– Значит, это вы – те герои, которые заняли мою комнату, – заявила она.
– Ангелина? – догадалась я, вспомнив упоминание Джошуа о сестре.
Она прищурилась, явно недовольная моей осведомленностью.
– Да.
Она устремила на меня прямой, изучающий взгляд, и, казалось, увиденное ей не понравилось. Потом ее взгляд переместился на Дмитрия. Я ожидала, что она смягчится, падет жертвой его привлекательности, как это происходит с большинством женщин. Увы. Ее подозрительность ничуть не убавилась. Она снова переключила внимание на меня.
– Не верю я в это, – заявила она. – Ты слишком слабая. И слишком нарядная.
Нарядная? Неужели? Я себя такой не ощущала – в обтрепанных в стычках джинсах и футболке. Хотя… разглядев девочку внимательнее, я могла понять ее позицию. Одежда на ней была чистая, но ее джинсы выглядели совсем древними, а на коленках даже прорвались. Блузка простая, когда-то белая, но со временем пожелтевшая и, по-видимому, самодельная. Может, по сравнению с ней я и выглядела нарядной. Конечно, если кто-то и заслуживал такой характеристики, то это Сидни. В ее костюме можно было отправляться на деловую встречу, и ей не приходилось в недавнем прошлом сбегать из тюрьмы и драться.
Правда, Ангелину она совсем не интересовала. Возникло чувство, что алхимиков здесь относят к странной категории людей, отличающихся от тех, кто способен вступать в браки с хранителями. Алхимики привозят припасы и уезжают. Для этих людей они почти «кормильцы». Это поражало. Хранители больше уважали тех людей, которых представители моего рода презирали.
Как бы то ни было, я не знала, что ответить Ангелине. Неприятно, когда тебя называют слабой и ставят под сомнение твою храбрость. Мой норов на мгновение взыграл, но не вступать же в драку с дочерью хозяев? И вдаваться в детали убийства Татьяны я тоже не собиралась. В итоге я просто пожала плечами и заметила:
– Внешность обманчива.
– Да, – холодно ответила Ангелина. – Это точно.
Она подошла к маленькому сундуку в углу и достала оттуда что-то вроде ночной рубашки.
– Смотри не испачкай мою постель, – предостерегла она меня и перевела взгляд на Сидни, сидящую на втором матраце. – Мне плевать, что будет с постелью Паулетты.
– Паулетта – твоя сестра? – спросила я, пытаясь получить какое-то представление об этой семье.
Похоже, что бы я ни сказала, это раздражало девочку.
– Конечно нет.
И Ангелина удалилась, хлопнув дверью. Я изумленно смотрела ей вслед.
Сидни зевнула и вытянулась на постели.
– Скорее всего, Паулетта… ну, не знаю. Любовница Раймонда. Вторая жена.
– Что? – воскликнула я. Морой, женившийся на человеческой женщине и имеющий любовную связь с моройкой? Похоже, близок предел моей способности удивляться. – И она живет с его семьей?
– Не проси у меня объяснения. Я вникаю в ваши извращенные представления о жизни ровно в той мере, в какой это необходимо.
– Это не мои представления о жизни, – возразила я.
Зашла Сара, извинилась за Ангелину и спросила, не нужно ли нам что-нибудь. Мы заверили ее, что все прекрасно, и горячо поблагодарили за гостеприимство. После ее ухода мы с Дмитрием распределили смены. Я предпочла бы, чтобы мы оба бодрствовали, поскольку не была уверена, что Ангелина не перережет кому-нибудь во сне горло. Однако мы оба нуждались в отдыхе и не сомневались, что мгновенно среагируем, если в нашу дверь начнут ломиться.
Итак, предоставив Дмитрию караулить первому, я свернулась калачиком на постели Ангелины, стараясь «не испачкать» ее. Она оказалась удивительно удобной. А может, я просто сильно устала, так сильно, что почти сразу меня покинули все тревожные мысли – и о возможной казни, и о потерянном родственнике Лиссы, и о лесных вампирах. Глубокий сон окутал меня… но это был не мой сон. Реальность сместилась, и я почувствовала, что меня затягивает в сон, вызванный магией духа.
Адриан!
Эта мысль взволновала меня. Я скучала по нему и страстно желала поговорить с кем-нибудь напрямую после всего, что видела при дворе. Во время нашего бегства разговаривать особо было некогда, и, оказавшись в лесной глуши, в этом странном, новом для меня мире, я остро нуждалась в том, чтобы попасть в нормальную и цивилизованную обстановку.
Вокруг меня начал формироваться мир сна, становясь все отчетливее. Это оказалось совершенно незнакомое место, официальная приемная с креслами и кушетками, на которых лежали бледно-лиловые подушки. На стенах висели в ряд картины маслом, в углу стояла большая арфа. Я уже давно поняла, что невозможно предугадать, куда перенесет меня Адриан или во что оденет. По счастью, и здесь я оказалась в джинсах и футболке, со свисающим с шеи голубым амулетом – назаром.
Я в тревоге оглядывалась – так хотелось поскорее найти и обнять самого Адриана. Увы, мой взгляд наткнулся совсем не на его лицо.
Это был Роберт Дору.
И рядом с ним Виктор Дашков.
