— Ну да?! — не поверил Гордеев.
— Правда-правда! Это такой тест, он из кого хочешь психа сделает. По отдельным пунктам у меня были такие высокие показатели, что их общая сумма, согласно инструкции, дала такой результат. Но тест выявил также, что я — неисправимый лгун! Видите ли, по этому тесту вам несколько раз задают один и тот же вопрос, сформулированный каждый раз по-разному. Скажем, мне говорят: «Существуют божественные существа, которые правят миром». И я подтверждаю: «Да, возможно, что так оно и есть». Немного спустя говорят: «Я не думаю, что существуют божественные существа, которые правят миром». И я говорю: «Да, по-видимому, это так, я знаю множество причин, чтобы согласиться с этим утверждением». А еще позже предлагают формулировку: «Я не уверен в том, существуют ли божественные существа, которые правят миром». И я говорю: «О да, это абсолютно верно». И в каждом случае я отвечаю совершенно искренне. Если взглянуть на эту ситуацию с философской точки зрения, то я веду себя как кое-кто из парней, живших во времена древних греков, которые хвастались тем, что живут, как собаки. Любой аргумент, который мне приводят в подтверждение той или иной теории, убеждает меня в ее справедливости. Вот если бы вы предложили мне сейчас заказать пиццу, я немедленно согласился бы, что это лучшая идея, которую я когда-либо слышал. Более того, вы вполне могли бы заставить меня заплатить за нее из собственного кармана. Но если бы вы спросили вдруг: «А не думаете ли вы, что пицца стоит слишком дорого, питательность ее очень мала, ну и так далее?» — я немедленно ответил бы, что вы правы, я терпеть не могу это дерьмо. Это, как я догадываюсь, свойство любой слабой натуры…
Гордеев молчал. Он уже давно пожалел, что согласился на эту поездку в ночной клуб.
Бомбу убрали с пульта. Теперь музыка перемежалась заявлениями диск-жокея:
— Не нуждается в особых доказательствах тот факт, что во всем животном мире самцы имеют более яркое оперение, более интересные шкуры, более ветвистые рога, и, вообще, они более привлекательны и красивы, чем самки! И это несмотря на то, что в животном мире любое живое существо изначально поставлено в условия жесточайшей борьбы за существование, которые вроде бы должны делать животное как можно менее заметным для окружающих, чтобы лучше скрываться от бесчисленных внешних врагов и опасностей! Значит, даже в условиях жесточайшей борьбы за существование именно самцы, а не самки сохраняют более яркие оперение и шкуры! А значит, ими движет еще инстинктивная тяга к продолжению рода или же эрос. То есть желание привлечь к себе внимание самок в животном мире у большинства самцов на инстинктивном, подсознательном уровне оказывается сильнее, чем желание выжить самому! Приходится признать, что самцы в животном мире и в наши дни подвергают себя значительно большему риску, чем самки… из-за чего? Из-за красоты!
И затем снова рев музыки.
Гордеев слушал все это с нарастающим изумлением. Тем временем возле них очутилось какое-то существо неопределенного пола. Артемьев, кажется, его не замечал.
— Олежек, лапочка, познакомь меня со своим другом, — проворковало существо, которому надоело топтаться безрезультатно.
— Юрий Петрович его зовут, — вяло представил Гордеева Артемьев.
— Вали отсюда, — тут же сказал Гордеев, и существо как ветром сдуло. Гордеев осмотрелся. — Куда вы меня привели?! — Тут только адвокат и обнаружил, что остальные посетители были того же поля ягоды.
— Это клуб для сексуальных меньшинств.
— Какого черта мы сюда вообще приехали?! — с изумлением спросил Гордеев.
— Я тут оформлял интерьер, — сказал Артемьев без выражения, поглощая очередную порцию виски.
— Ну и что с того?
— У меня тут открытый счет, платить ни за что не надо.
— Так, Олег, быстро встаем и уезжаем, — сказал Гордеев тоном, не терпящим возражений.
На следующий день Юрий Петрович перелопатил всю светскую прессу, переговорил с массой знакомых и выяснил следующее.
За неделю до своего рокового отъезда Альбина Артемьева трижды встречалась с одним человеком. То есть, конечно, она общалась многократно с самыми разнообразными людьми — из своего модельного агентства, с фотографами, журналистами, с мужем, наконец, но это все была ее обычная орбита. Тут же ее видели с человеком из совсем другого бизнеса — музыкального. Эту даму, известную в узких кругах, ранее с Альбиной никак не пересекавшуюся и не имевшую с ней решительно ничего общего, звали Александрой Грушницкой. Гордеев уточнил это у Артемьева. Адвокату не составило труда найти телефон Грушницкой и созвониться с ней. О встрече, правда, договориться было труднее, но и тут проблема была в конечном счете решена.
Гордеев приехал заранее, чтобы успеть перекусить. Ресторан назывался «Консерватория». На балкончике десятого этажа отеля «Арарат Парк Хаятт» Гордеев занял столик поближе к Театральному переулку. Большой театр был виден как на ладони. Гордеев попробовал было сперва сесть с другой стороны балкона, но оттуда пейзаж здорово напоминал вид с Исаакиевского собора: ржавые крыши, антенны и прочую питерщину, а это эстету Гордееву не нравилось. В ожидании Грушницкой в таком месте действительно уместно было подкрепиться. Кормили тут спаржей с пармской ветчиной и медово-уксусным соусом, маринованным лососем с корочкой из зелени. Гордеев заприметил еще стейк из осетрины, но решил отложить до другого раза. Чтобы сохранять свежесть мысли, надо иметь хотя бы относительную легкость в желудке.
