— Если бы я вел себя «нормально», если бы у меня все было так, как у других, меня бы давно уже не было в живых, — спокойно заметил Тано.
Генерал, внимательно следящий за разговором, поделился по переговорному устройству своим беспокойством с Ликатой:
— Не нравится мне Карта…
— Он как ребенок перед фокусником — смотрит и слушает, как завороженный, — отозвался Давиде.
— Взрослые дают себя отвлечь болтовней фокусника, а дети не спускают глаз с его рук и раньше взрослых раскрывают, в чем фокус… — проговорил генерал.
В это время наблюдавший за улицей перед входом Браччо доложил:
— Внимание! У подъезда машина — это судья Конти с сержантом!
— Давиде, скорее! — крикнул генерал. — Предупредите ее! Она сорвет нам всю операцию!
Давиде бросился на улицу и еле успел задержать у входа нежданных гостей. Джуньи уже собирался позвонить в дверь.
— Стой, Сильвия! Сюда нельзя, — проговорил Ликата, загораживая собой вход.
— Почему это? Что происходит? Пусти, дай пройти, Давиде.
— Я сказал — нельзя.
— Что за глупости? Что ты тут делаешь?
Ликате стоило большого труда удержать разъяренную Сильвию.
— Идемте скорее в гостиницу, — сказал он, — я все вам там объясню.
Между тем трудные переговоры между Тано и Салимбени с Картой продолжались.
— А какова сумма? — вновь задал вопрос Тано.
— Первоначальная сумма — тысяча миллиардов лир, — ответил Салимбени.
— Так, так, — проговорил Тано, — значит, это тот самый международный банк, который возглавляет уважаемый президент правления Стефан Литвак… И сумма, если не ошибаюсь, полностью соответствует как раз той, что была собрана для фонда помощи Африке… И могу ли я спросить, какому банку и куда вы хотите ее перечислить?
— Да хватит вопросов! Какая тебе разница? — взорвался Карта.
— Нет, я вовсе не хочу попасться в ловушку. Мне необходимы хоть какие-то данные, — спокойно произнес Тано.
— Деньги надо перечислить в Прагу, — пояснил Салимбени.
— В Прагу? — переспросил Тано. — Странно, там неустойчивый рынок… И что же вы собираетесь там покупать или продавать?
— Это уж наше дело. У нас все подготовлено для заключения там крупной сделки. Твоя забота — перевести со счета на счет деньги — и все, — сказал Салимбени. — Покажи-ка лучше устав твоего банка, который ты так расхваливал.
Тано протянул Салимбени пачку документов, и тот, водрузив на нос очки, принялся их просматривать. Потом с удовлетворенным видом отложил и проговорил:
— Да, если бы только итальянские суд и полиция пронюхали о твоем банке!.. И как это тебе только удалось добиться таких льгот?
— Да уж постарался, — скромно улыбнувшись, ответил Тано.
— А как насчет гарантий? — вмешался Карта.
Тано протянул Салимбени карточку, на которой были указаны название банка, сумма капитала и регистрационный номер в международном объединении частных банков, а потом показал рукой на сейф.
— Покажи золото, — сказал Карта.
Тано распахнул массивную дверь сейфа. Внутри тускло блеснули массивные слитки, заполнявшие сейф доверху.
— Настоящее? — спросил Карта. Салимбени взглянул на клейма, взвесил на руке слиток.
— Можешь использовать как пресс-папье, — сказал Тано. — Тяжелый! — Потом продолжал, глядя на Салимбени: — Это вы здорово придумали. Просто гениально! Использовать фонд, собранный стариной Литваком, на какое-то совсем другое дело. Взять у него, так сказать, взаймы без его ведома… Нет, Салимбени, извини, но ты бы сам до этого не допер… За этим стоит кто-то другой… У вашего шефа хорошая голова… Я очень хотел бы с ним познакомиться. Скажите, кто он, как его имя? Кто у вас настоящий хозяин?
— Вот это знать тебе ни к чему. Это наша печаль, — усмехнулся Карта. — Но если ты или мы хоть что-нибудь сделаем не так, что-то напугаем, всем нам крышка. С ним шутки плохи…
Сильвия прилетела в Вену на полицейском вертолете. Ее встретили австрийские коллеги, предоставили в ее распоряжение машину. Преданный Джуньи уже поджидал ее неподалеку от банка…
Теперь, в гостиничном номере, она требовала от Давиде объяснений. Тот давал их очень неохотно:
— Понимаешь, ты чуть не сорвала нам уже начавшуюся операцию. Явилась в самый неподходящий момент…
— Что за операция?..
— Это трудно объяснить в двух словах… Операция должна нас вывести на след одного человека…
— А кто сейчас в банке?
— Там Амидеи, Браччо и все остальные… Приехал еще кое-кто, кого ты хорошо знаешь — Салимбени…
— А причем тут Карта? Какова его роль во всем этом?
— Мы предполагаем, что именно он эмиссар того человека, которого мы ищем. Его, так сказать, личный представитель.
— И могу ли я спросить, кого же вы все-таки ищете? — нетерпеливо спросила Сильвия.
— Видишь ли, после того, как весь прежний «Купол» был уничтожен, власть в мафии попала в руки одного очень опасного человека. Сейчас под его контролем находятся все «семь». Но дело в том, что никто не знает его имени и фамилии, у нас нет его фото, и все наши попытки узнать это были до сих пор безрезультатны.
