— Она? Меня меньше всего интересует эта сучка на троне. Да будет она хоть сотню раз плодовитой, она не зачнет от короля.
— Вы применяете что-то?
— Конечно, и давно, с тех самых пор, как он начал лечить свои язвы. Удивляюсь, как Джейн Сеймур сумела родить ему сына. Просто тогда язвы мучили короля меньше, правда, и наследник вышел не ахти какой крепкий, долго не протянет.
— Вы уверены, что это поможет?
— До сих пор помогало.
— Но сейчас перевязки делает королева, что, если она начнет применять свои мази и болеутоляющие?
— Вот этого я боюсь. Хотя организм короля столь изношен и отравлен, что ему понадобится немало времени, чтобы восстановиться. Если пойдет на поправку, мы успеем убрать саму королеву. А пока ее можно держать просто под наблюдением и быть готовыми в любой момент отправить в Тауэр.
— Нужно внимательно посмотреть ее окружение, наверняка найдется тот, за кого можно зацепиться…
Они еще долго обсуждали положение дел. Никто из тех, о ком шла речь, не подозревал, что их судьбами управляют при помощи ядов, прикрываясь озабоченностью. Вернее, знали, что существует опасность, но не знали, откуда она.
Теперь Кэтрин знала, однако она решила пока ничего не говорить королеве, а придумать, как обезопасить ее и себя от напасти. Чертовы пауки, готовы утащить в свою сеть любого, кто мыслит иначе, вернее, кто вообще мыслит!
Кэтрин Уиллоуби была всецело преданна Катарине Парр. Она родилась в семье Уильяма Уиллоуби и красавицы-испанки Марии де Салинас, фрейлины Катарины Арагонской, приехавшей с ней из Арагона и не бросившей свою хозяйку в беде. Рано оставшись без отца, Кэтрин была обручена с Генри Брендоном и переехала в дом будущего мужа, чтобы воспитываться вместе с его сестрами.
Но когда умерла мать Генри Мария Тюдор, сестра короля Генриха, которую называли французской королевой за ее первое замужество, будущий свекор вдруг решил, что сыну жену еще успеет найти, а упускать немалое наследство девушки негоже. Чарльз Брендон был старше своей третьей супруги больше чем на тридцать лет, но они стали вполне крепкой парой, родив одного за другим двух сыновей — крепеньких, шустрых мальчишек, которые воспитывались вместе с Эдуардом. Крестным отцом старшего из мальчиков Генри был сам король.
А Генри Брендону, у которого отец увел невесту, искать новую не пришлось, менее чем через год он умер от туберкулеза.
Кэтрин помогала нескольким королевам, она была хорошо знакома с Анной Болейн, вместе с мужем встречала Анну Клевскую, прибывшую издалека морем, а теперь вот помогала Катарине Парр.
И все же она не решилась рассказать все самой королеве, доверила тайну ее сестре Энн Герберт. Энн задумалась:
— Я всегда чувствовала, что у этого Гардинера словно второе дно у души есть, а Райотсли и вовсе терпеть не могу, но ты права, мы должны быть осторожны, нужно предупредить всех наших девушек, чтобы спрятали книги, и некоторое время не стоит встречаться.
— Нет, думаю, это будет неверно, встречаться стоит и книги читать тоже, только нужно, чтобы с собой всегда было рукоделие, а книги — поэзия или романы о любви. И нужно даже привлечь к себе внимание, пусть придут и проверят.
Они так и сделали, на время все затихло, но, хорошо зная Гардинера и Райотсли, женщины вполне могли предположить, что те просто так не сдадутся.
И все же королеве пока ничего не говорили, рассказали просто, что прошел слух о том, что у придворных имеются запрещенные книги, а потому нужно свои спрятать.
Катарина была раздосадована:
— Ну почему мыслящий человек должен прятаться? Если эти книги запрещены, значит, их нельзя издавать, но в них нет ничего крамольного.
Подруги переглянулись, решив, что правильно поступили, ничего не рассказав королеве, Катарина слишком живо реагировала на такие известия и запросто могла наговорить гадостей Гардинеру, а то и самому королю, вызвав его гнев.
Но пока все шло хорошо, король чувствовал себя все лучше, ласковые руки жены действительно творили чудо, раны затягивались, но никаких плохих эффектов при этом не появлялось. Врачам, да и самому королю бы задуматься, почему это происходит, но все словно ослепли, уповая только на волшебные руки королевы.
Интимная жизнь королевской четы тоже, к изумлению двора, наладилась. Короля теперь не так донимали язвы, несмотря на свой огромный вес, он все же не потерял интереса к женщинам и обнимал супругу достаточно горячо. В первую же ночь близости Генрих с изумлением понял, что его супруга хоть и не девственница, но опыта не имеет никакого. Целоваться и то толком не умеет.
— Почему?
— Но кто меня мог научить, Ваше Величество? Первый муж был стар, второй болен… Уповаю на вашу учебу.
Генрих полночи хохотал как умалишенный:
— Расскажи кому-то, не поверят! Жениться на дважды вдове, чтобы получить целомудренную девушку. Кейт, ты просто обязана нарожать мне сыновей! Толпу мальчишек, которые будут отнимать друг у друга игрушки и спорить за мое внимание.
