– Была связь?
Кристиан закатил глаза.
– С ним? – с видом отвращения воскликнул Адриан. – Немыслимо! Она никогда не опустилась бы так низко.
Лисса мысленно перебирала членов семьи Лазар, но не могла вспомнить, кому принадлежит это имя – их было слишком много.
– Кто он?
– Идиот, – ответил Адриан. – По сравнению с ним я достойный член общества.
Эмброуз не сдержал улыбки.
– Согласен. Но он красивый идиот, а Татьяна таких любила.
Я услышала волнение в его голосе, когда он произнес ее имя.
– Она и с ним спала? – спросила Лисса.
Адриан вздрогнул, услышав такое, но, с другой стороны, теперь перед ними открывался целый мир новых возможностей. Чем больше любовников, тем больше подозреваемых.
– И как ты к этому относился? – задала еще один вопрос Лисса.
Улыбка Эмброуза исчезла, он бросил на нее острый взгляд.
– Ревновал, но не настолько, чтобы убить ее, если ты на это намекаешь. Мы достигли определенного понимания. Мы с ней были близки – да, у нас была «связь», но оба встречались и с другими людьми.
– Постой, – сказал Кристиан; чувствовалось, что он откровенно забавляется. Конечно, убийство Татьяны – дело нешуточное, но сейчас перед ними определенно разворачивалась мыльная опера. – Ты тоже спал с другими? Это как-то не укладывается в голове.
Лисса, напротив, все яснее и яснее понимала, что убийство Татьяны вполне могло быть преступлением по страсти, а вовсе не политическим. Как говорил Эйб – кто был вхож в ее спальню, тот и подозреваемый. А женщина, делившая любовника с Татьяной? Это казалось, возможно, самым убедительным мотивом – если бы только мы знали этих женщин.
– Кто? – спросила Лисса. – В смысле, с кем еще ты встречался?
– Ни с кем, кто мог бы убить ее, – твердо ответил Эмброуз. – Имен я вам называть не буду. Я имею право на личную жизнь – как и они.
– Нет, если одна из них заревновала и убила мою тетю, – проворчал Адриан.
Джошуа презирал Адриана за то, что тот «не защищает» меня, но сейчас, отстаивая честь своей тети, Адриан выглядел не менее агрессивно, чем любой страж или хранитель. Это придавало ему сексуальности.
– Я абсолютно уверен, что ни одна из них не убивала ее, – сказал Эмброуз. – И Блейк тоже, хотя я и презираю его. У него не хватило бы ума проделать все это и подставить Розу. – Стиснув зубы, явно огорченный, он кивнул на дверь. – Послушайте, я не знаю, как еще убедить вас. Мне нужно возвращаться. Сожалею, если от меня мало толку, но что еще я могу сказать? Поверьте, я был бы рад, если бы вы выяснили, кто ее убил. – Боль вспыхнула в его глазах, и он опустил взгляд, как будто хотел скрыть свою любовь к Татьяне. – Я хочу, чтобы вы это выяснили, и готов помочь, чем могу. Однако мое мнение – ищите политические мотивы. Не романтические.
У Лиссы по-прежнему оставался миллион вопросов. Может, Эмброуз и верил, что убийца не имел отношения к ревности и интимным отношениям, но она – нет. Она предпочла бы узнать имена других женщин, с которыми он встречался, но не хотела слишком сильно давить. Может, применить принуждение, мелькнула у нее мысль. Но нет. Она не станет снова пересекать черту, в особенности имея дело с тем, кого считала другом. По крайней мере, пока.
– Ладно, – с явной неохотой сказала она. – Спасибо за помощь.
Эмброуза, похоже, удивила ее вежливость, и он смягчился.
– Я подумаю и, может, выясню что-нибудь полезное для вас. Ее апартаменты и имущество все еще под замком, но мне это не помешает проникнуть туда. Я дам вам знать.
Лисса искренне улыбнулась.
– Спасибо. Это было бы замечательно…
Прикосновение к руке вернуло меня в унылую маленькую комнату в Западной Виргинии. На меня смотрели Дмитрий и Сидни.
– Роза?
Создалось впечатление, что Дмитрий уже не в первый раз окликает меня. Я заморгала, возвращаясь в реальность.
– Вы уже здесь? Ты звонил тому стригою?
Он никак не среагировал на это слово, но я знала, как оно ему ненавистно.
– Да. Я получил сведения от Бориса.
Сидни обхватила себя руками.
– Совершенно безумный разговор. Частично на английском. Еще страшнее, чем в прошлый раз.
Я непроизвольно вздрогнула – и порадовалась, что не присутствовала при нем.
– Узнал что-нибудь?
– Борис назвал имя стригоя, который знает Соню и, скорее всего, знает, где она, – ответил Дмитрий. – Когда-то я встречался с ним. Но не у всех стригоев есть телефонные номера, и Борис смог сообщить мне только адрес. Единственный способ вступить с ним в контакт – это встретиться лично.
– Где это? – спросила я.
– Лексингтон, Кентукки.
– Ох, ради бога! – простонала я. – Почему не Багамы? Не Кукурузный дворец?
Дмитрий постарался скрыть улыбку. Если мне удалось хоть немного поднять ему настроение… Что же, и на том спасибо.
– Если мы выедем прямо сейчас, то доберемся еще до утра.
