Слепыш подбросил в костер охапку хвороста, и в ночное небо метнулись яркие языки пламени. Горы, которые, казалось, медленно подступали к ним, вернулись на свои законные места. Где-то в расселинах раздавалось завывание волков, а в ответ – ворчание одинокого снежного человека. Плакса внезапно ощутил потребность продолжить разговор:
– Э, могу я полюбопытствовать, чем вы занимаетесь теперь, когда больше не ходите с дедушкой по девяти морям?
– Разумеется, – посмотрев на Плаксу ввалившимися глазами, ответил слепыш. – Теперь я – ловец призраков. – Он кивнул в сторону нависающей скалы, где ласки и тушканчик увидели туго завязанный мешок. Внутри него, похоже, что-то шевелилось. – Здесь, в горах, водятся голодные призраки. Я охочусь за ними, сам выступая в качестве приманки. Когда их у меня набирается полный мешок, я спускаюсь в долины и продаю призраков их родственникам, которые затем предают их вечному покою. – Он снова пожал плечами. – Такой вот у меня заработок!
– Голодные призраки? – усомнился Грязнуля.
– Они никогда не насыщаются, хотя все время едят да едят. Дело в том, что у них нет желудков. Только чудовищный аппетит, желание поглотить живую плоть, вероятно взамен той, которой они лишились.
Плакса с любопытством посмотрел на мешок:
– Это… это не опасно?
– Мешок завязан моим знаменитым мордиевым узлом. Меня, кстати, зовут Мордий.
Нюх, сгорая от любопытства, подошел к мешку. Тот зашевелился, словно там находилось что-то живое. Затем оттуда донеслось тихое ворчание, от которого у Нюха шерсть на загривке встала дыбом.
– Эти призраки, – обратился он к слепышу, – кем или чем они были в реальной жизни? Ласками? Горностаями? Слепышами?
– Догадайтесь!
– А может, они были какими-нибудь экзотическими животными, обитающими в этих местах? – спросила Бриония, из ласок самая сведущая в естественных науках. – Например, Melogale moschata?[3]
– Вообще-то росомахой. Gologulo[4] – по-научному, – ответил слепыш. – И еще там несколько куниц.
– Росомаха!
Плаксе не понравилось, как Нюх произнес это слово. Оно прозвучало довольно зловеще.
– А кто такая росомаха? – переведя взгляд с одной морды на другую, нервно спросил он.
– Я о них слышал, – ответил Грязнуля. – Насколько я понимаю, злобные твари! Живут всегда в одиночестве. Помести двух росомах вместе, и они растерзают друг друга! Их крепкие зубы легко перегрызают любые кости! Хорошо, что там всего лишь призраки. Настоящая росомаха давно бы вырвалась.
– Да, – пискнул Плакса. – Хорошо, что это всего лишь призраки!
– Хотите их посмотреть?
– Нет! – не раздумывая, выпалил Плакса.
– А я бы не возражал, – сказал Грязнуля, к которому присоединились Нюх, Бриония и Калабаш.
Слепыш встал и подошел к мешку.
– Только я сам могу развязать этот узел, – похвастался он. – Потому что я сам его изобрел! Это один из самых сложных узлов на свете, мордиев узел. – По крайней мере минут двадцать он пытался развязать узел, пустив в ход зубы и когти. Потом плюнул, достал нож и перерезал веревку. – Иногда мне и самому не удается его развязать, – виновато сказал слепыш.
Он приоткрыл мешок, а Калабаш стоял за ним с головней, чтобы посветить.
– О господи, так я и думал! – воскликнул слепыш.
– Что? – испуганно взвизгнул Плакса.
– Росомаха сожрала всех куниц! Ну да ладно, все равно призрак росомахи стоит гораздо дороже.
– Почему? – удивилась Бриония.
– Я продам его не живым росомахам, которым он и даром не нужен, а жителям какой-нибудь горной деревни. Горностаям или ласкам вроде вас. Здесь, в горах, даже человеческим деревням необходимы призраки, чтобы охранять их от злых духов и разбойников. Призрак росомахи очень хорош для такой работы, он очень высоко ценится. Вы бы не смогли даже подойти к деревне, если бы на ближайшем холме водился призрак росомахи. Только охотник за призраками вроде меня отважится приблизиться к такой деревне.
– А для самих обитателей деревни такое соседство не опасно? – спросила Бриония. – Ведь голодный призрак может сожрать и их.
– Призраки терпеть не могут запах жилищ, поэтому они не входят в сами деревни, да и днем их сила невелика. Ну а жители деревень ходят по горным тропам только в дневное время, так что им призраки не страшны. А если на деревню собираются напасть разбойники, то они делают это по ночам. И тут на них накидывается призрак!
– Но я ничего не вижу, – заглянув в мешок, сказал Грязнуля.
– Ну это же не живая росомаха, а только ее призрак. Он белый и туманный, но со слюнявыми челюстями и кровожадными глазами. Пока я не открою мешок больше, чем на несколько сантиметров, он не сможет вырваться. Если бы это ему удалось, только небо могло бы нам помочь! У живой росомахи густая коричневая шерсть с кремовыми или желтыми отметинами на морде, боках и пушистом хвосте. Она достигает восьмидесяти сантиметров в длину и весит примерно восемнадцать кило.
Плакса выпучил глаза. Почти метр в длину и такой большой вес! И это его родственник, ведь росомаха тоже принадлежит к семейству куньих.
