Он был старше Хэймера, а лицо у него было такое же доброе. Рода сообразила, что он мебельщик, о котором все только и говорили, друг Греты из ее прошлого.
– Вы не возражаете, сэр, если я возьму его прямо сейчас? Мисс Грета просила принести стул. Мы на ногах с рассвета, чтобы все успеть подготовить, и она почти не спала в последние дни.
– В таком случае я сам его отнесу, – вызвался Эдмунд и стал пробираться к прилавку.
– Он замечательный парень, совсем простой, – прошептала Сэйди ей на ухо. – Она сделает глупость, если не проявит к нему интерес. Только молчи. Ей скажешь, что нужно делать, и она обязательно сделает наоборот. Матери ведь виднее, только она все равно меня не послушается.
– У меня не было матери, – сказала Рода.
– Я знаю, дорогая, но теперь ты член нашей семьи, так что давай-ка порежь вот это и убери пустые рюмки, пока мы их не переколотили.
Прошел еще час, прежде чем магазин наконец опустел. Грета сложила оставшиеся золото, жемчуг и другие ценные вещи в большой стальной сейф, который они раздобыли в другом магазине. Торговля шла бойко, особенно хорошо расходились эмалевые броши и прелестные шляпные булавки.
Грета села на резной стул, качая головой, но с довольной улыбкой на лице.
– По-моему, все прошло неплохо. Не могу поверить, что столько народу оставили свои визитки и расхваливали нас. Я получила два заказа на золотые кулоны с жемчугом, изделия Ирен.
– Как ты себя чувствуешь? У тебя изможденный вид, девочка моя.
– Все в порядке, скорее бы только на боковую. – Грета зевнула. – Спина просто разламывается. Весь день болит.
Сэйди принесла ей чашку горячего чаю.
– Выпей и марш в постель, дочка.
– Мама, не волнуйся!
– Я и не волнуюсь. Я видела, как ты морщилась. Иди наверх, пока мы тебя сами не отнесли. Какая же ты упрямая!
Внезапно резкая боль заставила Грету согнуться пополам и она почувствовала, как что-то потекло из нее на пол.
– Мам, уведи меня отсюда, пока я здесь все не перепачкала.
Мать в ту же секунду подскочила к ней. Роде велели оставаться внизу, а Сэйди повела дочь вверх по лестнице. Взяв ведро и швабру, Рода старательно все прибрала. Из комнаты сверху доносился какой-то шум. Происходило что-то неладное. Может, мисс Грета больна? А что, если она умрет? Тогда она, Рода, снова останется сиротой. Почему она так кричит? Вся радость этого вечера по случаю торжественного открытия магазина улетучилась, уступив место страху перед тем, что происходило с ее хозяйкой.
53
– Еще ведь слишком рано! – вскрикнула Грета, чувствуя, что ее живот как будто сдавливает тугой ремень.
Даже она знала, что еще не время, еще должно быть несколько недель. Еще ничего не было готово, ни пеленки, ни кроватка. Она все это откладывала до тех пор, пока не наладится работа магазина. Почему же это происходит настолько преждевременно?
Мать кипятила воду в чайнике, искала чистое белье.
– Почему я всегда обо всем узнаю последней? Теперь мне понятно, зачем понадобились свободное платье и вся эта спешка с открытием магазина. Ты не хотела, чтобы люди знали о том, что ты носишь дитя убийцы? Я понимаю, но почему, скажи на милость, ты не могла рассказать обо всем своей собственной матери?
Но сейчас было не время для исповедей. Слава Богу, что мать рядом с ней, у ее кровати, ведь она так боялась того, что должно было произойти. В Уэлмгейте все они слышали вопли рожениц и рассказы о неудачных родах. Говорили, что рожающая женщина одной ногой стоит в могиле. Неужели она умрет? Кто тогда позаботится о Роде и магазине?
Это так несправедливо, особенно после успешного открытия магазина этим вечером! Схватки были такими сильными, что у нее создавалось впечатление, будто дитя спешит сбежать за пределы ее уставшего тела, поскорее оказаться на воле. Что ж этому удивляться, если недели напролет она сама не знала отдыха, и ребенку у нее внутри не было покоя. И вот теперь крошка появится на свет намного раньше, чем она рассчитывала.
– Я не хочу умирать! – воскликнула она.
– Разве кто-то говорит о смерти? – резко бросила ей Сэйди. – Если судить по схваткам, уже недолго ждать. Будешь сжимать полотенце на спинке кровати и тужиться, когда почувствуешь, что ребенок выходит. Видишь, до чего доводит упрямство! Впрочем, все в руках Божиих, и, возможно…
– Это я во всем виновата, – всхлипнула Грета.
– Замолчи, сосредоточься на родах. Ты достаточно крепкая, все выдержишь. Девочка знает об этом?
Грета помотала головой.
– Ладно, пришло время и ей узнать, мне нужна ее помощь. Это ей когда-нибудь пригодится. Многие девочки даже не представляют себе, откуда выходят дети. Рода! – крикнула она. – Иди помоги нам! – и пробурчала себе под нос: – Надеюсь, она не боится вида крови.
Девочка появилась в дверях спальни.
– Она умирает?
– Нет, если я в этом хоть что-то понимаю. Она всего лишь рожает ребенка, так что хватит пялиться, лучше найди таз для воды и нагрей несколько полотенец, чтобы завернуть младенца. Налей в бутылку очень горячей воды и найди хлопкового тряпья. Не давай огню погаснуть. И не забудь послать Берта за углем.
