Вик сунул в руки директору пустой футляр от компакт-диска.
– Человек, которого я ищу, регулярно заходил в эту комнату. Вы сказали, что золотая цепочка пропала в июне. Если вы тогда не заметили серого «форда-мондео», возможно, он ездил на служебной машине? Или приезжал от случая к случаю? Врач-специалист? Преподаватель музыки? Подумайте, господин Левьель, и скажите мне, кто это может быть.
– Не знаю, я…
Он умолк и задумался, приложив кулак к губам.
– …Впрочем, да. Одна небольшая фирма по ремонту и уборке приезжала сюда по нашему вызову с середины мая до середины июня.
– Пожалуйста, поподробнее.
– Прошлой зимой мы обнаружили протечки и сделали частичную замену крыши. Оставалось немного подштукатурить и перекрасить некоторые комнаты. В том числе комнату Аполлины. Я… Мне и в голову не пришло рассказать об этом полицейским из Аннеси, это было перед летними каникулами, и…
– Название фирмы?
Левьель знаком пригласил Вика следовать за ним. Они быстро пошли по коридорам.
– «Деламбр Деко». Их было двое. Один тощий, другой гораздо более плотный, лет сорока, – он мог бы, вероятно, походить на человека с вашей фотографии. А еще…
– Что еще?
– На нем действительно была бейсболка, если память мне не изменяет. Именно он занимался комнатой Аполлины. Помнится, не очень разговорчивый, скорей, даже замкнутый. Но делал все быстро и хорошо. Я договорился, чтобы он при случае поработал у меня в доме, частным образом. Он оставил мне свои координаты.
В кабинете руководитель центра порылся в ящике письменного стола, вытащил какой-то листок и протянул Вику. Фамилия и номер мобильного телефона. Теперь их Живодер имеет имя: Феликс Дельпьер.
Сыщик поблагодарил директора и почти бегом покинул учреждение. Оказавшись в салоне своего автомобиля, он включил дворники, чтобы очистить ветровое стекло от слоя снега, и позвонил Вадиму:
– Это Вик. Думаю, он у нас в руках.
19
Феликс Дельпьер, сорока двух лет, жил на возвышенностях Айон-Левьё, в захолустье, расположенном в массиве Бож, в полутора десятках километров от Шамбери.
Сидя в своей машине на паркинге департаментской дороги D206, Вик нескончаемые четыре часа ждал коллег. Чтобы согреться и растопить снег на ветровом стекле, он то и дело включал и выключал двигатель. Здесь, на обочине раздолбанной горной дороги, за три дня до Рождества, он казался себе одиноко стоящим на побережье менгиром. Он подумал о жене, которая, несмотря ни на что, тоже переживала, о Корали, которой придется нести на своих хрупких плечах тяжесть разрыва родителей.
Он надеялся только на то, что она не станет хуже учиться, не собьется с пути в бескрайнем пространстве свободы, которую дает лицейская жизнь. Все представлялось ему таким сложным. На покрывавшем стекло слое грязи он пальцем вывел: «Ничтожество». Вик – ничтожество… Была ли жалость во взгляде, брошенном на него дочерью возле лицея? Кем она его считала? Ничтожеством? Он горько вздохнул, и от теплого воздуха буквы на стекле исчезли.
В зеркале заднего вида замелькали четыре пары фар, с перерывами, вираж за виражом, пропарывающих ночную тьму. Автомобили на зимней резине, среди которых была и «скорая», приближались на средней скорости. Из одной выскочил Морель и пересел к нему в машину. Он отлично экипировался для сильных морозов: плотная черная шапка, наглухо застегнутая куртка, меховые перчатки. Они последними в колонне тронулись по ледяной дороге, больше напоминающей каток.
– Долго же вы!
Морель зубами стянул перчатки и выложил на руль фотографию:
– А вот и наш Живодер. Прекрасный экземпляр, как видишь…
У Феликса Дельпьера был высокий лоб, обрамленный пучками черных волос, торчащих в разные стороны, как пальмовые листья. Глаза, разделенные тонкой переносицей, представляли собой два идеальных круга, защищенных густой щеткой ресниц. Теперь Вик хорошо понимал, что имел в виду директор института, назвав его замкнутым. У Дельпьера был вид человека, выросшего в подвале.
– Из конторы только что поступила информация. У них есть досье на Феликса Дельпьера, он уже имел проблемы с правосудием. Дело семилетней давности, но мы им не занимались.
– Кто его вел?
– Группа Кравика. Ладно, постараюсь коротко. Дельпьер вырос на уединенной семейной ферме, куда мы сейчас направляемся. С восемнадцати лет работал в моргах и на кладбищах, ни с кем не разговаривал, холодный, как морозилка. Он не злобный, работу выполняет точно и с увлечением, никаких сложностей или опозданий. Наконец он получает золотую должность препаратора в анатомической лаборатории медицинского института в Гренобле. Короче, в его обязанности входит расчленять трупы, чтобы студенты могли практиковаться в хирургии. Не знаю, видел ли ты когда-нибудь, как это делается.
– Как в мясной лавке, при помощи топора или пилы.
– Ну да, что-то вроде того. Однажды ночью Дельпьера застали, когда он грузил труп в багажник своей машины. Для… личных нужд.
– Для личных нужд?
