– Фотография. Есть специальные фотографы, оснащенные особыми приборами. Мне о них рассказывал Полный Вперед.
– Что ж, значит, Голубок там фотографирует. Говорит, это искусство девятнадцатого столетия. Если хочешь узнать мое мнение, так это не искусство, а надувательство! Ты увидел что-то интересное, нажал на кнопку – и вид скопирован. При чем же здесь искусство, правда?
– А когда Голубок вернется с Безымянных болот? Легкомысл пожал плечами:
– Наверное, через несколько недель.
Мэр застонал:
– Несколько недель! К тому времени выборы уже пройдут!
– В таком случае ничем не могу помочь тебе, Недоум. И вот что я тебе скажу: когда закончатся выборы, давай отправимся в путешествие на лодке! Великолепный спорт – путешествие по реке. Отдохнешь от своей душной конторы, подышишь свежим воздухом. С нами поедет мой друг. Его зовут Джаром. Барсук, он работает где-то в банке, ты наверняка его знаешь. Мы отправимся по Бронну на гребной лодке. Тебе понравится. Мы будем сами открывать и закрывать шлюзные ворота, ставить палатку, спать на свежем воздухе. Трое отважных в лодке! Подумай об этом.
Недоум шел домой, раздумывая о предложении Легкомысла. Он не мог представить себе ничего более скверного, чем путешествовать в одной лодке с напыщенным барсуком, работающим в банке. Эти зануды постоянно ведут разговоры о цифрах в гроссбухах. Они вместе с тем очень легкомысленны, потому что во время ленча торопясь глотают в сомнительных закусочных маринованные воробьиные яйца. Нет, Легкомысл убежденный холостяк, а Недоум – убежденный мэр. Другого не дано!
И все же… И все же он проиграет! Толстопуз ощущал это нутром. Как тяжело! И еще его тяготило предчувствие, что он никогда больше не увидит сестру. Очень тяжело! Он кончит свои дни одиноким старым горностаем в отвратительной маленькой подвальной квартирке беднейшего района города. Словно никогда и не было блестящей жизни во дворце. Опуститься до того, чтобы самому заваривать чай и надеяться, что почтальон принесет пенсию и наконец будет с кем поговорить. Как ужасно! Невероятно, невероятно ужасно!
Этим вечером Толстопуз Недоум лег спать, предварительно хватив стакан нектару. Соленые слезы катились на шелковую наволочку. Ему приснились большие острые уши и борозды вспаханного поля. Тут на него наехало что-то черное: огромная хлебоуборочная машина с грохотом закрыла весь горизонт, наполнила воздух соломенной пылью и отрезала путь к отступлению.
30
Нюх шагал по саду к Свелтлане, которая поселилась в западном крыле Закрытого дворца. Он подумывал надеть пуленепробиваемый жилет из паутины (самого крепкого естественного материала, известного зверям), но в конце концов отказался от этого. Однако пистолет он все-таки захватил. Было бы невероятной глупостью предположить, что Свелтлана встретит его с распростертыми объятиями.
Она сидела на веранде в компании переводчика, дронго. Не стесняясь его присутствия, Свелтлана расчесывала свою прекрасную шерсть, но, увидев Нюха, отложила расческу и отослала птицу.
– Нам ведь не нужен переводчик, правда? – спросила она. – Скажите, Нюх, а вас не смущает присутствие этих пернатых?
– А почему они должны смущать меня?
– Но вы ведь на Поднебесном их едите.
– Ну, те – совсем другие птицы, – неуверенно ответил он. – Мы едим домашних птиц. Люди держат в домах собак и кошек и обращаются с ними, как с особами королевской крови, а коров, овец и свиней едят. Люди позволяют себе умиляться, гляда на ягнят, играющих на лужайке, но тем не менее жарят их на вертелах. На лошадях люди ездят, но никому не придет в голову запрягать в телегу орла! В мире много странного, Свелтлана, и живут в нем странные создания. Не будь я хищником, безусловно, мясная еда внушала бы мне отвращение, но я – хищник, и тут уж ничего не поделаешь! Правда, в вашей стране многие грызуны стали есть вареное мясо. Это великое противоречие! Не знаю, как вас, но меня порой тоже раздирают противоречивые идеи и чувства!
– Вы хотите объяснить необъяснимое!
– Свелтлана, мне кажется, что нам нужно поговорить о чем-то более конкретном.
Она внезапно повела носом:
– Как чудно пахнет алтеем и жасмином в этом саду! А еще мимозой! Просто удивительно, что я раньше не бывала здесь! Я могла бы полюбить эту землю!
– Так мы будем говорить об этом?
Свелтлана сверкнула темными глазами:
– Нет, разумеется. Может быть, вы сядете? В задних лапах правды нет!
Когда Нюх сел, она предложила:
– Не желаете ли чего-нибудь выпить? Чай? Лимонад?
– Стакан мышьяка, пожалуйста! – просто ответил Нюх.
– А, вы боитесь, что я вас отравлю?
– Пожалуй, да.
Она щелкнула зубами:
– Что ж, обойдемся без напитков!
Внезапно Свелтлана встала, и ее шерсть всколыхнулась. Нюх машинально сунул лапу в карман с пистолетом. Она заметила это, злобно сверкнула глазами, но тотчас же успокоилась:
– Мне кажется, что в деле с пропажей этих туфель наши интересы могут в чем-то и совпасть.