— Я постараюсь, Ваше Величество…
Что она еще могла сказать: что рожать толпу мальчишек или девчонок в тридцать несколько поздновато? Но Катарина и сама слышала о таких случаях, когда очень поздно выходившие замуж женщины за несколько лет наверстывали упущенное.
Но шли недели, а никаких результатов королевской «учебы» не было. Генриху быстро надоело обучать супругу разным премудростям, он посоветовал спросить у сестры.
Нет, у Катарины хватило ума не просить мужа об учебе, и она действительно расспрашивала и сестру, и даже Кэтрин, как им удалось зачать мальчишек, но что те могли ответить? Разве объяснишь, почему у кого-то сыплется, как горох из порванного подола, а у кого-то хоть плачь, у одних сплошные мальчишки, а у других только девочки.
Оставалось ждать и надеяться. Король чувствовал себя неплохо, теперь он был уверен в своих мужских силах и готов на подвиги. Королева еще не стара, значит, у них все получится.
Генрих сидел, положив ногу на колени супруги, пока та возилась с бинтами, и смотрел на пляшущие языки пламени в камине. Какие все же ласковые руки у Катарины. И язвы затягиваются, а лицо не чернеет, и голова так не болит. Давно бы привлечь ее в качестве сиделки, глядишь, и не разнесло бы ноги так сильно.
Но короля мучили не только ноги и приступы мигрени, у него были жуткие запоры, болел правый бок, ну и конечно, обжорство, с которым король совершенно не умел справиться, и, как следствие, огромный вес.
— Чувствую, что скоро не смогу ходить не потому, что ноги болят, а потому что не пройду в двери.
Катарина с удивлением подняла на мужа глаза, она думала совсем о другом, но попыталась откликнуться и на его мысли.
— Ваше Величество, я разговаривала с одним… восточным доктором, он магометанин, но вы же знаете, что они искусные лекари. Вернее, по моей просьбе с ним разговаривала моя сестра. Я могу произнести то, что сказал лекарь?
— Ты советовалась по поводу моего веса?
— Энн расспрашивала о возможностях зачать мальчика. Но заодно спросила и о многом другом.
— Кейт, скажи честно, ты пользовалась средствами от этого лекаря?
Она посмотрела мужу в глаза, его маленькие глазки буравили, казалось, насквозь, но королеве нечего скрывать:
— Нет, Ваше Величество, я никогда не решилась бы.
— Тогда откуда у тебя собственные мази?
— У меня был серьезно болен первый муж. От долгого лежания у него образовались язвы по всему телу, он страшно страдал. Врачи говорили, что это от застоя крови. Я подумала, что, возможно, у вас тоже застоялась кровь из-за ношения крепких подвязок, и применила.
— А те мази кто делал?
— Доктор Джордж Мэнокс, это местный доктор, он собирал травы, растирал, смешивал с разным жиром. Только он никогда не добавлял свинец или ртуть, считая их вредными для всего организма. Доктор Мэнокс говорил, что…
— Довольно! — Генрих очень любил медицину, обожал сам составлять разные мази, примочки, порошки, а потому считал себя весьма опытным и всезнающим. Диктовать ему, что должно, а чего не должно быть в мазях, сродни преступлению.
Хотя он вынужден был признать, что составы Катарины очень помогали, стало лучше не только ногам, но и всему организму. Пожалуй, к ней стоит прислушаться.
— Так что там говорил твой магометанский умник о полноте?
— Он советовал, как сделать так, чтобы кушать поменьше.
Король расхохотался:
— Кушать поменьше! Глупости, если я еще и есть перестану, у меня совсем не останется радостей в жизни. — Однако, отсмеявшись, он все же поинтересовался: — И как?
Катарина поняла, что сегодня можно все, у короля хорошее настроение, нужно только осторожно, чтобы не наступить на больную мозоль, внушать свои мысли. Она рассмеялась:
— Он советует кушать маленькими порциями.
— Маленькими порциями? Да я не наемся!
— Почаще, но понемногу. Не брать сразу всю баранью лопатку в руки, а отщипывать по кусочкам. Съесть один маленький, отложить, попить, потом снова съесть еще кусочек. Правда, он еще советует есть побольше овощей и сарацинского зерна, а также разных морских водорослей, вроде лавового хлеба, что пекут из них в Уэльсе.
— Что?! Вот пусть сам и ест это сарацинское зерно и овощи. Если я буду их есть, то не смогу не только ходить, но и сидеть в кресле. Мужчина должен есть мясо, иначе у него не будет детей!
Катарина поняла, что король не готов к разговору на эту тему и пора переводить все в шутку:
— Вам это не грозит, Ваше Величество! Вы известный любитель оленины и кабаньего мяса!
— Морские водоросли… скажет тоже! Ха-ха-ха!
— Я рада, что шуткой подняла вам настроение.
— Ты умеешь успокоить боль и поднять настроение. Только не слушай больше никаких глупцов.
— Я буду слушать только ваши советы, Ваше Величество. Я рада, что могу облегчить вашу боль.
— Ты хорошая жена, Кейт, и у нас с тобой обязательно будут красивые, здоровые дети. Без всяких помощников и советчиков, сами справимся!