Висевшие над стойкой регистратуры часы показывали без нескольких минут два по тихоокеанскому времени. Он встал и направился к эскалатору, который должен был доставить его в «Линдиз дили».
Остановившись возле кассира и осмотрев ряды кабинок и старомодных столиков из темного дерева, Фьюно сразу же разглядел большую лысую голову толстяка над стенкой одной из дальних кабинок.
Он ухмыльнулся и зашагал туда. В заведении заманчиво пахло вареной солониной и овощным салатом с майонезом.
Трамбилл сидел в обществе очень привлекательной пожилой женщины, и Фьюно, остановившись, поклонился.
– Приветствую. Я – Ал Фьюно. Полагаю, я говорил с… вами, сэр? По телефону, не так давно. Ваш телефон я узнал через номер «Ягуара».
– Садитесь, – холодно сказал толстяк. – Где находятся те люди, о которых вы говорили?
Фьюно подмигнул пожилой даме, как будто она заведомо разделяла с ним изумление дурными манерами Трамбилла.
– Вы не собираетесь представить меня вашей очаровательной спутнице?
Та кивнула, и Трамбилл сказал:
– Это Элизабет Рикалвер.
Именно на это имя был зарегистрирован автомобиль.
– Оче-че-чень рад, – сказал Фьюно, сохраняя улыбку на лице, но все же покраснев от приступа заикания, с которым он вроде бы справился еще в детстве. Он торопливо скользнул в кабинку и сел рядом с дамой.
– Где находятся те люди, о которых вы говорили? – повторил Трамбилл.
– Я знаю, где они находятся, – сказал Фьюно, – и только это и имеет значение, потому что, так уж сложилось, что я работаю на вас. Я уже выполнял немало подобных работ.
Трамбилл хмуро взглянул на него,
– Подобных работ… – Он откинулся на спинку диванчика и вздохнул. – Деньги в оплату за информацию, Алвин. Вы даете нам информацию, получаете деньги и отправляетесь восвояси.
Алвин! Словно кличка бурундука! И говорит с ним так, будто деньги значат для него больше, чем люди! Фьюно почувствовал, что лицо у него вновь вспыхнуло.
– Я н-н-не… – Будь оно проклято, – подумал он. – Я профессионал и не…
Рикалвер немного подалась вперед.
– Вон, подожди, – сказала она, глядя толстяку прямо в глаза. – Мне кажется, нам стоит послушать, что хочет сказать нам этот молодой человек, Ал. Я думаю, что он мог бы помочь нам.
Внезапно вся ситуация прояснилась для Фьюно. Этот смешной тип, Трамбилл, влюблен в эту женщину! И его раздражает тот факт, что она, определенно, сочла Фьюно привлекательным.
Последовала непродолжительная пауза.
– Ладно, – сказал Трамбилл и кивнул. – Тогда, пожалуй, позвоню-ка я ребятам, чтобы снизили активность до следующего указания. Не исключено, что мы, мистер Фьюно, согласимся с вашим предложением. – Он сдвинулся боком по диванчику и поднялся на ноги.
Фьюно умел быть любезным.
– Я рассчитывал, что вы придете именно к такому решению, мистер Трамбилл.
Выпрямившись, Трамбилл видел остальные столы, и увиденное ему, вероятно, понравилось, так как его ноздри раздулись, и он облизал губы.
– Почему бы нам не перекусить во время разговора? – сказал он. – Закажите мне рюбен-сэндвич. Две порции салата и большой стакан «ви-8».
– Не откажусь от ланча, – бодро заявил Фьюно. Он не сомневался, что теперь-то сможет удержать в себе съеденную пищу. – Приятный разговор с приятными людьми за хорошей едой, верно?
– Верно, – согласился Трамбилл.
Трамбилл зашагал к выходу, а Фьюно повернулся к Рикалвер; его сердце забилось чаще.
– Я понимаю, – мягко сказал он, одарив ее своей мальчишеской улыбкой.
Пожилая женщина улыбнулась ему в ответ, но как-то неуверенно.
– Что понимаете?
– Ваши… чувства. Правда-правда.
– Боже, надеюсь, что это так. Вон – то есть мистер Трамбилл – иногда… – Она осеклась, потому что Фьюно скользнул по диванчику и прижался к ней бедром. – Э-э… лучше бы вам вернуться туда, где вы только что сидели.
Неужели она с ним заигрывает? Несомненно. Классическая игра нет-я-не-такая! Обычно в таких случаях он подыгрывал – подмигивал, бросал короткие, но пылкие взгляды, отпускал остроумные двусмысленности, но сегодня ему самому требовалась небольшая поддержка.
Он посмотрел по сторонам. Совершенно точно: в этот момент никто не мог их видеть.
Он обнял свою соседку за плечи и подчеркнуто неторопливо прижался губами к ее губам.
Ее рот приоткрылся…
…и выбросил резкий, кашляющий смех, неловкий, смущенный смех, как будто она внезапно обнаружила, что оказалась в чрезвычайно неприятном положении и не могла сообразить, как выйти из него, не нанеся оскорбления, не выказав слишком уж очевидно своего отвращения. Ни в ее губах, ни в ее теле не чувствовалось ни малейшего отклика.
У Фьюно возникло ощущение, будто он поцеловал не старуху, а старика.
В следующее мгновение он вскочил и бросился бежать, и когда он выскочил сквозь одну из северных дверей на ярко освещенный тротуар Стрип, из глаз у него лились слезы.