– Да, вероятно.
– Но если я начну первой, вы сможете украсть мою информацию, а сами ничего мне не сказать!
– Вам придется поверить мне, другого выхода нет, не так ли?
Свелтлана помотала головой:
– Нет, ничего не выйдет! Мы не верим друг другу!
– Интересно, почему? – погладив бакенбарды, спросил Нюх. – Не потому ли, что вы уже не раз пробовали меня убить?
– А разве вы не вредили мне?
– Как вам хорошо известно, Свелтлана, об убийстве я никогда не помышлял! Порядочные звери всегда оказываются в невыгодном положении, потому что им приходится ждать, пока их противник сделает первый ход. Лишь тогда они могут обратиться к силам закона и порядка, чтобы восторжествовала справедливость.
– Здесь, в Катае, можно нарушить эти правила. Мы больше не подчиняемся нашим законам. Здесь вы можете принять мои правила игры!
– В Катае убийство тоже преследуется по закону, но даже если бы и не преследовалось, стать таким, как вы, мне не позволила бы честь! Я честный зверь, Свелтлана! А для вас «честь» пустое слово! Вы всегда рвались к власти и ради этого шли на нарушение любых правил и законов!
– Как хорошо вы меня знаете, Нюх! – щелкнула зубами Свелтлана.
Он тем временем задней лапой тихонько поднял с пола какой-то предмет и осторожно сунул его за отворот левой штанины. Свелтлана не заметила этих манипуляций, поскольку была всецело поглощена наблюдением за его передней правой лапой, которой он мог, как она догадывалась, в любое мгновение выхватить пистолет.
– А вы совсем не знаете меня, Свелтлана! – вкрадчиво произнес Нюх.
– Ну, кое-что я о вас знаю! Например, что вы любите свою спутницу! И очень не хотели бы, чтобы с ней что-нибудь случилось.
– Вы угрожаете причинить вред Брионии? – холодно спросил Нюх.
Она пожала плечами:
– Вы необыкновенно догадливы, детектив!
Свелтлана так близко наклонилась к нему, что он ощутил ее запах.
– По-моему, вам лучше возвратиться домой, достопочтенный Нюх Серебряк! Вы должны предоставить мне возможность найти нефритовые туфли зеленого идола Омма!
Нюх встал.
– А я думаю, мне следует предупредить вас, что Бриония Живорез такой же грозный противник, как и я. Даже более опасный, потому что она дама… А они всегда опаснее. Спокойной ночи.
С этими словами он вышел и отправился через сад.
Внезапно в миртовых кустах, окружавших пруд с золотыми рыбками, он заметил темную фигуру. Агент Свелтланы?
– Эй, выходи! – выхватив пистолет, крикнул Нюх.
– Выйду, только убери пистолет, – выбираясь из зарослей и отряхивая шерсть от прутьев и листьев, сказала Бриония. – Это всего лишь я!
– А зачем «всего лишь я» ночью прячется в кустах? – спросил Нюх.
– Если бы не яркая луна, ты бы меня ни за что не заметил, – проигнорировав вопрос, сказала верная Бриония. – Так ты встречался с ней? – немного помолчав, спросила она.
– С графиней Боггински? Да.
– И что в итоге?
– Она предложила нам действовать сообща. Во всяком случае, я понял ее так… Но мы-то знаем, чего она добивается! Она ждет, что мы выложим ей все, что знаем о туфлях, а сама она не скажет нам ничего. Когда я не согласился, она пригрозила причинить вред тебе, чтобы заставить меня принять ее правила игры.
– Но ты не согласился на такое, надеюсь?! – воскликнула Бриония.
– Я сказал ей, что ты не менее грозный противник, чем я, и что не желаю иметь с ней никаких дел!
Брионию такой ответ очень обрадовал. Сама она считала себя ничуть не слабее любого, пусть даже очень сильного, самца. Тут в миртовых кустах послышался шорох и чей-то голос позвал их. Первым из зарослей появился Грязнуля, а за ним следом вылез и Плакса. Оба с облегчением вздохнули, увидев друзей целыми и невредимыми.
– Я решил, что пора идти на разведку! – объяснил свое появление Грязнуля.
– Я тоже! – добавил Плакса.
– Очень хорошо, что все мы настороже! Ну а уж раз мы собрались все вместе, то давайте обсудим ситуацию! – предложил Серебряк.
– За постаментом, на котором восседает этот идол, мы с Грязнулей обнаружили следы хорька или барсука, – мрачно пробормотал Плакса. – Хотя со времени кражи и прошло довольно много времени, навес над идолом не позволил дождю их размыть. По крайней мере, теперь мы знаем, к какому виду принадлежит зверь, который украл туфли!
– Я видел эти следы, – пробормотал Нюх. – Без сомнения, это следы вора!
Плакса был явно разочарован. Он решил, что Нюх хочет присвоить его успех, и прямо заявил об этом.
– Понимаю твое огорчение, Плакса, но я действительно заметил эти следы! Самое же главное заключается в том, что в этих следах я обнаружил крошки гипса! – ответил Нюх.
– И что это значит? – удивленно спросил Плакса.
– Это значит, что у вора были гипсовые лапы!
Плакса усомнился:
– У хорька или барсука – гипсовые лапы?
– Разумеется нет. Судя по всему, вор надел на свои лапы гипсовые слепки лап другого зверя, чтобы скрыть собственные след