Лиза робко вошла в прихожую, и Глеб закрыл за ней дверь.
– Вы мне рады? – с недоверчивым удивлением спросила Лиза. – Невероятно! Если б вы знали, каких трудов мне стоило заставить себя выйти из дома. – Она страдальчески поморщилась и потерла лоб длинными пальцами.
– Однако, – поднял бровь Глеб. – Неужели до сих пор?
Лиза лишь вздохнула в ответ.
– Не беда, – сказал Глеб. – Сейчас я сварю вам кофе по своему фирменному рецепту. Он вас вмиг поставит на ноги. Давайте сюда пальто!
Повесив пальто на вешалку, Глеб проводил Лизу в комнату.
– Чья эта квартира? – спросила она, усевшись на диван с ногами и разглядывая стеллажи с книгами.
– Моего бывшего преподавателя, – ответил Глеб.
– А где он сам?
– Спит за стенкой. Устраивайтесь поудобнее, а я сейчас.
Глеб ушел на кухню и вскоре вернулся с двумя чашками кофе на подносе.
– Запах обалденный! – сказала Лиза, втянув ноздрями аромат, исходящий от чашки с кофе. Потом отпила глоток, по-детски почмокала губами, посмотрела на Глеба и сказала: – Класс! Итак, зачем я вам понадобилась?
– Будете моим переговорщиком, – сказал Глеб.
– Как это?
Глеб подробно ей все объяснил. Девушка выслушала объяснение молча, потом спросила:
– Думаете, он клюнет?
– Судя по тому, что я о нем знаю, должен клюнуть, – сказал Глеб. – Вы допили кофе?
Лиза поставила пустую чашку на стол:
– Тогда подкрасьте губы, поправьте волосы и придайте своему лицу сексапильный вид.
– Это нелегко.
– Понимаю. Но попытаться стоит.
Пока Лиза красила губы и причесывалась, Корсак достал из сумки фотоаппарат и настроил его.
– Готовы? – спросил он.
– Да, – кивнула Лиза.
– Спустите кофту с плеч.
– Зачем?
– Пожилым джентльменам нравится декольте. Чем больше голого тела, тем лучше.
– Можно подумать, молодым оно не нравится, – пробурчала Лиза, сдергивая с плеч кофточку. – Так достаточно?
– Я бы сказал «нет», но вы все равно не послушаете. Ладно, сойдет и так. А теперь – улыбайтесь.
Лиза улыбнулась. Глеб навел на нее объектив и сделал пару кадров. Подошел к компьютеру.
– Но нужно еще придумать текст письма, – сказала Лиза.
– Текст уже есть. Состряпал, пока дожидался вас.
Вскоре послание французу было готово. К письму, написанному в самых изысканных выражениях, Глеб присоединил юзерпик – небольшую фотографию Лизы с декольтированными плечами. Выглядела она на снимке великолепно. Впрочем, как и в жизни.
Ждать пришлось не меньше получаса. За это время Глеб и Лиза выпили еще по две чашки кофе и вконец истомились. Наконец компьютер пискнул, принимая почту. Корсак затушил сигарету и подошел к компьютеру.
– Есть! – сказал он.
Лиза встала с дивана и тоже подошла к компьютеру.
– «Добрый вечер, мадемуазель Фаворски! – прочла она вслух. – Спасибо за столь изящное письмо… – Лиза покосилась на Глеба и иронично хмыкнула. – Можете позвонить мне прямо сейчас. Буду ждать вашего звонка в течение ближайшего часа. С уважением, искренне ваш Морис Леже».
– Сработало! – сказал Глеб, злорадно усмехнувшись и потирая ладони. – Вы готовы к разговору?
– Конечно.
– В таком случае я набираю номер.
Потыкав в кнопки пальцем, Корсак всучил трубку Лизе, а сам включил громкую связь.
– Леже у аппарата, – почти сразу же отозвался француз.
– Мсье Леже, – сказала Лиза, – это Лиза Фаворская!
– А, мадемуазель Фаворская! Рад, что вы дозвонились!
– Можно просто Лиза. Мне порекомендовал к вам обратиться Денис Савенок.
– Да-да, я понял из письма. Очень забавный молодой человек. Он ваш друг?
– Скорее просто коллега. Мсье Леже…
– Для вас просто Морис!
– Мсье Морис, я собираю материал для большой книги о знаменитых коллекционерах.
– Вот оно что! Значит, вы записали меня в «знаменитые»? Довольно лестно для старика, который давным-давно удалился от дел. Я ведь, милая моя, давно ничего не приобретаю. Равно как и не продаю.
– Это неважно, – бодро сказала Лиза. – Ваша коллекция одна из лучших в мире. Может, и не по числу картин, но по числу шедевров – точно.
Француз вздохнул:
– Ох, мадемуазель. Боюсь, мсье Савенок дал вам неверную информацию. Картин у меня мало, а шедевров среди них, – как говорят русские, «кот наплакал».
– Но это не относится к «Искушению епископа Феофила», – заметила Лиза.
– А, так вы слышали про эту картину? Она и в самом деле великолепна.
Лиза переложила трубку в другую руку и спросила:
– Мсье Леже, когда я могу подъехать?
– Когда угодно, моя милая. Застать меня можно всегда. Я ведь почти не выхожу из дома.
– В таком случае я попытаюсь прилететь к вам в ближайшие два дня.
– Буду ждать с нетерпением!
– Тогда до свидания?
– Оревуар, моя милая, оревуар!
