— Какие туфли? На шпильках? — удивленно спросила Анника. — Я же отдала их тебе, когда ты ходила в «Бешеную лошадь».
Это было больше полугода назад, когда Анна еще пила.
Анна прекратила поиски и задумалась.
— Вот черт, — выругалась она. — И правда. Помнится, в тот вечер у них сломались оба каблука и я их выбросила. Эта «Бешеная лошадь» гнусный притон. Никогда туда не ходи!
Она встала и отряхнула с одежды несуществующую пыль.
— Можно, я одолжу у тебя вот эти? — спросила она, показывая на недавно купленные ковбойские сапоги.
Анника перестала улыбаться.
— Знаешь, я сама их еще ни разу не надевала, — сказала она.
— Ладно, забыто, — кивнула Анна и бросила сапоги на пол.
— Нет, нет, возьми, они мне не очень-то и нужны. Я все равно почти все время сижу дома…
Анна несколько секунд раздумывала, потом подняла сапоги.
— Это чертовски любезно с твоей стороны, — сказала она улыбаясь. — Знаешь, мне ведь приходится переодеваться в перерывах между лекциями. Я же не могу перевоплощаться в одной и той же одежде. Газетчики начнут надо мной смеяться.
Она восхищенно уставилась на сапоги.
— Какие они красивые. Нет, это настоящая удача, что у нас с тобой один размер.
— Не хочешь остаться на обед? — спросила Анника, возвращаясь к раковине. — У меня сегодня запеченная картошка, стейк и чесночный хлеб.
— Ты совершенно невежественна и не знаешь, что надо есть, — упрекнула подругу Анна, обходя первый этаж — кухню, столовую и гостиную, слитые в одно помещение.
— Так ты остаешься? — настаивала Анника.
— Нет, спасибо, — ответила Анна. — Я стараюсь придерживаться более здорового питания. Мне надо похудеть. Мой агент хочет сделать несколько фотоснимков для новых постеров, а камера добавляет человеку лишние пять килограммов. Ты знала об этом?
— Как это вообще возможно? — спросила Анника, бросив картошку в комбайн, чтобы нарезать ее на дольки. — Если это так, то, значит, что-то не в порядке с объективом — она не воспроизводит перспективу или что-нибудь еще в этом роде. Подай мне, пожалуйста, сливки.
— Это нечестно, — нахмурилась Анна. — Вот ты худая, хотя и ешь каждый день весь этот жир с углеводами. Кстати, где мужчина, который спасет всех нас от террористов?
— Естественно, на поле брани, — усмехнулась Анника. — Я, кстати, думала, что это он пришел… Где Миранда? У Мехмета?
Анна Снапхане огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что дома нет детей, и спросила, понизив голос:
— Ты что-нибудь слышала о Софии Гренборг?
Анника водрузила на комбайн воронку с картошкой и включила его.
— Почему я должна о ней слышать?! — крикнула она, чтобы перекрыть грохот комбайна.
Анна взяла сырую картофелину и задумчиво откусила от нее кусок.
— Может быть, у него теперь другая! — прокричала она в ответ. — Стоит им начать, как они уже не могут остановиться…
Картофельные ломтики высыпались на дно емкости, и Анника выключила комбайн. Картошку она уложила на противень. Не говоря ни слова, полила картофель приправой, положила сверху нарезанный кружками лук и чеснок, посыпала тертым сыром и полила сверху сливками.
— Я боялась, что он снова тебя обидел, — тихо сказала Анна. — Кстати, как твои ангелы? Ты не ходила к психотерапевту?
— Ангелы? — переспросила Анника и сунула противень в духовку.
— Тебе надо непременно обратиться к психотерапевту, — сказала Анна Снапхане. — Поверь мне, иногда они творят чудеса. Я, например, научилась видеть мир в совершенно новом ракурсе. Теперь мне понятны старые образчики моего прежнего поведения. Ты можешь на минуту сесть? Ты даже не сказала мне, что думаешь о моих лекциях.
Анника сполоснула руки, вытерла их кухонным полотенцем и села на диван.
— Я лишь бегло просмотрела новую версию, — сказала она. — Я знаю, что обещала, но вся последняя неделя была просто сумасшедшей. Дети пошли в новый детский сад…
Анна протестующе выставила вперед руки.
— Все это я знаю, — поспешила объяснить Анника, — я обещала и обязательно помогу тебе написать лекцию, но я же не предполагала, что ты придешь сегодня.
— Но что ты думаешь о том, что я уже написала?
Анника, отведя взгляд, стала осматривать кухню.
— Мне понравилось, но эта лекция похожа на все предыдущие.
— Я так и знала! — торжествующе воскликнула Анна. — В этом проклятом агентстве постоянно ноют о новизне.
— Разве они и раньше не хотели чего-то принципиально нового? — спросила Анника. — Чтобы у тебя было больше заказов? Если это так, то думаю, тебе следовало бы начать с чистого листа. Подумай, о чем еще ты могла бы сказать. Тебе есть из чего выбрать…
Анна во все глаза уставилась на подругу.
— Что ты имеешь в виду, говоря о заказах? Ты считаешь, что я востребована?
— Конечно считаю, — ответила Анника. — Может быть, я неудачно выразилась, но думаю, что агентство и само…
— И ты туда же! Неужели ты не понимаешь, что мне нужен хотя бы один безусловный союзник?