— Но я не понимаю, что в этом особенно секретного, зачем было от меня скрывать…
— Мы готовили своего рода ловушку…
— А причем тут банки, финансист Салимбени? — не отставала Сильвия.
— Может быть, эта операция выведет на пока неизвестного нам нового главаря…
— А если не выведет? Вижу, что, в общем, вы сами еще толком ничего не знаете, — подытожила Сильвия.
В это время Ликата увидел в окно, что Салимбени и Карта вышли из банка и садятся в машину.
— Они уезжают. Можно идти в банк, — сказал Давиде.
— Очень хорошо, синьор Каридди, — довольным тоном сказал в микрофон Амидеи, — очень, очень хорошо. — И облегченно вздохнул.
Сильвия не скрывала своей досады и раздражения, что спецслужбы действуют у нее за спиной, вмешиваются в дела прокуратуры и мало того — даже Давиде темнит, что-то от нее скрывает. Ликата ввел Сильвию в комнату, где находился генерал. Когда Сильвия услышала от Амидеи, что Салимбени и Карта вели переговоры ни с кем иным, как с Тано, что сейчас он находится здесь, в этом доме, ее изумление достигло предела.
— Успокойтесь, судья, — проговорил Амидеи. — Вопрос этот согласован в самых высоких сферах, вплоть до Совета министров. Ваш начальник — генеральный прокурор — в курсе дела. Вы должны понять, что дело это очень щекотливое… Нам удалось выловить эту крупную рыбу в Африке…
— Так это ты его привез? — обратясь к Ликате, спросила Сильвия.
— Угу, — кивнул Давиде.
— Как вам удалось склонить его к сотрудничеству? Что вы ему обещали? — задала вопрос Сильвия.
— Немного снизить срок наказания, — отвечал генерал.
— Я хочу поговорить с ним, — заявила Сильвия.
— Вы должны понять, судья, — начал генерал, — ситуация весьма деликатная… можно все испортить…
— Не бойтесь, не съем я вашего Тано, — резко ответила Сильвия и направилась к лестнице, ведущей на второй этаж, где в одной из комнат Тано ожидал, когда его отвезут на виллу.
— Я пойду с тобой, — предложил, поднимаясь, Ликата.
— Нет, я пойду одна. Прошу никого со мной не ходить, — тоном, не терпящим возражения отвечала Сильвия.
Тано уже начинал нервничать. Он очень утомился и вызывал по внутренней связи Феде или Браччо, торопя их отвезти его к Марии.
— Я хочу скорее вернуться домой! Слышите? — кричал он.
Увидев на пороге Сильвию, Тано устало и отстраненно проговорил:
— Я знал, что мы еще встретимся…
— А я надеялась никогда в жизни тебя больше не увидеть, — сказала Сильвия.
— Я вам очень благодарен за все, что вы сделали для Марии, — произнес Тано.
— Избавь меня, пожалуйста, от своей благодарности. Ты тут не при чем. Я делала это лишь ради нее самой.
— Что вы от меня хотите? — спросил Тано. — Арестовать меня? Доставить в суд? Пожалуйста, сделайте милость. — И он протянул руки как бы для того, чтобы на него надели наручники.
— Ну, не тяните, говорите скорее.
За их разговором из соседней комнаты следил по монитору Ликата, готовый каждую минуту вмешаться.
— Ты мне не нужен, — сказала Сильвия, — меня заботит только Мария. Она и так уже дважды за тебя поплатилась. Во всем, что с ней произошло, виноват ты — ведь хотели нанести удар по тебе. Постепенно Мария начала входить в нормальную жизнь. Но только она нашла достойную работу, завела друзей, начала обретать покой, как опять появился ты. Ты — главная для нее опасность. Ты как ядовитое растение — все, к чему ты прикасаешься, гибнет…
— Да, вы правы, судья, — спокойно проговорил Тано. — Но на этот раз я не палач, а жертва.
«Ты прав, Давиде»
В тот день Сильвия осталась ночевать у Давиде в гостинице. Но прежде, чем лечь спать, между Сильвией и Давиде произошел долгий и мучительный разговор.
Сильвия стояла у окна и смотрела на улицу, отвернувшись от Давиде.
Наконец она задумчиво проговорила, словно разговаривая сама с собой:
— Как бы мне хотелось тут немножко задержаться… Пожить в гостинице, рано вставать, завтракать вон на той веранде внизу, потом гулять по улицам, затерявшись в толпе других гуляющих… Ни о чем не думать…
Давиде спросил:
— Что с тобой? Почему ты не хочешь даже смотреть на меня? Сердишься из-за этой истории с Тано?
Сильвия обернулась и заговорила, все больше горячась:
— Знаешь, ты такой же, как Тано, как те, против кого ты, как говоришь, борешься. Когда тебе связывает руки закон, мешают какие-то ограничения, правила, ты отбрасываешь их, предпочитаешь о них забыть!
— А тебе известны другие способы остановить таких людей, как Салимбени? — тоже начиная горячиться, спросил Ликата.
— Нет, других способов я не знаю. Но если для того, чтобы спасти Марию, освободить из тюрьмы Нину, надо платить ценой жизни ребенка, то лучше отступить, отказаться от борьбы.
— Сдаться? — спросил Давиде.
— Да. Потому что если мы действуем теми же методами, что и они, то, значит, они одержали победу. Разве ты не видишь, что превращаешься в одного из них?