Его и след простыл. Рикалвер вернулась к кабинке и села на прежнее место. А через несколько мгновений явился Трамбилл, громко топая и раскачиваясь на ходу. Увидев, что Бетси одна, он вопросительно вскинул брови.
– Отправился в сортир?
– Нет, он… он сбежал. – Она недоуменно покачала головой. – Я… Вон, я неправильно повела себя с ним. Я подумала, что он просто амбициозный шпаненок, и решила, что ребята Мойнихэна тихонько выведут его отсюда, мы накачаем его пентоталом или чем там еще, а потом, когда узнаем все, что известно ему, тихонько зароем в пустыне. Но он… попытался поцеловать меня! Сядь на место, ладно? Он попытался поцеловать меня, и, полагаю, я отреагировала… неверно.
Трамбилл уставился на нее. Его губы изогнулись в редкой для него иронической улыбке.
– Еще бы!
– Меня волнует, объявится ли он еще хотя бы раз.
Он сел за стол.
– Если да, то тебе придется сказать ему, что у тебя… месячные были, но теперь все в порядке, и ты находишь его очень сексуальным.
– Сомневаюсь, что мне это удастся.
К столу подбежали, запыхавшись, двое мужчин в шортах и цветастых рубахах.
– Миссис Рикалвер, он свалил. Пока мы выбрались на тротуар, он уже запрыгнул в такси и уехал. Мы шли сюда из кухни, но он вдруг вскочил и дал деру.
– Да, – тревожно подхватил второй. – Вы же не говорили, что мы должны быть готовы к тому, что он вдруг вскочит и побежит.
– Я знаю, – ответила Рикалвер, все еще думая о другом. – Идите, и в другой раз будьте порасторопнее.
– Схожу-ка я еще раз к телефону, – сказал Трамбилл, устало поднимаясь на ноги, – и сообщу Мойнихэну, что его люди нам вовсе не понадобятся. Вы уже успели сделать заказ?
– Нет. Нам нужно возвращаться домой.
Трамбилл поджал губы, но возражать не стал. Дома у него были тропические рыбки.
Глава 20Изида, твой сын у меня
Небо было темным, но в трещинах ветрового стекла автомобиля Арки плясал и переливался свет белых фонарей венчальных часовен.
Хоть одну баночку пивка, думал Крейн, сидя рядом с Арки, который гнал старый грузовичок на юг по Лас-Вегас-бульвару, и в холодильнике перекатывались и стукались одна о другую полные банки «курз». Ну какой, скажите на милость, может быть вред, если он выпьет всего одну баночку? В этом городе народ открыто расхаживает по улицам и пьет крепкое спиртное; в казино дают бесплатную выпивку, и ты можешь идти с нею куда угодно, оставить стакан там, куда пришел, и взять следующий.
Но ведь одной-то дело не ограничится, напомнил он себе. Как бы истово ты ни клялся и ни обещал, что будет именно так. И если какая-то возможность сохранить здесь жизнь все же имеется, нельзя позволять Дионису наложить на тебя руку сильнее, чем ему уже удалось.
В конце месяца в «Подкове» Бинайона должна начаться Мировая серия покера, и если она будет проходить так же, как и в 1969 году, то игры «присвоения» на озере должны состояться раньше, на Святой неделе. То есть уже на следующей. У Крейна не было никаких планов, но если возможность избежать смерти, которую заготовил для него родной отец, все же существовала, то, чтобы достичь ее, необходимо было оставаться трезвым.
«Но, – подумал он, – Оззи сказал, что я обречен – и если это правда, то с какой стати я должен умирать трезвым?
Ладно, – подумал он, – возможно. Но не этой ночью, ладно? Как раз эту ночь вполне можно провести без выпивки, верно? Если мы найдем Диану, то ты должен быть в самой лучшей форме, на какую способен. Как в лучшие годы».
– Смотри перекресток с Чарльстон, – сказал Оззи с заднего сиденья. – Нужно будет повернуть налево.
– Оз, я знаю, – устало сказал Мавранос.
– Я просто не хочу, – сказал старик, – чтобы ты проскочил поворот, а потом закручивал каперсы в этом безумном движении, чтобы попасть куда следует.
– Закручивал каперсы? – повторил Мавранос, отхлебнув своего неизменного пива. – Это рыбьи яйца, что ли?
Крейн рассмеялся.
– Чего тут смешного? – возмутился Мавранос. – А-а, ты, наверно, об этих птичках, которых готовят на Новый год. О каплунах?
– Он имел в виду: петлять по улицам, – пояснил Крейн.
– Так бы сразу и сказал. Откуда мне знать, кто такие каперсы и на что их закручивают. – Он несколько секунд угрюмо смотрел на дорогу, а потом добавил: – Не знаю никаких каперсов, я только шептунов пускать умею.
Тут рассмеялся даже Оззи.
Неоновая вывеска над винным магазином извещала: «Фото». А соседняя начиналась с букв «ид» и уходила за угол. Крейн прочел все это как одно слово: «фотоид». Что бы это могло значить, думал он, нечто вроде фотона? Ложный свет? Фальшивый, как сказали бы, свет? Может быть, именно таким освещен весь город?
Но внезапно Крейн почувствовал, что его сердце лихорадочно заколотилось, а ладони похолодели. Необходимо что-то делать, мелькнула мысль. Срочно домой. Он сидел, упираясь обеими руками в сиденье, но на секунду ощутил телефон: его правая рука вроде как повесила трубку.