Я оглянулась.
– Трудный выбор. Оставить все это ради электричества и канализации?
Даже Сидни улыбнулась.
– И никаких больше предложений руки и сердца.
Я вскочила.
– Когда выезжаем?
Четырнадцать
Хранители отреагировали на наш отъезд неоднозначно. Как обычно, они радовались отъезду чужаков, в особенности поскольку с нами была Сидни. Но после сражения с Ангелиной они воспринимали меня в некотором роде как супергероиню. К тому же их увлекала идея того, что я могу выйти здесь замуж и влиться в их семью. Увидев меня в действии, некоторые женщины положили глаз и на Дмитрия. Я была не в том настроении, чтобы смотреть на их заигрывания с ним, – тем более что в соответствии с их правилами ухаживания мне пришлось бы сражаться с предполагаемой невестой.
Естественно, мы не стали в подробностях делиться с хранителями своими планами, но сказали, что, весьма вероятно, нас ждет столкновение со стригоями, что вызвало бурную реакцию. В основном восхищение и благоговейный ужас; наша репутация яростных воинов выросла до небес. Что меня поразило – это реакция Ангелины.
– Возьмите меня с собой. – Она схватила меня за руку, когда я зашагала по лесной тропинке к машине.
– Прости, – ответила я, все еще не в силах забыть недавнюю схватку. – Мы должны сделать это сами.
– Я могу пригодиться! Ты одолела меня… но ты же видела, на что я способна. Я могу справиться со стригоем.
Несмотря на всю ее свирепость, Ангелина понятия не имела, что ее ожидает при встрече с настоящим стригоем. Те немногие хранители, у которых были знаки молнии, мало рассказывали о своих столкновениях со стригоями, но, судя по их мрачным лицам, они понимали. Ангелина нет. Она даже не отдавала себе отчета в том, что любой новичок из Академии Святого Владимира наверняка одолел бы ее. У нее был потенциал, это правда, но он нуждался в серьезной доработке.
– Может, ты и справилась бы, – сказала я, щадя ее чувства. – Но это просто невозможно – чтобы ты поехала с нами.
Я могла бы солгать ей, сказав неопределенно «может быть, когда-нибудь», но не стала этого делать, а то Джошуа мог бы подумать, что мы вроде как наполовину обручены.
Я ожидала, что она снова начнет хвастаться своей боевой доблестью. В лагере ее считали одним из лучших бойцов, да и внешность у нее была приятная, так что поклонников хватало. Это на нее действовало, конечно, и ей нравилось рассуждать о том, что она может одолеть кого угодно. И снова мне припомнилась Джил. Ей тоже нужно было еще учиться и учиться сражаться, но она сгорала от желания ввязаться в настоящий бой. Правда, она спокойнее и осторожнее Ангелины, и следующее заявление Ангелины застало меня врасплох.
– Пожалуйста! Дело не только в стригоях! Я хочу посмотреть мир. Мне просто необходимо увидеть хоть что-нибудь, кроме этого лагеря! – Она понизила голос, чтобы не услышали остальные. – Я только дважды бывала в Рубисвилле, а говорят, это ничто по сравнению с другими городами.
– Пожалуй, – согласилась я.
Я даже не воспринимала его как город.
– Возьмите меня с собой, пожалуйста! – снова начала умолять она, на этот раз дрожащим голосом.
Внезапно мне стало жаль ее. Джошуа тоже проявлял интерес к внешнему миру, но несравнимый с тем, что испытывала она. Он шутил, что электричество – это было бы приятно, но я знала, что он счастлив и без достижений современной техники. Ангелине же действительно было тяжело застрять здесь навсегда. Еще я очень хорошо представляла, каково это – чувствовать себя загнанной в ловушку, и потому искренне сожалела, что вынуждена отказать ей.
– Не могу, Ангелина. Нам предстоит действовать на свой страх и риск. Мне очень жаль, правда-правда.
Ее голубые глаза увлажнились, и она умчалась в лес, не желая, чтобы я видела ее слезы. Я чувствовала себя ужасно и, пока мы прощались, все время думала о ней. Это так сильно занимало меня, что я даже позволила Джошуа обнять меня.
Каким облегчением было снова отправиться в путь! Я радовалась, что больше не надо общаться с хранителями, и горела желанием действовать, чтобы начать наконец помогать Лиссе. Лексингтон – первый шаг к этому. До него было шесть часов езды, и Сидни, по своему обыкновению, никому не желала уступать место за рулем. Мы с Дмитрием пробовали протестовать, но без толку, и в конце концов сдались. К тому же перед встречей со стригоями не мешало бы отдохнуть и поберечь силы. По указанному адресу Донована – стригоя, который якобы знал Соню, – можно было найти только ночью. Это означало, что в Лексингтон необходимо приехать до рассвета – чтобы не упустить его, когда он, пережидая светлое время, уберется в свое логовище. Это также означало, что нам предстояло встретиться с ним в темноте. Решив, что по дороге мало что может произойти – в особенности когда покинем Западную Виргинию, – мы с Дмитрием посчитали, что можем позволить себе немного подремать.
Хотя негромкое гудение мотора успокаивало, я спала беспокойно, часто просыпаясь, и после нескольких часов такого состояния впала в подобие транса, приведшего меня к Лиссе. Я попала в исключительно удачный момент – происх