Пограничник с гордостью отметил, что Наждак, мол, на особом счету в отряде, все уважают его, как заслуженного ветерана границы.
Близилась пора демобилизации. «Вроде и домой хочется, и с границей расставаться жаль, — признался мне тогда Михайлов. И добавил: — Ну, ничего, молодые товарищи придут на смену. С одним на днях познакомился в Москве. Прекрасный, просто замечательный парень. Он хоть еще и не пограничник, но я уже считаю его своим коллегой. Хорошо подготовил себя к воинской службе. Вот собираюсь сегодня с друзьями заглянуть к нему в гости. Хотите, поедем вместе?..»
Слава Дунаев жил в Покровском-Стрешневе, в сердце зеленой и мало застроенной тогда окраины Москвы. Пока мы добирались туда, Михайлов в общих чертах рассказал о своем новом друге. О том, что Слава очень любит животных и еще учеником седьмого класса начал дрессировать собак. И так превосходно это у него получалось, что люди дивились способностям мальчика, прочили ему карьеру циркового артиста. Но не арена цирка привлекала Славу. Хотелось ему стать таким же пограничным следопытом, как Никита Карацупа.
— Говорят, увидишь его собаку — получишь удовольствие, — сказал мне Михайлов. — Высший класс. Через полтора месяца поедет он на военную службу, конечно, в наши войска. Вместе со своим псом. И знаете, кто ему помог? Сам Никита Федорович. Дунаев к нему обратился, тот присмотрелся к парню, даже съездил в Покровское-Стрешнево.
Нас встретил коренастый плотный парень, высоколобый, с вьющейся шевелюрой, улыбчивый. Здороваясь, я почувствовал крепкую его руку.
— Ну, Слава, показывай своего Тумана, — сказал Михайлов. — Легенды о нем складывают.
— Пойдемте, он в саду. Он вам понравится, — не без гордости ответил Дунаев. — Он всем нравится.
Судя по всему, Слава готовился к нашему приезду, и Туман предстал во всей своей красе и величии. Это была огромная широкогрудая восточноевропейская овчарка, шея собаки в три ряда была увешана медалями и жетонами.
Теперь нетрудно было понять, почему Слава так уверенно заявил, что Туман всем нравится. Его экзаменовали виднейшие наши ценители, судьи, знающие толк в собаках.
— Сколько же их, этих наград? — поинтересовался я.
— Тридцать шесть, в основном золотые, чемпионские, — ответил Дунаев. — Это результаты его участия в соревнованиях и выставках.
— Характеристика, конечно, хорошая, — кашлянув в ладонь, заметил приехавший вместе с нами сержант Геннадий Стромов. — Однако граница — это не московский парк и не улица. Там — дело подавай. Что же он может?
— Сейчас покажем, — сказал Дунаев.
Последовали команды: «Рядом», «Сидеть», «Лежать», «Апорт», «Дай», «Барьер». Туман молниеносно выполнял все приказы: садился, ложился, прыгал через препятствия. Далеко в кусты забрасывались различные предметы. Собака отыскивала их и приносила Славе. Она легко и безошибочно определяла хозяина той или иной вещи, именно легко, словно играючи. Даже бывалые собаководы-пограничники не скрывали своего восхищения выучкой Тумана.
— И все же неизвестно, как Туман поведет себя на настоящей работе, — сказал Анатолий Кузнецов. — Сумеет ли брать след?..
— Туман много раз помогал милиции. Находил преступников. У него и за службу награды.
Это окончательно растопило недоверие гостей. И начался профессиональный разговор о собаках, об их уме и характерах, верности и чуткости. Вспоминались интересные случаи. И тут вдруг выяснилось, что самый молодой из собеседников оказался по стажу работы с собаками самым старшим. Пограничники лишь на службе освоили это дело. А Слава Дунаев еще до Тумана воспитывал четвероногих помощников для пограничников. Сначала у него был Джульбарс, названный так в честь собаки — героя фильма, потом Акбар. Обе овчарки после Славиной школы были приняты на службу. А вот Тумана он готовил себе. Юноша уже окончил курсы служебного собаководства.
Однажды вечером во время патрулирования группа бригадмильцев в парке Покровского-Стрешнева услышала зов о помощи. «Спасите! — кричал женский голос. Подбежав, они увидели распростертое тело девушки. Ей был нанесен удар ножом.
Дунаев отстегнул поводок, и Туман нырнул в темноту. Вскоре раздались испуганный крик и рычание собаки. Преступник был сбит с ног. Подоспевшие бригадмильцы, осветив землю, увидели окровавленную финку. Бандита осудили на пятнадцать лет лишения свободы.
В другой раз Туман помог найти в толпе преступника, ударившего ножом шофера такси. А потом работники уголовного розыска часто приезжали к Славе: «Помоги, парень…»
Тот вечер в Покровском-Стрешневе мне запомнился надолго. И слова Михайлова:
— Ну, молодец. Не зря трудился, Слава. Спасибо тебе. С добрым помощником едешь служить. Наверняка мы еще услышим и о тебе и о твоем Тумане.
В октябре 1959 года я рассказал о Славе в газете, а уже в декабре получил письмо из части, где начал служить пограничник Дунаев.
