— Это не человек, а сам дьявол!.. — вскричал пораженный Рисбитер и вытащил другой пистолет.
На этот раз он целился тщательнее. И выстрелил бы уже, но дрожала рука, ствол пистолета ходил ходуном…
— Господа! Господа!.. — послышался вдруг из-за деревьев звонкий голос девушки. — Что я вижу!.. И не стыдно вам, господа, вчетвером нападать на одного, да еще на пешего? К тому же я не вижу у него в руках пистолета.
Юнкеры обернулись, пораженные, и увидели красивую, нарядную девушку, подъезжавшую к ним верхом на белой лошади. Следом из-за деревьев показались еще несколько всадников — рыцарей с оруженосцами. Щеки девушки раскраснелись от быстрой езды, а может быть — и от негодования, в глазах был укор.
Она продолжала:
— Я привыкла думать о вас как о людях благородных. Но обстоятельства, в которых сейчас вижу вас… это похоже на расправу.
— Фрейлейн фон Мённикхузен! — в один голос воскликнули юнкеры и спрятали мечи.
Рисбитер от неожиданности едва не выронил пистолет. Не много ли сегодня для него было неожиданностей?
— Это ты, моя дорогая Агнес!.. — в некотором смущении произнес он, оглядываясь на приятелей. — Каким чудом ты оказалась здесь?
— Нам с отцом наскучило сидеть в четырех стенах, и мы решили совершить прогулку, — ответила Агнес. — Заодно посмотреть — не прячутся ли в наших местах чужие?.. А вот отец и сам едет сюда…
Между деревьями было все больше всадников. В шлемах и латах, со щитами, мечами и пиками. Воинство.
Агнес все озиралась:
— Но что здесь произошло? Юнкер Рисбитер?..
Рисбитер не нашелся, что ответить, и, покраснев до ушей, предостерегающе мигнул товарищам.
Они же, поедая глазами красавицу, не заметили его подмигивания. Или не хотели замечать.
— У нашего Ханса вышла маленькая неприятность, — ответил за него язвительный Дельвиг. — Он захотел помериться силой с простолюдином, а тот выказал неожиданную прыть и стащил его с лошади.
— Вот как!.. — девушка недоверчиво повела бровью.
— Именно так, — продолжил Дельвиг, не щадя чувств приятеля. — Это позорное пятно… как бы это выразиться поделикатнее… мы и хотели смыть со щита Рисбитера мужицкой кровью.
— Вы упали с лошади? — рассмеялась Агнес, обернувшись к Рисбитеру. — Ах, как жаль, что я опоздала и не увидела этого.
А он тем временем делал отчаянные знаки предателю Дельвигу, и его знаки не остались незамеченными девушкой.
Дочь рыцаря, барона Мённикхузена, и молодой незнакомец, нечаянная встреча с которым стала причиной такого переполоха, вдруг встретились взглядами. Сперва в глазах девушки можно было прочитать только простое любопытство, тогда как взор этого человека, остановившийся на прекрасном лице Агнес, наполнился удивлением и почтительностью.
Между тем к ним подъехал старый рыцарь фон Мённикхузен с несколькими другими всадниками. Мённикхузен был высокий и статный, седобородый старик, державшийся очень уверенно и не без высокомерия человека, привыкшего повелевать.
Юнкеры почтительно его приветствовали.
— Что тут происходит? — спросил барон Мённикхузен, оглядывая присутствующих.
— Мы поймали русского шпиона, — с поспешностью ответил Рисбитер. — Завидя нас, он побежал с дороги.
— Шпиона… — невольно повторила Агнес и как бы с сожалением посмотрела на молодого путника, задержанного во владениях Мённикхузенов.
Она никогда прежде не видела ни одного шпиона. Агнес слышала от отца и рыцарей, что шпионы — самые презренные люди на свете, что они хитрые, изворотливые, вредные, мстительные, подлые, не имеющие ничего святого. Но незнакомец, что все еще стоял под дубом, никак не выглядел таковым. У этого человека было открытое, честное, мужественное лицо; он явно был очень смел, поскольку в обстоятельствах, имевших место, когда по существу решалась его судьба, когда сама жизнь его могла оборваться здесь через минуту-другую, он нисколько не тревожился за себя, он даже выглядел веселым. Неужели он мог быть шпионом?
— Кто ты такой? — сурово спросил незнакомца фон Мённикхузен.
— Вольный человек, — с приятной открытой улыбкой ответил тот.
— Как твое имя?
— Габриэль, — этот человек был подкупавшее прост.
— Ты, говорят, русский шпион?
Габриэль с новой улыбкой развел руками:
— Шпионы не ходят среди бела дня по большим дорогам. Я слышал, шпионы имеют обыкновение красться в ночи и выглядывать из-за угла.
Назвавшись Габриэлем, человек этот не признался, однако, что носит несколько иное — русское — имя Гавриил.
— Он свернул с дороги, завидев меня, — подал голос Рисбитер. — Я сразу заметил, что он меня боится, — тут юнкер напустился на обидчика. — Почему ты стал удирать от меня, мужик? И почему, объясни, ты дрожал давеча, стоя передо мной?..
— Я не помню, чтобы убегал от тебя, — ответил Гавриил, улыбаясь. — Не дрожал перед тобой раньше, и вряд ли кто-нибудь скажет, что дрожу сейчас…
— Этот парень уже доказал, что его не так-то легко напугать, — заметил юнкер Дельвиг. — Он заставил Рисбитера вертеться волчком, потом один отбивался от нас, четверых всадников, и следует признать, пусть и в обиду себе, не так уж это ему было трудно — даже при всем нашем умении фехтовать; а когда захотел, он с первого же удара выбил меч из руки Рисбитера.
