— Какие игры?
Она помолчала, как бы определяя ту степень откровенности, которую может себе позволить. Потом произнесла:
— Опасные.
— Ты хочешь меня о чем-то предупредить? — спросил Быков мягко. — Тогда не говори загадками.
Сабрина ответила ему в типичной женской манере, вопросом на вопрос:
— Ты ничего не почувствовал, когда находился в тоннеле?
Он помнил о своих ощущениях, но теперь здесь, наверху, они казались глупыми и безосновательными. Мало ли что может померещиться в темноте. Никакой реальной угрозы для жизни Быков не заметил. Подземелье было необитаемым. Даже если допустить, что там жили какие-то неизвестные науке хищники, то они выдали бы себя следами, звуками. Запахами, в конце концов. Пометом, обглоданными костями.
— Что я должен был почувствовать? — спросил Быков, прибегнув к тактике Сабрины.
— Присутствие, — шепнула она.
По его коже побежали мурашки.
— Чье присутствие?
— Ты ведь знаешь, Дима, — сказала Сабрина. — Я видела. И Серджио почувствовал тоже. Но он этого и ждал, он к этому стремился. А ты… Тебе оно надо?
— Что именно? — стал допытываться Быков. — Скажи прямо, Сабрина. Не заставляй меня мучиться догадками.
— Во всех местах захоронения фараонов скопляется огромная энергия, — заговорила она. — Если точнее, то речь идет о злой силе, готовой уничтожить всех, кто с ней соприкоснется, намеренно или по неосторожности.
— Что-то я не заметил, чтобы ты чего-то опасалась, когда устроила нам экскурсию вглубь пирамиды. Мне и Норме, помнишь?
— Конечно, помню. Но это было другое, Дима. Совсем другое. После миллионов туристов, побывавших там, пирамида почти утратила силу. Ее можно ощутить, но она не способна причинить вред. Здесь, под нами, совсем другое дело. Представляешь себе, сколько фараонов отправилось в свое последнее странствие по этому каналу? Дальше — хуже. Серджио намерен найти и вскрыть не тронутую до сих пор гробницу. А это ничего хорошего не сулит.
И снова по коже Быкова пополз холодок, хотя он постарался не подать виду.
— Серджио об этом знает? — осведомился он.
— Разумеется, — был ответ.
— Тогда зачем…
Сабрина не дала ему договорить.
— Потому что он стремится обладать этой древней могучей силой, — сказала она. — Я тоже хотела этого. Так мне казалось. Но теперь понимаю, что это безрассудство.
— Погоди, погоди, — пробормотал Быков. — То ты говоришь, что в усыпальницах фараонов кроется сила, убивающая людей. То утверждаешь, что этой силой можно пользоваться. Путаница какая-то получается. Противоречие.
— Никакого противоречия нет, — возразила Сабрина. — Энергией овладевают идущие первыми и только те, кто сознательно стремится к этому и обладает определенными знаниями. Остальные подобны профанам, которые без всякой подготовки лезут к источнику электрического тока. Их-то и бьет.
Быков задумался.
— Так, говоришь, Сергей знает об этом? — спросил он после довольно продолжительной паузы.
— Да, — не слишком охотно признала Сабрина.
— И сознательно ведет нас навстречу опасности?
— Он считает, что способен управлять древней энергией.
— А об остальных он подумал?
Сабрина посмотрела на Быкова большими темными глазами и попросила:
— Не ходи с ним, Дима. Это выбор каждого. Я не пойду. Утром предупрежу Серджио. Риск слишком велик. Почти для всех первооткрывателей пирамид это заканчивалось трагически. В тоннеле есть что-то или кто-то, с чем лучше не соприкасаться.
— Каждый раз, когда я ввязывался в какую-нибудь авантюру, — сказал Быков, — меня предупреждали об опасности. Бермудский треугольник, Северный полюс, Антарктида, подземное русло Амазонки… Где я только не побывал… И, как видишь, жив и прекрасно себя чувствую. Я пойду с экспедицией.
— Но почему? — воскликнула Сабрина с отчаянием. — Что тебя туда толкает?
— Долг, Сабрина. Я не привык бросать товарищей на середине дороги. Честно говоря, я перестану уважать себя, если откажусь от похода из-за суеверий…
— Это не суеверия!
— Явления, не подтвержденные наукой, не могут рассматриваться как правдивые факты, — сказал Быков. — Это и есть суеверия. Мистическая сила, поджидающая жертв в темноте? Ха-ха! — Он заставил себя рассмеяться. — Сюжет для голливудской поделки, но никак не основание для того, чтобы верить в подобную белиберду.
Он сделал резкий жест, отсекающий любые возражения. Как любому нормальному мужчине, ему было стыдно, что он заколебался, испугался и был готов отступить. И теперь верх взяло упрямство, заставляющее идти до конца. Быков принял решение. Было бесполезно его переубеждать.
Сабрина поняла это и опустила глаза. Взгляд ее потух, голос сделался безразличным.
— Я тебя предупредила, Дима, — сказала она. — Решать тебе.
— Я уже решил, — произнес Быков.
Она кивнула:
— Тогда спокойной ночи.
Разумеется, после этого разговора никакой спокойной ночи не получилось. Но ведь и до этого Быков не мог уснуть, не правда ли? Так что винить было некого.
