А потом Диана почувствовала, как что-то изменилось – и в окружавшем ее пространстве, и в глубинах ее сознания.
Разом погасла большая часть света, смолкли смех и позвякивание колокольчиков машин, на полу вместо ковра появились каменные плиты. Диана ахнула, пошатнулась и, сделав шаг назад, чтобы удержать равновесие, ощутила под ногами пружинистую траву.
Прохладный воздух пах не бумажными деньгами и новой обувью, а листвой и морем, и женщина, направлявшаяся к ней, была выше артистки, она была неимоверно велика ростом и носила над высоким бледным лбом корону с серебряным полумесяцем. Глаза ее сверкали в переменчивом белом свете.
Нарди, стоявшая рядом с Дианой, сначала крепко схватила ее за руку, но когда богиня подошла ближе, выпустила свою спутницу и поспешно отступила назад, в тень покачивавшихся деревьев, озаренных лунным светом.
Диана напрягла зрение, стараясь сфокусировать взгляд на приближавшейся женщине. Холодное и нечеловечески прекрасное лицо оказалось теперь над Дианой и воспринималось как деталь ночного неба. Где-то выли собаки, а может быть, волки, прибой бился о скалы. Соленая водяная пыль смочила приоткрытые губы Дианы.
Ее коленям вдруг стало холодно, и она поняла, что опустилась на колени во влажную траву.
Когда же богиня заговорила, ее голос был поистине музыкальным – как ноты, исторгаемые бестелесными струнами и звонким серебром.
«Вот моя дочь, – произнес голос, – которая радует меня».
Но Диана вдруг услышала быстрое и громкое, как пулеметная очередь, тарахтение монет, выплевываемых в окошко выдачи игрового автомата, и на мгновение оно превратилось в звук стреляных гильз, вылетающих из горячего эжектора затвора полуавтоматического пистолета и клацающих об асфальт тротуара в стороне от падающей навзничь женщины с тремя пулевыми отверстиями в голове, и Диана повернулась и рванулась на четвереньках по росистой траве в сторону деревьев, в тени которых уже пряталась Дин.
«Это моя смерть, – думала Диана. – Меня приглашают умереть».
«Подчас приходится идти на смерть, – говорила богиня за ее спиной, – чтобы спасти своих детей».
Все так же обратившись лицом к деревьям, Диана остановилась; она подумала о той ночи, когда ее мать была убита, а она выжила, и ее нашли Оззи и Скотт.
И она в который раз подумала об Оливере и Скэте.
Она заставила себя перестать хватать ртом воздух и вздохнуть ровно и глубоко.
– Ты так и сделала? – чуть слышно спросила она. – Смогла бы ты… уйти от той смерти, если бы не задержалась, чтобы положить меня в безопасное место, где меня вскоре нашли посторонние люди?
Ответа не было, и Диана, оставаясь на коленях, повернулась и посмотрела вверх.
Она дрожала всем телом, но не отводила глаз от взгляда богини.
«Встань, дочь, – произнес голос, – и прими мое благословение».
Диана поднялась на ноги, чуть наклонившись вперед, против усиливавшегося берегового ветра. Над головой беззвучно летали совы.
– Моя… подруга, – осмелилась сказать Диана. – Мать, не могла бы ты благословить и ее?
«Я не вижу никакой подруги».
Диана посмела отвлечься от лика, нависавшего над нею в небесах, и всмотрелась в тени, колыхавшиеся под деревьями.
– Нарди, – позвала она. – Выходи.
– Я умру.
Диана устало улыбнулась.
– Но ведь не сейчас же.
– Я не… – всхлипнула Нарди в темноте, – я совершенно неподобающе одета!
– Все одеты неподобающе. Она не станет опускаться до таких мелочей. Выходи – если тебе не очень страшно. Если не осмелишься, я смогу тебя понять.
Нарди нерешительно выступила из темноты на освещенную луной траву, а потом, с видимым усилием, подошла и встала рядом с Дианой.
– Мне очень страшно, – сказала она, глядя в землю. – Но я еще больше боюсь того, чем стану, если не сделаю этого. – Она тяжело вздохнула. – Идёт?
– Подними голову, – сказала Диана.
Нарди повиновалась, и Диана за мгновение до того, как тоже возвела глаза навстречу нечеловеческому взгляду из горних высей, увидела, как лицо подруги озарилось отраженным светом.
«Будь истинным другом моей дочери, Бернардетт Дин».
– Да, – прошептала Нарди. – Буду.
А потом сформировалась идея – нечто вроде омовения, очищения или крещения, – и в сознании Дианы появилась четкая картина огромного озера за грандиозной искусственной плотиной.
Лик придвинулся ближе и подул на них, и теплый ветер этого дуновения сорвал их с места. Темный остров исчез, и их пронесло, вращая, через просторные золотые залы, колонны которых отзывались в тон триумфальному хору глубоких сверхчеловеческих аккордов, как будто море и все горы мира обрели голоса, чтобы пропеть песню, которая старше самого человечества.
И их двоих заметили издали и приветствовали.
А потом они восходили сквозь тьму, и единственным якорем для Дианы была ладонь Нарди, которую она крепко сжимала в своей руке. Где-то в непонятном отдалении начали подмигивать лампы, и все громче становился нечленораздельный шум.