— На следующей неделе я к тебе приеду, и мы все сделаем вместе, — торопливо проговорила Анника. — Когда ты свободна?
На несколько секунд Анна задумалась.
— На следующей неделе я реально сильно занята, — сказала она. — Может быть, во вторник вечером?
— Отлично, значит, в это время я и приеду. Как вообще твои дела? Как тебе квартира?
Анна рассеянно посмотрела на потолок.
— Вчера вечером было собрание жильцов, — сказала она. — Вино, канапе, всякое прочее дерьмо. Выбрали нового председателя, какого-то фон барона с третьего этажа. Он бриолинит волосы и носит шелковый галстук. Честно говоря, живущие там люди ничего дальше своего пупа не видят. Наверное, там так же плохо, как и здесь.
У Анники заныла шея.
— Я сегодня пила кофе с соседкой напротив, — поведала она. — Женщина нашего возраста, продала свою биотехнологическую компанию за много миллионов и теперь исследует болезнь Альцгеймера в Каролинском…
— Какая прелесть! — воскликнула Анна. — Значит, вы можете сидеть на кухне, пить кофе и мериться своими банковскими счетами. Ты предоставила нам, роющимся на городских свалках червям, чудесную возможность приезжать сюда и дышать чудесным свежим воздухом.
Она хрипло рассмеялась, и Анника нервно сглотнула.
— Мне надо закончить готовку, — сказала она, вставая.
— У тебя есть пакет? — спросила Анна, поднимая с пола сапоги.
Анника вытащила пластиковый пакет из ящика кухонного стола.
— «Норденс», Международная торговая ассоциация, Юрсхольм, — прочитала Анна надпись на пакете. — Что с тобой, Анки? Неужели ты забыла, как всю жизнь отоваривалась в кооперативных магазинах?
Анника обернулась к Анне Снапхане, прислонилась к столу и скрестила руки на груди.
— Почему ты стала такой злой? — тихо спросила она, и Анна перестала смеяться.
— Злой? — с притворным удивлением переспросила она. — Что ты имеешь в виду? Ну что ж, с подругой надо по-честному. Об этом я говорю в своих беседах: не надо концентрироваться на себе, важна самокритика. Человек не обязательно должен быть центром всеобщего внимания.
Анника почувствовала, что краснеет.
— Ты неправильно меня поняла, — сказала она. — Я бы с удовольствием осталась в городе, но для детей было лучше, чтобы перед началом школы…
— Думаю, тебе стоит обосновать свое решение, — сказала Анна. — Тебя никто не заставлял переезжать в район с самой высокой плотностью миллионеров на гектар и с самыми низкими ставками налогов в стране. Ты сделала это для кого-то или это была твоя потребность?
Анника хотела ответить, но не могла найти подходящих слов.
В этот момент в дверь позвонили.
— Убери машину! — кричал снаружи мужской голос. — Нельзя парковать машину на улице — неужели это так трудно понять?
— О нет, только не это, — побледнев, простонала Анника. — Где ты припарковала машину?
У Анны Снапхане округлились глаза.
— Перед домом. А что?
— Эта дорога не место для парковки! — кричал Вильгельм Гопкинс. — Открой дверь!
— Я тебя очень прошу, — сказала Анника, — отгони машину. Это сосед, он каждый раз страшно злится, когда кто-нибудь блокирует движение на дороге.
— Но я ничего не блокирую, — возразила Анна. — Я припарковала машину чуть ли не на тротуаре…
Звонок продолжал трезвонить, так как Гопкинс не убирал палец с кнопки. Анника бросилась к входу и открыла дверь.
На пороге высилась массивная фигура Вильгельма Гопкинса.
— Если это повторится еще раз, я позвоню в полицию! — взревел он.
— Это моя подруга, — принялась оправдываться Анника. — Она сейчас уедет.
Анна подошла к двери, отодвинула в сторону Аннике и, насмешливо глядя на мужчину, грубо выругалась.
— Как ты все это терпишь? — спросила она у подруги.
Пакет с сапогами висел на ручке двери. Анна взяла его и направилась к машине.
Мужчина сделал два шага навстречу Аннике, и она отступила в дом.
— Это моя подруга, она же не знала…
— Это все такие люди, как ты, — хрипло произнес Гопкинс. — Я точно знаю, что ты за человек.
Анника недоуменно заморгала.
— Что?..
— Ты из тех, кто мутит воду, кто хочет все изменить, но мы здесь не любим перемен.
Мужчина смотрел на нее несколько томительно долгих секунд. Потом он повернулся к Аннике спиной, спустился с крыльца и по вытоптанной лужайке пошел к своему дому.
ТЕМА: Величайший страх.КОМУ: Андриетте Алсель.Как он одинок, как беспокоен, как он раним! За десять лет до смерти Альфред Нобель пишет Софи Гесс:
Когда в целом мире ты остаешься один в пятьдесят четыре года и единственный человек, выказывающий тебе свои дружеские чувства, — это слуга, которого ты содержишь, в голову невольно начинают приходить мрачные мысли…
Сильнейший страх вызывает у него не смерть, а одинокий путь к ней: он боится остаться в одиночестве, лежа на смертном одре.