Грета плохо соображала от боли и чувствовала себя очень неловко.
– Я ничего не подготовила. Я просто не хотела пока об этом думать. Прости меня.
– Я понимаю, ребенок напоминает тебе о нем, но бедный малыш не виноват, что у него такой отец. Жизнь есть жизнь, дочка, а это дитя долго не проживет, будь к этому готова.
Схватки усилились. Грету пронзила невыносимая жгучая боль, и маленькое тельце выскользнуло на старую простыню. Лилового цвета, но вполне нормально сформированное, дитя кричало как резаное.
– Господи помилуй, какая же она крохотная!
Сэйди завернула младенца в теплое полотенце и подняла сверток, чтобы Грета могла увидеть ребенка.
– Девочка.
– Дай мне подержать.
– Нет, не сейчас, еще нужно завязать пуповину. Рода, принеси мясной нож и нитки. Ты лучше не питай никаких надежд, девочка слишком маленькая.
– Но она же дышит, розовенькая и такая хорошенькая, – сказала Родабель, улыбаясь. – Ой, какие у нее пальчики!
– Ты не сможешь ее накормить. Мы будем держать ее в тепле, и пусть Господь заберет ее к ангелам. Я могу ее окрестить. Ты уже придумала имя?
– Прекрати, дай ее мне. Пусть лежит у меня на груди, я буду ее греть.
Грета села на кровати, прижимая закутанного младенца к груди, и у нее вышло детское место. Сэйди его внимательно осмотрела.
– Моя мать за свою жизнь приняла родов больше, чем съела горячих обедов, и она говорила, что чистый послед означает, что мать здорова. Твой выглядит нормально, так что мы можем выпить сладкого чаю.
Сейчас Грета думала только о крохотном существе, согреваемом теплом ее тела, что, попискивая, как котенок, силилось жить и дышать. Разве позволит она ему уйти теперь, когда прикоснулась к нему, испытала ощущение близости? Усталость одолела Грету, и она заснула крепким сном.
На следующее утро она проснулась в страхе, ожидая худшего. Ребенка с ней не было, но затем она увидела эмалированный таз возле камина, а в нем укутанную в полотенце и уложенную на вату малышку. Рядом лежала длинная хлопчатобумажная рубаха, отделанная по краю кружевной тесьмой.
– Что это? Слишком ведь велико.
– Это ее погребальный саван, – ответила мать, не глядя в ее сторону. – Я ходила в магазин ирландского белья. Я не хотела, дочка, тратить твои деньги на покупку пеленок, которые ей не пригодятся. Она слишком мала, ты ее не сможешь выкормить. Она не переживет этот день. Видишь, как тихо она лежит.
– Я этого не допущу! Моя дочь не умрет! Как-нибудь я ее накормлю, что-нибудь ведь можно придумать. Может, с помощью губки? Пригласи доктора, пусть посоветует, как нам быть. Рода сошьет пару-тройку распашонок из теплой фланели и сделает подгузники из полотенец. Пора открывать магазин. Сделай мне прокладку.
– Ты что, чокнулась? – Сэйди с ужасом отступила назад. – Тебе еще нельзя вставать.
– Я должна встать и идти работать.
Грета поднялась с кровати, морщась от боли, но с непоколебимой решимостью.
– Рода сможет как следует позаботиться о ребенке. Если ты поменяешь постель и кое-что постираешь, мы управимся. Спасибо тебе, что была рядом. Ты спасла ребенку жизнь.
Она посмотрела на осунувшееся лицо матери и покачала головой:
– Ты устала, я понимаю. Иди домой, отдохни. Мама, я никогда не забуду того, что ты для нас сделала.
Грета обняла мать.
– Но сейчас я должна заняться своими посетителями. Потом мы с Родой будем подменять друг друга время от времени, но я закрою магазин пораньше, обещаю тебе. Я могу совмещать обязанности хозяйки магазина и матери, но о том, что у меня родилась дочь, не нужно знать никому до тех пор, пока мы не сможем вывезти ее на чистый, свежий воздух. Я не стану травить ее крошечные легкие дымом и сажей наших улиц.
– Ты с ума сошла, девочка моя! А если у тебя откроется кровотечение, нам придется хоронить двоих?
– А как же женщины с фабрики, которые и дня не смеют пропустить, чтобы отдохнуть после родов? Я буду осторожна. Прошу тебя, пока никому не говори, что было этой ночью. Пойди в аптеку и спроси там совета. До того момента, как у меня появится молоко, нужно позаботиться, чтобы у нее всегда было свежее из молочного магазина.
– Она не сможет сосать.
– Посмотрим. Я найду возможность сохранить ей жизнь. Да, кстати, ее имя – Кэтлин Пёрл Костелло, но мы будем звать ее Пёрл[23].
54
Маскатин, 1890 год
Когда весной 1890 года Джем Бейли взял на руки своего новорожденного сына-первенца, он благодарил судьбу за подарок, лучше которого она не смогла бы ему преподнести. Малыш появился на свет с копной черных волос на голове и явно здоровыми легкими. Эффи в изнеможении лежала на кровати после долгих трудных родов, моля Бога, чтобы новорожденный был безупречен во всех отношениях. Ей помогали няня и Марселла, которые прописали ей постельный режим как минимум на две недели для восстановления сил после всего пережитого.