Ноздри Дианы защекотал сигаретный дымок – и через мгновение ей по ушам ударил многоголосый рокот человеческих голосов и щелканье фишек, и она снова смогла видеть, что происходит вокруг.
Они с Нарди сидели на табуретах в одном из полутемных баров «Сизарс пэлас»; разъединив сцепленные руки, они растерянно уставились друг на дружку.
– Как вы себя чувствуете, девочки? – спросил бармен.
Диана подняла стакан, стоявший перед нею, понюхала прозрачную жидкость, которой там еще оставалось на палец, и не уловила вовсе никакого запаха. Тогда она кашлянула, прочищая горло, и осведомилась:
– Э-э… что мы пьем?
Бармен даже не стал выказывать удивления.
– Хинную воду.
– Отлично, дайте нам еще по одной.
Сердце Дианы все еще колотилось, и она как будто лишилась периферического зрения; чтобы вновь встретиться взглядом с Нарди, ей пришлось смотреть прямо на нее. Пепел в ближайшей пепельнице вовсе не шевелился, но Диане казалось, будто она до сих пор чувствует в своих волосах горячий ветер материнского дыхания.
Нарди стиснула пальцами край стойки.
– И, как ты думаешь, – прошептала она, – мы должны остаться здесь?
– Да, – ответила Диана, – мне кажется, мы здесь встроены в схему.
Как ни удивительно, по стойке в их сторону шествовала живая черепаха величиной с обеденную тарелку, расталкивая короткими кожистыми лапами стоявшие на ее пути стаканы.
Во рту, похожем на клюв, она держала покерную фишку. Панцирь и кожа черепахи отливали золотом, возможно, из-за искусственного света. И, похоже, никто, кроме них, ее не видел.
Диана заставила себя не закрывать глаза.
– М-м-м… черепаха, – сказала она ровным голосом. – Подходит к тебе с той стороны.
Нарди поджала губы и кивнула, вздохнула и лишь потом повернулась посмотреть.
Черепаха уже поравнялась с ее стаканом. Тут она опустила голову и разжала челюсти, и фишка со щелчком упала на полированную поверхность стойки. Нарди медленно протянула руку и взяла фишку, а черепаха снова кивнула – и исчезла.
Обе женщины вскочили, пораженные этим внезапным беззвучным исчезновением, и бармен, как раз подходивший с их заказом, разлил немного хинной воды из одного из стаканов.
– Что случилось? – раздраженно спросил он, оглядываясь по сторонам.
– Ничего-ничего, – заверила его Нарди. – Извините.
Когда он отвернулся, недовольно покачивая головой, она показала фишку Диане на раскрытой ладони.
В середине диска из обожженной глины помещалось улыбающееся лицо арлекина, похожего на джокера из колоды карт. А вокруг, по кромке, были оттиснуты слова: «МУЛЕН РУЖ, ЛАС-ВЕГАС».
– Я думала, что это в Париже, – сказала Нарди.
– Здесь тоже было такое заведение, – ответила Диана и взяла свой стакан. – Вроде бы оно сгорело в 60-х. Это было первое казино, куда пускали чернокожих. Видишь, арлекин изображен черными и белыми ромбиками?
– «Черное дерево и слоновая кость», – тонким голоском пропела Нарди. – Понятно… – Ее зубы постукивали по краю стакана. – И вроде как догадываюсь, кто был черепахой.
– Знаю только черепаху-фехтовальщика из мультфильма… Сдаюсь. Кто же это был?
– Если честно, то не знаю. Но я ведь выросла в Ханое. И там есть озеро, рядом с почтамтом, которое называется озером Возвращенного меча. В пятнадцатом веке жил один парень, его звали Ле Лой. Он выплыл в это озеро на лодке, и к нему подплыла золотая черепаха и взяла у него меч, который был ему дарован, чтобы изгнать китайских захватчиков. Эй, извините, можно вас?! – повысила она голос.
Бармен снова подошел к ним.
– Чем могу, мисс?
– Можно у вас заказать гамбургер, зажаренный с кровью?
– Конечно, если вам угодно. И все?
– Да, что там… И… и «будвайзер», пожалуйста. – Она снова повернулась к Диане. – Я снова чувствую ветерок от кондиционеров и вижу то, что находится по сторонам от меня.
Диана стрельнула глазами вокруг и поежилась.
– Я тоже. Полагаю, мы возвращаемся. – Она уже чувствовала запах хины в своем стакане.
– Но пока мы еще были в пути, черепаха дала мне вот это. – Нарди так и этак покрутила фишку в пальцах, а потом сунула ее в кармашек рубашки. – Судя по всему, ее стоит сохранить.
– Тебе может потребоваться поддержать ставку, – согласилась Диана.
Через минуту-другую Диане стало вполне уютно в прохладном пропахшем джином помещении, но Нарди все еще дрожала. Диана спрашивала ее, что не так, и не хочет ли она уйти, но каждый раз Нарди просто качала головой.
В конце концов бармен поставил перед Нарди тарелку с исходившим паром гамбургером и запотевший стакан с пивом, и она взяла гамбургер и откусила от него. Диана отвела взгляд от красной каемки вокруг сочившейся кровью котлеты.
– Ну, вот, – сказала Дин через полминуты, сделав большой глоток пива и звонко поставив стакан обратно на стойку. Она улыбалась, но в ее глазах блестели слезы.
Диана уставилась на нее.