Лиза положила трубку на рычаг. Посмотрела на Глеба:
– Ну? Как я вам?
– Отлично, – сказал Глеб. – Вопрос в том, что мы будем делать дальше. До Руана путь неблизкий. И главное – недешевый.
– А, бросьте вы, – махнула рукой Лиза. – Я ведь почти миллионерша. На билет уж как-нибудь наскребу.
– Билет – полдела. Как насчет визы и паспорта?
Лиза кокетливо улыбнулась:
– Вы что, забыли? Среди моих поклонников есть один…
– Сотрудник визового отдела, я помню, – кивнул Глеб. – И он сделал вам визу, с которой вы можете путешествовать по Франции круглый год.
– Ну вот видите, – улыбнулась Лиза. – Вы все знаете. Если повезет с билетом, я могу вылететь во Францию утренним рейсом. Ну? О чем вы задумались?
– А может, зря все это? – задумчиво проговорил Глеб. – Что, если мы ошиблись и никакой тайны Брокара не существует?
– Глупости. Тайна есть – уж поверьте женской интуиции. И мы ее разгадаем.
– Если вы правы, то это может быть… опасно.
– Здесь – да, но во Франции – нет. У злодея, который прикончил моего дядю, не могут быть такие длинные руки.
– А если все-таки…
Лиза скривила лицо:
– Перестаньте нагнетать. Лучше закажите мне билеты.
Глеб сделал изящнейший реверанс и насмешливо произнес:
– Как скажете, ваше высочество.
Чтобы успеть на восьмичасовой рейс до Парижа, встать пришлось очень рано. Юго-восточный ветер разогнал тучи, и утро выдалось довольно ясным. Почти всю дорогу до Шереметьево-2 Лиза спала на плече у Глеба.
– Берегите себя, – напутствовал Лизу Глеб, стоя у турникета.
Она улыбнулась:
– Ладно. Вы, главное, не отключайте телефон. Будьте на связи.
– Буду. А вы там поосторожней с этим старым французским кобелем.
– Не беспокойтесь, я умею общаться со старыми кобелями. Уж если с русскими получалось, то с французским и подавно получится. – Лиза быстро поцеловала Глеба в щеку и слегка оттолкнула его от себя. – Ну все, идите. Не люблю долгих проводов.
5
Штаб-квартира ложи «Полярное сияние» находилась в подвальном помещении старой кирпичной пятиэтажки. Молчаливый охранник провел Корсака в кабинет и представил сидящему там человеку:
– Корсак. Журналист.
Потом повернулся и вышел из кабинета. За широким письменным столом сидел толстый, лысый мужчина с массивной челюстью и маленькими красными ушами. Он был похож на стареющего боксера. Мужчина вышел из-за стола, протянул руку Глебу и представился:
– Константин Александрович Борзенко. Могу я еще раз взглянуть на ваше удостоверение?
– Разумеется.
Пожав вялую руку толстяка, Глеб достал из сумки удостоверение. Борзенко взял его осторожно, словно опасался испачкаться, внимательно изучил, после чего вернул обратно, улыбнулся и сказал, на этот раз весьма дружелюбно:
– Присаживайтесь, пожалуйста.
Когда они уселись за стол, магистр заговорил снова.
– Обычно я не даю интервью, но «Время новостей» – мое любимое издание, – сказал он весьма дружелюбным тоном. – К тому же один из заслуженных членов ложи рекомендовал вас как человека честного и порядочного. – При этих словах Глеб смиренно опустил глаза. – Итак, что вас сюда привело? Хотите написать о нас статью?
– Только если вы не против.
– Да я-то, собственно, не против. Но сразу оговорюсь, что не смогу рассказать вам о всех тайнах нашего общества.
– Все и не нужны. Расскажите о главных.
Магистр улыбнулся и покачал лысой головой:
– О главных тем более не могу. Если вас устроит, могу совершить краткий экскурс в историю. О современной структуре ложи я, пожалуй, тоже умолчу.
– Почему?
– Враги не дремлют, господин Корсак. Враги не дремлют.
Из рассказа магистра Глеб узнал, что ложа «Полярное сияние» существует уже больше двухсот лет. Когда-то его членами были декабристы Пестель и Муравьев-Апостол. Позже примкнул («Если, конечно, слово «примкнул» годится в данном случае», – оговорился магистр) поэт Андрей Белый, а за ним и сам Александр Блок. Что членом ложи пытался стать дебошир Сергей Есенин, но его не приняли по причине поведения, несовместимого с уставом. Корсак слушал всю эту ахинею с вежливым вниманием, не прерывая рассказа.
– На вашем сайте написано, что в девятнадцатом веке членами ложи были не только люди политики и искусства, но и бизнесмены, – сказал Корсак, когда магистр сделал паузу, чтобы промочить горло минералкой.
– Было дело, – ответил тот. – В разное время в ложу вступили Савва Мамонтов, Арсений Морозов…
– Генрих Брокар, – вежливо подсказал Корсак.
– Брокар? – Магистр наморщил толстый лоб. – Да, Брокар был масоном, но совсем недолго. У него случился конфликт с тогдашним магистром, и он покинул ложу. Видите ли, у Брокара была большая коллекция масонских предметов, и он выставил ее на всеобщее обозрение. В то время подобные выходки не прощались. Брокар был слишком большим индивидуалистом, тщеславным, дерзким, не признающим никаких авторитетов.
Услышав столь точную характеристику великого парфюмера, Корсак удивился. Похоже, не все, что говорит этот клоун, – ахинея. Похоже, и в его словах есть доля правды.