Утром, когда все вещи были снесены к колодцу, Рушич спросил, кто останется охранять лагерь, Петров посмотрел на него бесстрастным взглядом и промолвил:
— Ты.
— Нет! — помотал головой военспец. — Так не пойдет. Я не для того нанимался. Моя обязанность быть впереди, там, где может возникнуть нестандартная ситуация.
— А вот я считаю иначе, — произнес Петров. — Самый ответственный участок будет здесь.
— Это почему? — не понял Рушич.
— А ты подумай, Влад.
— Хочешь сказать, что, кроме меня, некому охранять лагерь и машины?
— И это тоже, — подтвердил Петров. — Но главный объект — колодец. Представь себе, что кто-то доберется сюда и сбросит веревки. Или, того хуже, перекроет выход.
— Зачем? Какой в этом смысл?
— Мы этого не можем знать, Влад. Но такое возможно.
— Кочевники забредут, — пробормотал Вондрачек. — Запросто могут что-нибудь сделать. Из вредности. Или чтобы замести следы грабежа.
В таких рассуждениях был резон. Так что предложение начальника экспедиции получило почти единогласную поддержку. Против выступил только Влад Рушич.
— И сколько я должен буду торчать здесь в одиночестве? — спросил он угрюмо.
— Сколько потребуется, — произнес Петров жестко.
— Мне это не нравится.
— Ты будешь не один, — неожиданно вмешалась в разговор Сабрина.
Взоры присутствующих обратились на нее.
— Что это значит? — почти выкрикнул Петров.
Она посмотрела ему в глаза и ответила:
— Это значит, что я не спущусь под землю. То, что я вчера увидела, меня не вдохновляет. Я остаюсь с Владом.
— Я не даю тебе разрешения! — отрезал Петров, стиснувший кулаки так сильно, что у него побелели костяшки пальцев.
— Тогда можешь исключить меня, — заявила Сабрина, продолжая смотреть ему в глаза.
Он нагнул голову и подался вперед, но взял себя в руки и снова выпрямился, качнувшись на пятках. Его зрячий глаз стал таким же стеклянным, как искусственный.
— В таком случае убирайся! — отчеканил он. — Тебе в лагере делать нечего.
Лицо Сабрины пошло пятнами, как будто ей надавали пощечин.
— Хорошо, — сказала она. — Я уеду. Прямо сейчас.
— Нет! — злорадно возразил Петров. — Ты не уезжаешь. Ты уходишь. Пешком. Я не собираюсь давать тебе машину.
— Я ее потом пришлю, — пообещала Сабрина.
— Чтобы посторонние узнали, что здесь ведутся поиски? Нет. Так не пойдет.
— Сергей! — подал голос Быков. — Ты горячишься. Гнев — плохой советчик. Ты всерьез требуешь от женщины, чтобы она шла через пустыню пешком? Одна?
— Я против, — поддержал его Рушич. — Так нельзя. Сабрина или останется, или я подброшу ее к трассе и прослежу за тем, чтобы она села в попутную машину.
Было видно, что Петров предпочел бы настоять на своем, но сейчас ему не хотелось встретить сопротивление всего коллектива. Он метнул испепеляющий взгляд на свою недавнюю соратницу и процедил:
— Договорились. Пусть остается. А теперь я хочу побыть один. Выступаем через сорок минут.
С этими словами, ни на кого не глядя, Петров отправился к морю. Там он принялся расхаживать по берегу, восстанавливая душевное равновесие. Сабрина, все это время державшаяся стойко и решительно, расплакалась. Мужчины утешали ее, как могли. Только тот, кого они по привычке продолжали звать Полом, уединился с Джулией. Усевшись на песке в тени фургона, они завели негромкий разговор. Фразы были быстрыми и отрывистыми. Оба спешили завершить беседу, пока никто не обратил на них внимания.
— Ты подумал? — спросила Джулия.
— Только и делал, что думал, — признался Стигвуд.
— И что ты решил?
— Я согласен.
— То есть мы действуем заодно?
— Да, Джулия.
— Отлично. Тогда делаем вот что. Если там, внизу, мы ничего не найдем, то скажем Олдхэму, что не имели возможности предупредить его. Телефон у меня припрятан, но он разрядился. Генератора-то нет.
— А заряжать мобильник в машине было нельзя, — подхватил Стигвуд. — Чтобы не попасться. Логично.
— Идем дальше, — продолжала Джулия, следя за остальными членами экспедиции. — В том случае, если Петров приведет нас к гробнице… — Она посмотрела на напарника. — Как ты намереваешься действовать?
— Ну… — Он помолчал, трогая отросшую щетину на подбородке. — Часть золота можно будет вывезти на тележках и спрятать. Килограммов сто, думаю, мы потянем вместе. Если продавать с сорокапроцентной скидкой, то выручим около трех миллионов фунтов. Но я думаю, что золота в самой усыпальнице будет значительно больше. За всю жизнь не потратить.
— Ты обошел главный вопрос, — сказала Джулия.
— Какой?
— Что делать с остальными?
Стигвуд пожал плечами:
— У тебя есть пистолет.
Джулия прищурилась:
— Откуда ты знаешь?
— Знаю.
— Рылся в моих вещах?
— А ты в моих — нет?
Они посмотрели друг на друга и одновременно фыркнули.
— Кто сделает? — спросила Джулия.