Юнкер Ханс Рисбитер вспыхнул как огонь:
— Дельвиг лжет, я сам нечаянно уронил меч в схватке. Еще не родился тот человек, который выбьет из рук моих меч. Хотел бы я на такого посмотреть… Скажу вам, господин барон, приятели мои только мешали мне. Уж задал бы я этому подлецу трепку!..
— Тише! — приказал старый Мённикхузен. — У меня от крика голова кругом идет… Вы, юнкеры, постоянно грызетесь между собой, что не подобает людям достойным и с честью, — потом он обратился к Гавриилу. — Скажи без утайки, что тебе здесь, во владениях моих, было нужно? И вообще… Что ты за человек? Где ты живешь? Если судить по словам моих людей, ты неплохо справляешься с оружием.
— Я воин. Что правда, то правда, — не стал лукавить Гавриил. — Где воюют — там я и кормлюсь. Но так ныне поступают многие. Где я живу, спрашиваете вы, уважаемый… Пожалуй, там, где живет ветер. А он живет везде. Сейчас я направляюсь в Таллин, к шведам, искать службы.
— Ты немец?
Гавриил пожал плечами:
— Правильнее будет сказать, что я вырос среди немцев.
Фон Мённикхузен на минуту задумался; при этом поглядывал на Гавриила оценивающе. Тут Агнес прикоснулась к руке барона и что-то шепнула ему на ухо. Старый рыцарь улыбнулся, кивнул, потом громко сказал:
— Ты говоришь, что идешь искать службы, воин Габриэль. А не хочешь ли поступить на службу ко мне? В моем отряде не будет лишним отважный человек, умеющий управляться с оружием.
Гавриил вежливо поклонился:
— Поймите меня правильно, уважаемый, но я не поступаю на службу к тем, кого не знаю.
Мённикхузен был ответом удивлен. Барон давно привык к тому, что все молодые люди в округе только и мечтали служить под его началом, а здесь он встретил молодого воина, который служить у него не хочет. Видать, не прост. И цену себе знает. Как раз такого и надо бы в отряд…
Барон взял дружеский тон:
— Я должен назвать тебе свое имя? Ладно, господин Габриэль. Я — владелец поместья Куйметса и начальник ливонского мызного отряда[5] барон Каспар фон Мённикхузен. Теперь ты мне больше доверяешь?
— Ваше имя, рыцарь фон Мённикхузен, широко известно, — ответил Гавриил с новым легким поклоном. — И известно оно гораздо дальше, чем вы, может быть, сами думаете. Вы доблестный воин, на вашем счету немало побед. Никто не станет с этим спорить. Но все же я не хочу служить вам.
— Почему? — спросил, нахмурившись, Мённикхузен.
— Я не хочу быть воином мызного отряда.
Сей ответ ничего не объяснил барону. И Мённикхузен занервничал:
— А знаешь ли ты, дерзкий и непокорный, что я могу бросить тебя в темницу или велеть тут же вздернуть на сук?
«Дерзкий и непокорный» вежливо улыбнулся:
— Вы можете подвесить на сук только мое тело… когда в нем перестанет биться сердце. Но бросить меня в темницу или хотя бы заставить служить себе вы никак не сможете. Вы сами воин, рыцарь фон Мённикхузен, и должны бы знать, что настоящего воина угрозами не запугаешь.
Краска гнева залила лицо Каспара Мённикхузена. Этот пришлый человек в платье крестьянина пренебрег его предложением, отказался служить бок о бок с благородными, этот человек не устрашился его угроз; говорит он с вежливостью, но на деле не очень-то вежлив; он как будто с вежливостью швыряет в него угли… Барон оказался в затруднении — не знал, как с ним поступить.
Здесь Агнес снова тихо дотронулась до его рукава, снова шепнула что-то.
Старый рыцарь сердито махнул рукой и проворчал:
— Если тебе так уж хочется помереть с голоду — ступай к своим шведам!.. Они и нам не в состоянии платить жалованье, а тем более такому, как ты, — покосившись на дочь, барон досказал: — Но мое приглашение остается в силе. Если ты захочешь увидеть лучшие дни и пожить в довольстве, приходи ко мне. Сильные и смелые люди мне всегда нужны.
— Я запомню это, господин барон, — вежливо склонил голову Гавриил.
Рыцарь продолжал:
— Сегодня до вечера ворота Куйметса будут для тебя открыты. Благодари Бога, что я не в плохом настроении, благодари своего ангела, что за тебя заступилась моя дочь. И хорошенько подумай… как там тебя!.. Габриэль… прежде чем совершить величайшую глупость в своей жизни и отказаться от моего милостивого предложения.
Сказав это, барон Мённикхузен повернул лошадь и выехал со своими спутниками обратно на дорогу.
Агнес, тронув поводья, оглянулась и увидела, что Габриэль неподвижно стоит на прежнем месте и как бы с сожалением смотрит ей вслед. Она быстро отвела глаза.
— Что за наглый этот мужик! Что за негодяй! — ворчал юнкер Рисбитер, ехавший рядом с Агнес. — Я никак не могу понять, почему твой отец унизился до разговора с ним, почему не наказал его без всяких разговоров.