– Они на хвосте! – Ему пришлось орать, чтобы перекричать какофонию грохота и треска. – Гони!
Мавранос кивнул и покрепче вцепился в «баранку». Они мчались по какому-то ненаезженному проселку, ведущему в пустыню, с поистине бешеной для такой дороги скоростью.
Крейн снова оглянулся. «Камаро» немного отстал; его подвеска плохо годилась для такой неровной дороги. Микроавтобус тоже свернул с шоссе и переваливался по ухабам уже на заметном расстоянии. Высокий трехногий плюмаж пыли протянулся на юг.
Особенно сильный толчок стукнул Крейна о дверь, и он, встряхнув головой, снова уставился сквозь треснутое стекло на дорогу. Слева тянулся овражек, а справа плавно повышалась равнина. Дорога же уходила вперед, как прочерченная карандашом по линейке, и он подумал, что она, возможно, тянется до 15-го шоссе. Они с Мавраносом наверняка смогут далеко оторваться от преследователей, если, конечно, у пикапа не лопнет шина или не сломается полуось.
Даже сквозь грохот хлама в пикапе он услышал тяжелый гром ружейного выстрела.
– Быстрее! – заорал он и, ухватившись за ручку стеклоподъемника, начал открывать окно, рассчитывая выстрелить в «Камаро». Но машину так швыряло, что он с трудом ухитрялся поворачивать ручку, и стало ясно, что у него, при такой тряске, будет очень мало шансов попасть в преследователя, а если все же придется остановиться, каждый патрон будет на счету.
Прогремел следующий гулкий выстрел; одновременно с ним громко хлопнуло под кормой автомобиля, и мчащуюся вперед машину поволокло боком влево по песчаной дороге, еще сильнее затрясло и накренило; Крейн уперся свободной рукой в «торпеду», а ногами – в пол, уверенный, что автомобиль сейчас опрокинется. Мавранос, напрягая все силы, вцепился в руль и выворачивал его направо, стараясь удержать машину на колесах.
– Пробил заднюю шину, – выдохнул Мавранос, сумев, в конце концов, выровнять машину и нажав на тормоз, отчего автомобиль снова занесло и развернуло носом к склону и кормой к оврагу.
Мавранос переключил рукоять коробки передач на стояночное положение, и они с Крейном выскочили наружу.
Крейн не знал, что предпринял Мавранос; сам он поспешил укрыться у переднего бампера, скорчился, кашляя от едкой пыли и водя из стороны в сторону над горячим капотом стволом взведенного револьвера.
В голове у него эхом отдавались не два прогремевших только что выстрела, а тот, который прозвучал три дня назад. «Боже, отдай мне толстяка, – молился он, – а потом делай со мною, что хочешь».
– Стоять! – раздался из непроглядного облака пыли резкий чуть сдавленный возглас. – Полиция, лейтенант Фритс! Крейн и Мавранос, отойдите от машины, руки на голову!
Ветерок немного разогнал пыль, и теперь Крейн видел Мавраноса – тот, отступив от заднего бампера, тяжело плелся в сторону овражка, держа пустые руки над головой.
Крейн опустил оружие и выпрямился.
Теперь можно было смутно разглядеть и очертания «Камаро», и человеческий силуэт возле автомобиля.
– Крейн! – снова прозвучал голос. – Отойти от машины, живо!
Крейн неуверенно отступил из-под прикрытия капота и сделал два шага вниз по склону. Револьвер он так и держал в опущенной руке; дуло оружия смотрело в землю.
Порыв ветра унес пыль прочь. Перед «Камаро» стоял тот самый толстяк, Вон Трамбилл. Правой рукой он нацеливал на Мавраноса пистолет, а левой – на Крейна ружье. Шарообразную лысину охватывал белый бинт, но руки совершенно не дрожали.
– Так не пойдет, – сказал Трамбилл. – Крейн, брось.
Сзади к «Камаро» медленно, переваливаясь на ухабах, подползал микроавтобус. Его ветровое стекло было матовым от пыли, так что Крейну оставалось лишь догадываться, сколько стволов направлено оттуда на него и Мавраноса.
Можно было и сообразить, мрачно подумал Крейн: Фритс ехал бы с сиреной или мигалкой даже на немаркированной машине.
Крейн взглянул через дорогу на Мавраноса. Тот почти весело прищурился.
– Со мною все в порядке, – громко сказал он, пошевелив запыленными усами. – Я тоже любил Оззи.
Трамбилл шагал к Мавраносу, его галстук и фалды пиджака хлопали, как флаги на корабле.
– Крейн, брось пушку, или я убью твоего дружка! – заорал он, уставившись тяжелым взглядом выпуклых глаз в лицо Крейну.
– Ха! – взвыл Мавранос и с силой топнул ногой по пыли.
Голова Трамбилла резко повернулась к нему, рука с пистолетом подскочила…
…И Крейн, представлявший себе воображаемые ружья за лобовым стеклом микроавтобуса с такой же наглядностью, с какой видел бы скорпиона прямо перед носом, исполнился благодарности к другу за то, что он настолько облегчил все дело…
…вскинул револьвер, поймал взглядом мушку и прикоснулся к спусковому крючку.
Оглушительное «бам» заставило его голову дернуться назад, а отдача толкнула так, что он упал на колени, непроизвольно развернувшись так, что его оружие уставилось прямо в лобовое стекло микроавтобуса.
Его водитель, очевидно, заранее переключил коробку передач на задний ход, потому что не успели колени Крейна коснуться земли, как нос автобуса присел, и машина помчалась назад, выбрасывая из-под передних колес две пышные струи песка.
