— Фарр атт-Кадир из Шехдада, — вежливо ответил мальчишка. — Как ты справедливо заметил, уважаемый, я действительно жрец. Только в Саккареме священнослужителей обычно называют мардибами. Тебе понравилась наша страна?
Последний вопрос служил только данью вежливости, однако нарлак воспринял его серьезно.
— До тех пор, пока не пришли дикари с восхода, Саккарем мне очень нравился, — ответил Бжеско. В полутьме Фарр рассмотрел, что нарлаку лет тридцать пять, но, наверное, ему добавляли возраста пышные висячие усы, являвшиеся гордостью каждого северянина из империи. Одет скромно, но добротно, по нарлакским обычаям: узкие темные штаны заправлены в высокие сапоги с пряжками на голенях, белоснежная рубаха с отложным воротником, поверх кожаная безрукавка с вытравленным коричневым рисунком. — Я приезжал сюда по торговым делам — мы с братьями торгуем в Нарлаке саккаремскими винами.
Фарр согласно кивнул и отхлебнул из деревянной пиалы. Крайне вкусный и незнакомый напиток: разбавленное водой горячее вино со специями и кусочками фруктов.
— Бжеско чудом вырвался из Мельсины, — сообщил Кэрис. — Сейчас едет домой. Своими глазами все видел — как мергейты брали город, что было потом… Ты слушай, Фарр, очень интересная история. И гораздо более правдивая по сравнению со слухами, дошедшими до тана Кишбера. Продолжай, почтенный.
— …Говорят, в нынешние времена боги не вмешиваются в дела людей, медленно, старательно подбирая сложные саккаремские слова, заговорил Бжеско. Но в Мельсине множество людей спаслись от сабель степняков только благодаря вашему Атта-Хаджу, которого я уважаю, но не верю в него. Вернее, раньше не верил. Так вот, когда мергейты заняли ворота…
Этой ночью Фарр услышал много любопытного. Оказывается, Мельсина пала вечером того памятного дня, когда он сам, Кэрис, Ясур и отряд Гурцата пребывали в скрытой пещере. По словам нарлака, выходило, что степной хаган появился в лагере осаждающих столицу туменов незадолго до заката. Значит, Кэрис не врал (да и с чего бы?) о том, что Хозяин Самоцветных гор имеет власть над пространством и запросто отправил хагана вместе с двумя оставшимися в живых людьми из его охранной сотни прямиком к Мельсине. Словно для него не существовало расстояний! Но тогда спрашивается, каким образом за столь короткое время — от заката до полуночи — Гурцат сумел организовать штурм, без особых потерь взял считающийся неприступным город и практически одержал победу в войне с Саккаремом? Невероятно!
Однако Фарр вспомнил, как Драйбен упоминал о некоем Подарке — скорее всего, волшебном предмете, несущем на себе отпечаток могущества Хозяина и делящимся им с владельцем вещи. Или к стенам Мельсины Оно явилось лично? Хотя вряд ли. Кэрис, куда более любого человека знакомый с тайнами волшебства, постоянно твердит: Оно не может покидать пределы своего жилища, воздействуя на людей лишь с помощью проводников своей силы… Только чем они являются? Камнями, талисманами, магическим оружием?
Драйбен, слушая рассказ Бжеско, угрюмо молчал. Он лучше других представлял, каким «сокровищем» Оно могло одарить хагана Гурцата и чем может закончиться для Восходного материка порабощение Хозяином повелителя мергейтов, сейчас являвшихся самой необоримой военной силой от полудня до полуночи. Скверная история… Но теперь можно говорить о том, что смертные могут рассчитывать на поддержку сил Незримых.
Бжеско, как и многие другие находившиеся в Мельсине люди, твердо верил столица шаданата может выдержать любую осаду и отбить все атаки. Только когда на улицах купеческого квартала загрохотала степная конница, нарлак понял: надо сматываться, и быстро. Самыми предусмотрительными оказались сегваны и галирадцы, погрузившиеся на корабли еще до полуночи, когда начался штурм. Старый Эйвинд, сын Эгмунда, глава сегванской фактории, честно предупредил всех торговцев: лучше перебдеть, чем недобдеть. Уезжайте, мол, пока не поздно. Легкие на подъем полуночные корабельщики послушались старейшину и отправились в порт, но нарлаки, мономатанцы и многие другие только посмеялись.
Хвала богам — в этом году Бжеско отправился в Мельсину один, без семьи, а потому смог, не обременяя себя лишними вещами, пробраться через разгорающийся пожар к Морской стене и очутиться в гавани до того, как началась всеобщая паника. Но попасть на один из оставшихся в порту кораблей было куда сложнее, ибо желающих имелось предостаточно. Заметив отчаливающий «дракон» сегванов, Бжеско попросту кинулся в воду и поплыл вслед. Сегваны вытащили его, ибо не в обычаях полуночных бородачей оставлять человека без помощи. Тем более такого же купца, как они.
Перед рассветом «драконы» северных бородачей все еще кружили неподалеку от Мельсинского порта, поджидая своих, оставшихся в городе. С палубы ладьи нарлак видел, как с грохотом обрушилась Башня Газзала, заполыхал центр города и исчезло с крыши дворца шада сине-зеленое саккаремское знамя. Сам Даманхур успел приехать в порт и выйти в море на своей галере, сопровождаемой десятком фелюг, на которых вывозились сокровища шаданата, и боевыми триерами аррантов.