«Хороший солдат, старательный и товарищ отличный, — писали его сослуживцы. — За короткое время Вячеслав Дунаев снискал к себе любовь и уважение всего коллектива. Он по-прежнему уделяет много внимания тренировке Тумана, ведь наши условия отличаются от московских». А один из товарищей Славы И. Попов прислал снимок: вместе с Туманом пограничник Дунаев впервые вышел на охрану границы.
Я не раз получал письма от товарищей Славы. Да и сам он как-то черканул мне письмо.
Вскоре Вячеслава Дунаева послали учиться в школу служебного собаководства. Вместе с Туманом, конечно.
В школе Дунаев и Туман сразу стали лучшими учениками. Опыт, накопленный еще дома, в Москве, очень пригодился. Вячеслав получил звание младшего сержанта и вернулся в часть. Назначили его старшим инструктором. Теперь он сам начал проводить занятия с молодыми пограничниками, кому вверены розыскные собаки.
Один из товарищей Дунаева по прежней заставе, а теперь и его подчиненный, Юрий Мешков превосходно выполнил боевое задание. Со своей розыскной собакой Мешков проработал весьма запутанный след. Преследовал нарушителя границы более пяти километров и задержал его.
Однажды мне удалось поговорить с Дунаевым по телефону. Слава был рад, что москвичи не забывают его.
— Службой доволен, — сказал он. — Вы ведь знаете — это была моя заветная мечта. Учеба далась в общем-то легко. Теперь чувствую себя на границе как рыба в воде.
— А Туман?
— Продолжаю с ним регулярно заниматься. В мае будем участвовать в больших соревнованиях. Надеюсь — не подведет. Кстати, сейчас в нашей части служит несколько собак, переданных на границу москвичами. Недавно ездил домой, привез из Москвы породистых собак. Особенно хорош Найт — крупная восточноевропейская овчарка. Ее подарила пограничникам москвичка Лидия Кирилловна Левицкая…
Слава пообещал в первый же приезд в Москву забежать ко мне. Я с нетерпением ждал его.
И вот — телефонный звонок.
— Буду в Москве в мае, но только проездом. Я участник Всесоюзной комсомольско-молодежной эстафеты вдоль линии границы…
Тогда, в мае, встретиться со Славой мне так и не удалось. Но в столичных газетах появился снимок: «Пограничная застава». На грузовой машине был установлен полосатый пограничный столб. Рядом — воин с автоматом и воин с собакой. Я узнал Славу Дунаева, и, конечно, с ним был его Туман. Еще разглядел я на его груди медаль. За что он ее получил, узнать мне привелось позднее, в августе. Слава был тогда уже в звании старшины.
…У старшины заразительная белозубая улыбка и васильковые смеющиеся глаза. Он идет по московским улицам, сжав в левой руке поводок. Рядом гордо вышагивает огромный пес. На них обращают внимание прохожие, останавливаются, смотрят вслед. На груди старшины сверкают знаки отличия, их целый набор — все, что только может получить человек за срок солдатской службы. И еще медаль — правительственная награда. И у собаки на груди гирлянды отливающих золотом наград.
Вместе они заходят в парк. Старшина садится на лавочку отдохнуть. Собака садится рядом.
— Вот, Туман, мы и дома! — обращается к ней старшина. И она тотчас поворачивает голову и внимательно смотрит ему в глаза. Понимает? Да, видимо, хорошо понимает: ведь сколько они вместе! Дружба начиналась еще тогда, когда человек был подростком, а собака — неуклюжим, бесшабашно веселым щенком. А теперь?.. Теперь пройден вместе путь, полный тревог и опасностей. И об этом стоит рассказать.
Поздней осенью, когда почти сутки полосовал землю надоедливый холодный дождь, сбивая с деревьев последнюю листву, прозвучал сигнал тревоги: граница нарушена. В операцию по задержанию нарушителя были брошены немалые силы. Идти по следу поручили сержанту Дунаеву и его собаке.
Дождь — не придумаешь условий хуже для проработки следа. «Возьмет или нет?» — беспокоился Вячеслав. Собака вскоре вывела на шоссе и решительно побежала по нему. «Не ошибся ли он? — засомневался Дунаев. — Нарушители чаще всего избегают дорог». Но сомнения его вскоре рассеялись. Пес вдруг перебежал дорогу и выволок из кустарника небольшой узелок, вероятно, оброненный преступником или брошенный за ненадобностью.
А Туман полез в густые заросли. Дождь усилился, мокрые ветки хлестали пограничника по лицу. Куртка намокла, отяжелела и мешала движению. Вячеслав сбросил ее на ходу. Потом скинул с ног сапоги. Бежать стало легче: в левой руке поводок, в правой пистолет. Где-то далеко сзади за ним спешили товарищи.
И вдруг — река. Туман растерянно остановился у быстрого, хотя и неглубокого потока. Медлить было нельзя, и Дунаев принял решение: перевел собаку на другой берег и вдоль него начал опускаться вниз по течению. Расчет оказался верным. Через несколько сот метров собака снова взяла след. И повела к железной дороге.
В наступивших сумерках сержант увидел у полотна серую фигуру.
— Стой! — приказал он.
Неизвестный бросился было бежать, но, сделав несколько шагов, остановился, сообразив, что это бесполезно: грозный вид собаки и дуло пистолета были вескими «аргументами». Преступник поднял руки…
Таким было крещение друзей. А затем… Затем боевой счет начал расти. Дунаев стал старшим сержантом. На груди его появился щит значка «Отличный пограничник», потом — знак специалиста первого класса.