– Некрофилия, фетишизм – все вместе. Тот еще фрукт. Оказывается, он крал части тел, туловища, даже головы, и на протяжении нескольких месяцев никто ничего не замечал. Похоже, это дело не слишком контролируется. Парни Кравика решили, что они попали к мужику из «Техасской резни бензопилой». Дело было в разгар лета. В сарае, где роилось такое количество мух, что невозможно было и рта раскрыть, чтобы не проглотить хоть одну, они обнаружили мешки для мусора с гниющими останками. Парень получил год строгого режима в Бонвиле, освободился, вернулся к нормальной жизни и прошел курс обучения по какой-то строительной специальности. Вот уже три года он работает в фирме «Деламбр Деко», окопавшись в горах, вдали от экранов полицейских радаров. Мы подробно рассмотрели эти места на Google-Earth. Он так и живет на своей родной ферме, в паре километров от Айон-Левьё.
Морель вытащил из кармана «зиг-зауэр» и проверил магазин.
– С тех пор как мы обнаружили его автомобиль, Дельпьер знает, что он в ловушке и что наше появление всего лишь вопрос времени. Так что наверняка подготовился к визиту незваных гостей.
Вик не ответил. Почти уткнувшись носом в ветровое стекло и вперив взгляд в задние огни машин бригады быстрого реагирования, он включил дворники на максимальную скорость и размышлял о странностях человеческой натуры и тайнах генетики. Если ему приходится идти на сделку со своей аномальной памятью, то и другие наверняка тоже должны мириться с чем-то, что таится в самых укромных и темных углах их сознания. Для личностей с наклонностями Дельпьера или Джинсона, у которых в голове что-то сложилось не так, похитить несчастную девушку или насиловать покойника столь же естественно, как сыграть партию в триктрак.
За окнами машины все реже виднелись жилые дома, горы ощерились, как клыки, за три километра полицейским не встретилась ни одна живая душа. Вик вглядывался в мелькающие в свете фар и скрывающие растительность хлопья снега. Кто мог услышать крики жертв в этой каменной пустыне? Сколько еще времени Дельпьер мог бы действовать в полной безнаказанности, если бы не угон «форда»?
Зажатая меж белых сосен дорога пошла вниз. Автомобили припарковались на обочине, где уже образовались сугробы. Начальник группы Ален Мандзато постучал в стекло фонарем:
– Гасите фары. Дальше двигаемся пешком. Его конура в трехстах метрах. Группа быстрого реагирования впереди, мы следом. С этого момента всем заткнуться, вам понятно, В + В?
Такой вот он, Мандзато, само остроумие. Но Вику не привыкать. С ними пошли их коллеги по бригаде Жослен Манжматен и Этан Дюпюи. Колонна вооруженных людей в черной форме распростерлась на снегу, точно вороново крыло. Перед Виком двигался человек в куртке с надписью «Переговорщик». Вокруг стояла тишина, нарушаемая только скрипом снега под толстыми подошвами бойцов бригады быстрого реагирования и напряженным прерывистым дыханием, вырывающимся из схваченных морозом легких.
Дело предстояло опасное: нейтрализовать Дельпьера и спасти выживших – если они есть.
20
Люди продвигались вперед. Через пару минут вдали уже можно было различить квадрат света на верхнем этаже каменного фермерского дома. Кусачки справились с цепью, запирающей ворота. Во внутреннем дворе, рядом с другими массивными постройками, был припаркован служебный автомобиль, принадлежащий фирме «Деламбр Деко». Даже лишившись «форда», Дельпьер продолжал разъезжать и, похоже, не пытался ни бежать, ни скрыться.
Вика охватило дурное предчувствие: все получалось чересчур просто: их клиент словно бы расстилал перед ними красную дорожку и просил только хорошенько вытереть ноги, прежде чем переступить порог.
Полицейские подошли ближе и замерли, когда один из них осветил ворота расположенного слева сарая. Штурмовые винтовки прицелились в распятый прямо на деревянной стене силуэт. Вику понадобилось несколько секунд, чтобы понять: это животное, небольшая свинья, как ему показалось, одетая в длинное легкое платье в цветочек. Страшилище из плоти, пригвожденное, измученное, припорошенное тонким слоем снега. Вик прищурился. Это платье он уже видел на фотографии в кабинете, в Аннеси. Он обратился к Вадиму:
– Платье Аполлины…
Морель с отвращением отвернулся.
– Так он говорит нам «добро пожаловать».
Максимально быстро полицейские рассредоточились по выходам главной постройки фермы, и командир бригады условным взмахом руки отдал приказ штурмовать. Входная дверь подалась после третьего мощного удара.
В этот самый миг две яркие вспышки полыхнули в окне верхнего этажа. Раздались выстрелы. Словно тяжелый грузовик, который невозможно остановить, колонна, прикрываясь массивными щитами, устремилась к лестнице. Из-под одной из дверей, выходящих в коридор, выбивался луч света.
Там заперся Живодер. Вик стоял на лестнице, за спиной какого-то гиганта, и с тревогой ждал следующего момента, когда все могло коренным образом измениться. Площадку загромождали пыльные чучела животных: оленей, кабанов, даже волков с пустыми глазницами. Вид у них был далеко не безмятежный: искаженные морды, выбитые клыки и зубы. Дельпьер был охотником, убийцей, загонщиком. Вик так и видел его стоящим за дверью с ружьем. Эти два выстрела в тот момент, когда они вошли… Не убил ли он Аполлину, прежде чем направил оружие на себя?