В небе над Мельсиной тем временем происходило весьма странное явление: внезапно сгустилась белая туманная туча, опустившаяся вниз, прямо на город. Посверкивали отдаленные зеленоватые молнии, до слуха гребцов сегванского корабля доходили гулкие раскаты грома… Только потом в Дангаре узнали, что Атта-Хадж и Богиня-Дочь заступились за людей, пришедших искать укрытия в храмах. Как видно, боги перестали безучастно относиться к происходящему в Средней Сфере.
Утром напуганные гневом чужих божеств мергейты покинули город, а уцелевшие жители бросились к морю. Многих взяли на борт сегванские «драконы» и купеческие корабли. Беглецы рассказывали невероятные вещи: будто бы на улицах горящего города воочию зрели Богиню, поражавшую степняков огненным мечом, что хранящиеся в главном храме Атта-Хаджа Кристаллы воздвигли вокруг здания неодолимую стену, что множество мергейтов пали под ударами молний… Но рассказывать можно все, что угодно, это не изменит случившегося — Мельсина взята, и, когда боги, умерив гнев, ушли обратно в Верхнюю Сферу, мергейты вернулись. О том, что творилось дальше, лучше умолчать.
Бжеско добрался к побережью Дангарского полуострова. Корабль старейшины Эйвинда отправлялся дальше, через Аррантиаду на полночь, к Сегванским островам, без захода в порты материка, а потому теперь предстояло идти по суше. Нарлак сообразил захватить с собой достаточно денег для того, чтобы купить лошадей и доехать до Меддаи, откуда начинался прямой путь к рубежам империи.
— В тот же день, когда была взята ваша столица, — заканчивал рассказ Бжеско, — тумены Цурсога, прозванного теперь Разрушителем, начали переправу через Дийялу в Междуречье. Саккаремпы храбро оборонялись, но мергейты одолели их числом. Их армия возросла — к ним присоединились кочевники и отдельные племена Полуночного Саккарема, которым надоело жить под властью шада, прельстившись обещанными богатствами и еще… неизвестно чем.
— Послушай, Бжеско, — наконец-то вступил в разговор Драйбен, — а в Мельсине… Во время штурма… Ты не испытывал ничего особенного? Я понимаю, что тогда у тебя не нашлось времени обращать внимания на собственные чувства, но все-таки?
— Ужас, — твердо сказал нарлак. — Я и без того перепугался насмерть, но ощущение безумного страха казалось словно бы кем-то навеянным. Я потом спрашивал у сегванов из команды корабля старого Эйвинда, и они признались; с ними произошло нечто похожее. Замечу, они сказали об этом в открытую, ничуть не смущаясь.
— Это сегваны-то? — вытаращил глаза вельх. — Да для них подобное признание равносильно смерти! Полуночный народ не боится никого и ничего!
Кэрис многозначительно покосился на Драйбена, но он только недовольно дернул плечом. Нардарец понял: могущественный Дар Хозяина, оказавшийся в руках у Гурцата, действовал.
— Говорят, через несколько дней в Меддаи приедет сам шад Даманхур, прервав неловкое молчание, сказал Бжеско. — Жалко, я его уже не застану. Солнпеликий намеревается попросить в Священном городе помощи. Атта-Хадж может даровать ему победу, а мардибы располагают несчитанными запасами золота для оплаты армии.
— А-а… — понимающе протянул Кэрис. — Помните двоих сотников "Золотой гвардии", которые отдыхали в этом шатре? Я услышал их слова о том, что светлейший Абу-Бахр, наследник Даманхура, за последние седмицы подготовил несметное войско. Аррантские легионы, остатки саккаремской конницы, наемники… Еще должна подойти помощь из Нардара.
-.. И от благородных танов Нарлака, — добавил Бжеско. — Кениг моей страны не послал войско на полдень, но таны, владеющие землями на полуденных границах, конисы вольных княжеств да и просто высокорожденные люди, которым надоела мирная жизнь, хотят поучаствовать в войне. Не знаю, где именно шад собирается дать решительное сражение, но, судя по всему, неподалеку от Меддаи.
— Понятно, — кивнул Кэрис. — Ладно, поговорили. Фарр, надо бы еще вздремнуть до рассвета. Завтра тебе придется идти к великомудрому аттали… Отоспись, разговор предстоит очень серьезный. Доброй ночи, Бжеско. Спасибо за интересную историю. Теперь мы хотя бы знаем, что происходит.
Фарр встал, поблагодарил собеседников и отправился к своей лежанке. И нечаянно различил, как вельх прошипел на ухо Драйбену:
— Что ты от нас скрываешь? По-моему, ты знаешь гораздо больше о причинах этой войны, чем хочешь показать.
— Не твое дело, — рыкнул нардарец.
— Мое, — процедил вельх, хватая Драйбена за плечо. — Давай-ка выйдем наружу и переговорим. Не стоит беспокоить Фарра и Фейран.
Кэрис, казалось, был готов полезть в драку, так что Драйбен только скрипнул зубами и проворчал:
— Хорошо. Прогуляемся к родникам. Как Фарр ни напрягал слух, он не сумел понять, о чем именно шепчутся Кэрис и нардарский эрл, которые расположились в двух десятках шагов от шатра на мраморной ограде водоема.
"Ничего, — подумал, задремывая, атт-Кадир. — Рано или поздно Кэрис мне все расскажет. Главное — утром добиться приема у аттали эт-Убаийяда. Мудрейший обязательно присоветует, что нужно делать…"