Крейн поспешно повернул руку с револьвером в сторону пикапа, но Мавранос стоял на дороге один, повернувшись спиной к Крейну, и уже не провожал взглядом удалявшийся микроавтобус, а смотрел в овражек.
Выждав еще мгновение и заставив себя перевести дух, Крейн повернул оружие дулом кверху и поднялся.
Микроавтобус, украшенный, как теперь разглядел Крейн, вывеской цветочного магазина, добрался до широкой площадки, развернулся по кругу и теперь, уже носом вперед и прибавив скорости, удалялся по направлению к шоссе.
Крейн проковылял вниз по пологому склону, пересек дорогу и остановился на краю овражка в нескольких ярдах от Мавраноса.
Трамбилл лежал навзничь в сухом песчаном русле промоины несколькими ярдами ниже. Его пиджак распахнулся, было видно, как на белой рубашке, над животом, быстро растет красное пятно. Его ружье валялось на дороге возле Мавраноса, а пистолет зацепился за камень на середине склона оврага.
– Отличный выстрел, Пого, – сказал Мавранос.
Крейн посмотрел на друга. Тот остался невредим, но на ногах стоял нетвердо, был бледен и выглядел больным.
– Спасибо, – сказал Крейн. Он подумал, что сам должен выглядеть примерно так же.
– «Камаро», – громко произнес Трамбилл. – Отведите его к… телефону. – Было заметно, что говорил он с большим трудом, но голос его звучал громко. – «Скорую», вертолет.
«Нет», – подумал Крейн.
– Нет, – сказал он вслух.
«Я должен убить его, – думал он удивленно и в то же время с отвращением, – покончить с ним. У меня нет возможности брать пленных. Арестует ли его полиция? За что? Тело Оззи исчезло, и даже если толстяк оставил достаточно следов, чтобы его можно было обвинить в убийстве Дианы – что маловероятно, – его, скорее всего, освободят под залог. Конечно, он долго проваляется в больнице, но что помешает ему и оттуда работать на моего отца? Скэту и Оливеру он точно не позволит проскользнуть сквозь пальцы, как получилось когда-то с малышкой Дианой.
Но ведь и я попаду в тюрьму, хотя бы на некоторое время. Не исключено, что надолго. Действительно, что я полиции-то смогу наплести?
Я должен убить его. Здесь же. Сейчас же».
– Мавранос, – снова заговорил Трамбилл. – Я могу исцелить твой рак. Ты сможешь… вернуться к семье… здоровым человеком. И еще десятки лет… – Он выдохнул с такой силой, что стоявшие наверху услышали его дыхание. – В ружье… шприц со снотворным… выстрели в Крейна.
Крейн повернулся и посмотрел на ружье, лежавшее в ярде от ноги Мавраноса, потом поднял взгляд и встретился глазами с ним.
Крейн был уверен, что Мавранос не успеет поднять ружье, что он сможет поднять пистолет и выстрелить раньше, – но понимал, что для него физически невозможно выстрелить в Арки. Он медленно разжал пальцы, и револьвер брякнулся на землю.
– Поступай, как сочтешь нужным, Арки, – сказал он.
Мавранос медленно кивнул.
– Я думаю о Венди и девочках, – сказал он.
Так же медленно он шагнул к лежавшему на дороге ружью и пинком отбросил его к переднему колесу машины.
– Тебя спасла Венди.
Крейн выдохнул, кивнул, снова повернулся к Трамбиллу и, с трудом сглотнув, нагнулся, чтобы подобрать револьвер.
– Ладно, – простонал Трамбилл; его бледное лицо блестело от пота под лучами яркого солнца, пухлые кисти сжались в кулаки. – Последнее желание! Позвоните по этому номеру… скажите ему, где… мое тело. Три-восемь-два…
– Нет, – перебил его Крейн, поднимая дрожащими руками блестящий, как зеркало, револьвер. – Откуда я знаю, какое колдовство он сможет сотворить с твоим трупом. – Он часто моргал, стряхивая наворачивавшиеся на глаза слезы, но голос его звучал твердо. – Лучше будет, если ты сгниешь здесь, станешь пищей для птиц и жуков.
– Не-е-е-т! – Несмотря на смертельную рану, Трамбилл взревел так, что ужасающий рокочущий звук, казалось, заполнил всю пустыню и сотряс высокое небо. – Только не тощий, только не тощий, только не…
Крейн подумал об Оззи и о Диане, которых убил этот человек.
И нажал на спуск.
«Бам».
– Тощи-и-и-ий…
Бам. Бам. Бам. Бам.
Щелк.
Горячий воздух плоской пустыни не откликался эхом на выстрелы. Крейн опустил руку с револьвером, где кончились патроны, и ошалело уставился на испещренное алыми пятнами тело, распростертое на песчаном дне пересохшего ручья.
Потом укатанный грунт дороги оказался у Крейна прямо перед лицом, между выставленными вперед руками, и его начало рвать желчью с остатками «коки», которую он пил за завтраком.
Когда же он сумел повернуться на бок, то увидел сквозь слезы, что Мавранос открыл заднюю дверь кузова автомобиля и уже прилаживает домкрат под спущенное колесо.
– С этим я справлюсь, – сказал Мавранос. – Но почему бы тебе, Пого, не попробовать скатить этот «Камаро» в овраг? У меня есть пара кусков брезента, которые можно было бы набросить на машину и привалить, для верности, камнями. Нам не повредит, если об этой истории узнают не сразу, и почему-то мне кажется, что ребятишки, которые только что смылись, не станут жаловаться в полицию.