крученые веревки, которые обычно использовались для плетения охотничьих сетей, и он не смог обнаружить на них ни одного узла. Концы этих веревок исчезали между больших валунов по обе стороны от него и так удерживали его в этой надежной ловушке. Он припомнил разговор Че Ина о четырех узлах, способных прочно удерживать врага. Но это была всего лишь часть колдовства аборигенов. То, что он чувствовал и видел здесь, обрело вполне конкретную реальность.
Глава 9
Петли на его сапогах были тугими и гладкими, как будто они были сварены. И их материал не был простой веревкой, потому что его пальцы скользили по ним, как по маслу, не встречая никакой шероховатости, так характерной для плетеной поверхности. Кейд поднял голову и по степени освещенности горных пиков попытался оценить, как давно наступило утро. Да, после рассвета прошел добрый час, потому что солнце уже коснулось верхних склонов.
Твердо и мощно стояли под лучами солнца те самые три впечатляющие вершины, Наблюдатель, Сетелов и Копьеносец, которые подсказали ему, что их вчерашний побег происходил в том же самом направлении, что и охотничья экспедиция, состоявшаяся неделей раньше.
Их ночной лагерь был разбит как раз у склона, образованного из обломков давнего оползня, который оставил после себя стену из множества валунов. Кейд уловил слабое журчанье быстро бегущей воды — видимо, где-то рядом мог быть горный ручей. И звук этот разбудил его жажду. Неожиданно он почувствовал, что не хочет ничего, кроме как погрузить лицо в эту влагу и пить, пить, пить без конца.
Кейд мог видеть и то место, где еще вчера в темноте стояли лошади, наблюдая за костром. Но сейчас от них не осталось и следа, они исчезли так же, как и Докител. Взял ли их с собой иккинни, чтобы исчезнуть навсегда?
Терранец корчился и извивался, и, несмотря на боль, словно когтями рвавшую его бок, подтянул, как только смог, ноги к животу, прежде чем изо всех сил ударить ими. Путы лишь сместились на несколько дюймов, и все. Он начал разгребать руками рыхлую землю и гравий вокруг себя и даже под собой, отбрасывая в стороны куски обуглившихся веток, стараясь отыскать камень, с помощью которого он смог бы перепилить неподатливые петли. При необходимости он даже попытался бы перетереть их, набрав пригоршни гравия.
Первая попавшаяся галька оказалась слишком гладкой. Затем он случайно наткнулся на более подходящий кусок камня, имеющий с одного конца острый выступ. Вытянувшись вперед и защищая левой рукой рану в боку, Кейд с трудом дотянулся до пут на ногах. И, словно сделанные из резины, эти связки упорно сопротивлялись его решительной атаке.
Весь покрытый каплями пота, ослабевший от многочисленных попыток и боли в боку, Кейд сел, сгорбившись, продолжая сжимать в руке камень; Он был уверен, что прошло наверняка больше часа, как он проснулся, потому что солнце спустилось еще ниже по шкале этих столь своеобразных горных солнечных часов. И так же, как он был уверен в текущем времени, он был уверен и в том, что Докител бросил его, хотя Кейд так и не мог уяснить, зачем было беспокоиться о его ране, перед тем как оставить его здесь одного. Если только этот иккинни не оставил его связанным либо как жертву этим трем застывшим горным божествам, либо как добычу для преследователей со стороны Стиора.
И последнее предположение подтолкнуло Кейда ко второй атаке на стягивавшие его ноги петли.
Запах от высохшей припарки, смешанный с запахом собственного пота, переполнял его ноздри, но, видимо, он не был достаточно сильным, чтобы полностью заглушить доносившийся до него иной запах. Кейд начал осознавать его присутствие очень медленно, до того был поглощен собственным сраженьем с упрямыми петлями. Этот новый запах до отвращения зловонный, такой зловонный, что он больше не мог ошибаться в присутствии страшного врага — сасги. Кейд сжался, поднял голову, ноздри его непроизвольно расширились.
Если хоть раз вдохнуть этот тошнотворный запах, то больше никогда уже не забудешь его. И толчок, который запустил память Кейда, чтобы как-то идентифицировать этот душок, последовал от воспоминаний о выделанных или частично выделанных шкурах, которые ему попадались еще в форте. Этот же был настолько устойчив и силен, что мог исходить только от живого животного. Животного? Скорее от живого дьявола!
Састи, живущие в горных пещерах, были достаточно опасны, имея рвущие когти и острые клыки. Но у них были собратья, которые были гораздо больше, чем просто живая опасность. Это были существа, охотящиеся индивидуально, тщательно выслеживающие добычу, и которые, в зависимости от желания, могли летать с помощью крыльев или ползти на всех четырех лапах, у них было тело размером с человека, они были необычно прожорливы и имели ненасытный аппетит. А поскольку они с удовольствием питались как падалью, так и живой добычей, то мгновенно вызывали отвращение. Кейд начал сжиматься от страха, когда начал предполагать, зачем он был связан и оставлен здесь, хотя истинная причина, стоявшая за этим фактом, по-прежнему ускользала от него. Ведь для Докитела было бы куда безопасней воспользоваться копьем и покончить с ним чисто и быстро.
Этот смрад был теперь почти различимым облаком гниения. Но, хотя терранец и напрягал слух в поисках малейшего шороха и звука, которые могли бы подсказать о направлении, откуда может появиться неожиданная смерть, он не слышал ничего, кроме посвистывания ветра в ветвях деревьев и постоянного журчанья этого дразнящего ручья. И только нос подсказывал ему, что састи мог быть где-то совсем рядом.
Кейд извивался во все стороны, тщетно стараясь вырваться из своих пут, освободиться от петель. Наконец он смог слегка приподняться, опершись спиной о булыжник. Полуголый, не имея ничего, кроме камня в руках, он оглядывался по сторонам в поисках другого возможного оружия. В его сознании результат предстоящего сраженья был предрешен, и отнюдь не в его пользу.
Шокер его давным-давно исчез, но он все еще носил пояс с пустой кобурой. Тут Кейд лихорадочно рванул пряжку, державшую пояс. Он держал в руке пояс из мягкой кожи, при этом пряжка и кобура свисали на его противоположном конце. Теперь он для пробы покрутил пояс, прикидывая, что он мог бы сделать из него своего рода примитивный хлыст. И зажав эту плеть в правой руке, а камень в левой, терранец прижался спиной к скале, чтобы ожидать прыжка, который, как он был уверен, может произойти в одном из трех направлений.
Как раз против остатков костра было открытое пространство, единственная тропа, которую выбрал бы састи. Этот зверь имел репутацию хитрого охотника, и его особи безжалостно уничтожались, равно, как и их детеныши. Поэтому теперь хитрость, должно быть, стала одним из его врожденных качеств.
Завалы камней (след старого оползня) слева от Кейда сформировали постепенно понижающуюся стену, своего рода дамбу из малых и больших валунов, грубых, устойчивых, но все-таки недостаточно удобных для стремительного броска. И если кто-то или что-то попыталось бы пересечь их, то наверняка оказалось бы на виду в течение нескольких мгновений перед тем, как прыгнуть на Кейда. Терранец надеялся, что все-таки это будет тропа. Он высоко поднял голову, пытаясь проверить по запаху, где находится его источник.