Ресторан «Консерватория» был выбран не случайно, а с учетом профессиональной деятельности Грушницкой. Гордеев вытер губы салфеткой, сделал глоток минеральной и не удержался — снова заглянул в меню. Ясное дело, что возможность попробовать свежую бастурму, суджук или севанскую форель не лишена приятности, хотя и платить за такой ужин посетителям приходилось намного больше, чем в любом армянском ресторане. Но изрядные цены были продиктованы уровнем самого отеля. Гордееву же пришлось согласиться на встречу именно здесь, потому что так оказалось удобней Грушницкой, у нее в этой гостинице была назначена встреча с кем-то еще до адвоката…
Гордеев подумал, что вообще есть смысл иметь в виду это место для назначения деловых встреч — пока партнеры через мраморный холл дойдут до залитого светом стеклянного лифта и поднимутся на десятый этаж, у них будет время отметить, что у вас хороший вкус и, по всей видимости, хороший бизнес.
Она появилась точно в назначенное время — делового человека было видно сразу. Холеная женщина тридцати пяти лет, Александра Лазаревна Грушницкая была референтом крупнейшего, пожалуй, на сегодняшний день российского музыкального продюсера Степана Варенцова. Именно Варенцову непостижимым образом удавалось уговорить выступать в России знаменитых западных музыкантов, суперзвезд — как популярной, так и классической музыки. Сам Варенцов большую часть времени проводил за границей, так что его дела в России вела как раз Грушницкая.
— Чего вы от меня ждете, Юрий Петрович? — с любопытством спросила Грушницкая, закуривая длинную коричневую сигаретку — сигариллу. — Я кое-что слышала о вас, естественно, навела справки. Вы известный адвокат по уголовным делам, а я — музыкальный продюсер, что между нами общего? Я согласилась на эту встречу только, как вы понимаете, из спортивного интереса. Ну и еще вам повезло — у меня нашлось свободное время. Может быть, вы хотите выпросить у меня билет на предстоящий концерт Пола Маккартни? Тогда вы только напрасно время теряете. Я этими вопросами не занимаюсь, моя работа — заключение контракта и…
— Александра Лазаревна, — прервал ее Гордеев. — Я ценю то, что вы нашли для меня время, но билеты на концерт совершенно ни при чем.
— И…
— Мне нужна от вас информация относительно одного человека, которого я разыскиваю.
— Ага, — удовлетворенно сказала Грушницкая. — Это тоже нетрудно было предположить. Ладно, по крайней мере, вы не журналист, это успокаивает. Но при чем же тут я? Я его знаю?
— Полагаю, что да. Только не его, а ее. Это женщина.
— Ну, — грациозно покачала головой Грушницкая, — у меня много знакомых мужчин и женщин. Как вы понимаете, по роду работы я общаюсь с немалым количеством людей.
— Кажется, у вас много свободного времени? — усмехнулся Гордеев.
— То есть? Что вы имеете в виду?
— Вы совершенно не пытаетесь взять быка за рога. Не форсируете разговор. Не задаете мне прямого вопроса.
— Я для этого неплохо воспитана. — Фраза была сказана без всякого выражения, так что, похоже, это было правдой. А раз так, то резонно было бы предположить, что по истечении свободного времени Александра Лазаревна Грушницкая просто спокойно встанет и уйдет, даже если Гордеев сообщит ей о начале ядерной войны.
— Речь идет об Альбине Артемьевой.
Гордеев понял, что ошибся.
Грушницкая спокойно затушила свою сигариллу и поднялась, сохраняя всю ту же дружелюбную улыбку. Она собиралась уйти немедленно!
— Было приятно поболтать с вами, но, к сожалению…
Гордеев даже слегка растерялся. Он не ожидал такой реакции. Нужно было срочно что-то предпринять. Что в таких случаях говорят особо находчивые люди вроде Турецкого или Грязнова-младшего?
Опыт растет прямо пропорционально выведенному из строя оборудованию… Если эксперимент удался, что-то здесь не так… Даже маленькая практика стоит большой теории… Черт, это все не то!
Гордеев вскочил и упал перед Грушницкой на колени. Она вытаращила глаза, и весь ее светский лоск сразу сошел с нее. Гордеев понял, что первый шаг был правильный, но успех надо было закрепить — она все еще могла уйти.
Со всех столиков на них откровенно и удивленно пялились.
— Вы… — пролепетала Грушницкая. — Вы это зачем?..
— Давайте уедем отсюда, — тихо сказал Гордеев. — Это очень важно. Никто не пострадает, я обещаю. Я работаю на ее мужа, он ее ищет.
Грушницкая механически, и даже с облегчением, кивнула.
Они поехали к нему в офис — на Таганку, конечно, а не в Химки. Слава богу, Розанова на работе не оказалось, так что обошлось без лишних разговоров и объяснений.