– А чем они питаются? – спросил он.
– Всем, – повернув к Плаксе мордочку, ответил слепыш. – Абсолютно всем.
– Вот, теперь вижу! – крикнул Грязнуля. – Что-то серое. Смотрите, как он бьется!
Призрак росомахи, увидев уставившуюся на него морду, подпрыгнул и попытался выскочить из мешка. Он все время рычал и клацал призрачными челюстями. Слепышу пришлось приложить немалые усилия, чтобы усмирить мешок, но Нюх помог, и вскоре они снова крепко завязали веревку мордиевым узлом. Плакса, все это время стоявший чуть поодаль, подошел к друзьям. Ему было страшновато находиться рядом с этим жутким, сверхъестественным существом, которое может разорвать его на куски. А если оно ночью вылезет из мешка? Однако, чтобы не прослыть законченным трусом, он постеснялся спросить об этом. Вместе с тем ночью он предпочел улечься подальше от страшного мешка, надеясь, что, если, не приведи бог, призрак и выберется наружу, он успеет насытиться, не добравшись до него!
21
Плакса лежал без сна, в голове у него царила полная сумятица. Вслед за дискуссией по поводу призрака росомахи у него состоялась долгая беседа с Брионией на зоологические темы. Он знал, что относится к малым ласкам семейства куньих, но не представлял, что существует еще много других видов ласок. Горные ласки, ласки с черными полосками, ласки с желтыми животиками, тропические ласки. Значит, странствуя по свету, он встречал своих родственничков, о существовании которых никогда и не подозревал. Бриония поведала ему, что существует также множество видов горностаев, хорьков и скунсов, около двадцати видов куниц, почти дюжина видов выдр – от волосатой до пятнистой, – одна называется «тайра», а другая «зорилла», и все они принадлежат к одному семейству – куньих.
– Вот теперь все ясно, – сказал он себе. – Надо поддерживать связь с родственниками, или они совсем отобьются от лап!
Костер потух, и от него осталось только тусклое красное пятно. Один или два уголька вспыхнули на ветру. Кроме этих звездочек-угольков, Плакса ничего не видел. Зато в полной темноте до него доносилось множество всевозможных звуков: завывание ветра в горных расселинах; глухой стук лапок насекомых, снующих по камням; глухое журчание воды в пещерах. Вдруг Плакса различил в общем шуме совсем другой звук – чей-то тихий голос, который, казалось, звал его по имени.
– Эй! – сказал Плакса, сев. – Нюх! Грязнуля! Бриония!
От них он не услышал ничего в ответ, кроме храпа и посапывания, но ветер вполне определенно доносил до Плаксы его собственное имя.
– Плакса! – звал голос. – Иди ко мне!
– Кто там? – насмешливо щелкнув зубами, отозвался он. – Это ты, Калабаш?
Ответа не последовало, только его опять позвали по имени.
– Мордий?
– Плакса!
Несмотря на страх, Плакса решил разведать, кто же это его зовет. В конце концов, имя принадлежит только ему, никого другого с таким именем он никогда не встречал. Его заинтересовало, что кто-то неизвестный – а он не знал в здешних местах никого, кроме своих друзей, – знает его имя. Откуда он его узнал? Вот в чем вопрос.
Порыв ветра так напугал Плаксу, что он споткнулся. Вдобавок камни то и дело потрескивали. Плаксе кто-то говорил, что лед заставляет ломаться даже камни.
– Эй! Кто там?
Он нашел лампу и без особых трудностей зажег ее от угольков. Заслонив огонь лапой, он прикрыл горящий фитиль стеклянным колпаком и высоко поднял лампу. Теперь он все мог рассмотреть! Его друзья, а также Калабаш с Мордием крепко спали.
– Плакса!
– Да замолчи же! – рассердившись, проворчал он. – Иду!
Он пошел, ориентируясь на звук, который привел его к скале, а затем и к ужасному мешку. Его звал призрак росомахи! Плакса задрожал от страха. Откуда призрак узнал его имя? Хотя понятно: разговаривали рядом с мешком. Странно другое: призрак умеет говорить.
– Что… Что тебе от меня надо?
«Ну почему, – подумал он, – злые божества, а теперь вот и призраки предпочитают говорить со мной, а не с кем-либо другим? Вот и сейчас…»
– Выпусти меня!
– Ни за что!
– Меня зовут Чародей.
– И что с того?
– Теперь ты знаешь меня, а я тебя, – объяснил призрак росомахи. – Мы знаем друг друга. Через мгновение мы станем хорошими знакомыми, а потом и друзьями. Неужели ты допустишь, чтобы твой друг сидел в этом вонючем мешке? Думаю, нет. Мой друг Плакса на такое не способен. Выпусти меня, дружище!
– Никакой я тебе не друг, и ты, оказавшись на свободе, тотчас разорвешь меня на куски и сожрешь моих настоящих друзей! Я наслышан о вас, голодных призраках.
– Ложь! Все ложь. Мы кротки, как полевки!
– Я не хочу с тобой даже разговаривать и иду спать!
– Ты не сможешь заснуть. Тебе не позволит совесть. Ну же, братишка, хоть немного ослабь узел, пусти в мешок немного воздуха! Здесь удушающая атмосфера… Я задыхаюсь! Ведь даже незнакомцу ты не позволил бы умереть от удушья, не так ли?