Десять
Если ваш бойфренд обладает способностью проникать в сны, вы волей-неволей усваиваете несколько уроков. Один из самых важных – что физические действия во сне ощущаются в точности так, как наяву. Скажем, поцелуй. Мы не раз целовались с Адрианом во сне с такой страстью, что тело просто ныло от желания зайти дальше. И хотя я пока ни на кого во сне не нападала, готова поспорить, что удары были бы так же болезненны, как в реальном мире.
Не колеблясь, я бросилась на Виктора – то ли чтобы просто врезать ему, то ли чтобы задушить. И то и другое казалось хорошей идеей. Однако в результате я не смогла сделать ничего. Кинувшись к нему, я ударилась о невидимую стену… больно. Она не только блокировала его от меня, но и с силой отбросила назад. Я попыталась устоять, но ничего не вышло, и я упала, сильно ударившись о землю. Сказано же… сны ощущаются как реальная жизнь.
Я сердито смотрела на Роберта, со смешанным ощущением злости и неловкости; последнее я попыталась скрыть.
– Вы что, пользователь духа, владеющий телекинезом?
Мы знали, что это возможно, но ни Лисса, ни Адриан таким умением не обладали. Мне совсем не нравилась идея того, что Роберт способен швырять предметы и создавать невидимые барьеры. Еще одно затруднение, а нам и без того хватало проблем.
– Я управляю этим сном, – загадочно ответил Роберт.
Виктор смотрел на меня сверху вниз, как всегда оценивающе, с этим своим самодовольным выражением лица. Осознав, в каком унизительном положении оказалась, я вскочила и заняла боевую позицию, задаваясь вопросом, может ли Роберт удерживать стену постоянно.
– Ну что, перебесилась? – спросил Виктор. – Если будешь вести себя как цивилизованный человек, наш разговор окажется гораздо более приятным.
– Меня вообще не интересуют никакие разговоры с вами! – взорвалась я. – Единственное, что меня интересует, – это как выследить вас в реальном мире и снова сдать властям.
– Очаровательно. Будем сидеть в одной камере.
Я вздрогнула.
– Да, – продолжал он. – Мне известно обо всем случившемся. Бедная Татьяна. Такая трагедия! Такая потеря!
Его насмешливый, театральный тон породил в моем сознании волнующую идею.
– Вы… Вы никак в этом не замешаны?
Бегство Виктора из тюрьмы породило в среде мороев массу параноидальных страхов. Морои были убеждены, что он доберется до всех них. Зная правду о его бегстве, я отмахивалась от всех этих рассуждений и считала, что он просто залег на дно. Сейчас, вспомнив, что когда-то он мечтал затеять революцию в среде мороев, я задумалась, не был ли настоящим убийцей королевы этот самый известный в нашем мире злодей.
Виктор хмыкнул.
– Едва ли. – Заложив руки за спину, он начал расхаживать по комнате, делая вид, что изучает предметы искусства. Мне снова стало интересно, долго ли будет действовать щит Роберта. – Я достигаю своих целей гораздо более сложными методами. Я не стал бы опускаться до такого – как и ты.
Я была готова заметить, что издевательства, которым он подвергал Лиссу, вряд ли можно считать таким уж сложным методом, но тут до моего сознания дошли его последние слова.
– Вы считаете, что это не я сделала?
Он отвернулся от картины с изображенным на ней мужчиной в цилиндре и с тростью.
– Конечно нет. Ты никогда не делаешь ничего, требующего такой предусмотрительности. И если мне достоверно описали картину преступления, ты никогда не оставила бы столько улик.
Его слова были для меня и оскорбительны, и приятны.
– Спасибо за доверие, а то я беспокоилась, что вы обо всем этом думаете. – Он улыбнулся в ответ; я скрестила на груди руки. – Как вы узнаёте, что происходит при дворе? У вас есть шпионы?
– Такие новости быстро распространяются по моройскому миру, – ответил Виктор. – И я не нахожусь в полной изоляции. Мне стало известно об ее убийстве почти сразу же после того, как оно произошло. Равно как и о твоем эффектном бегстве.
Мое внимание было сосредоточено на Викторе, но время от времени я бросала быстрый взгляд на Роберта. Он молчал, и по отсутствующему выражению его глаз было непонятно, осознает ли он вообще смысл того, о чем говорится. Когда я видела его, меня всегда начинало трясти – он представлял собой выдающийся пример наихудшего воздействия духа.
– Вам-то какое дело до всего этого? И почему, черт побери, вы беспокоите меня во сне?
Виктор продолжал расхаживать, остановившись лишь на мгновение, чтобы пробежать кончиками пальцев по гладкой деревянной поверхности арфы.
– Потому что меня чрезвычайно интересует моройская политика. И мне хотелось бы знать, кто в ответе за это убийство и какую игру они затеяли.
Я усмехнулась.
– Похоже, вы просто завидуете тому, что не сами дергаете за ниточки.
Он отдернул руку от арфы и вперил в меня взгляд своих бледно-зеленых глаз, так похожих на глаза Лиссы.
– Твои остроумные комментарии ничего не дадут. Ты можешь либо принять нашу помощь, либо нет.
– Вы – последний, от кого я хотела бы принять помощь. Я не нуждаюсь в ней.