– Ох, меня все еще терзает чувство вины, поверь. После того как Роберт изменил меня… – В тоне, каким она произнесла его имя, чувствовалась злоба. – Мне не хотелось покидать свой дом, свою постель. Я ненавидела себя за то, что творила. Хотела, чтобы меня закололи насмерть. Потом Дмитрий поговорил со мной. Сказал, что чувства вины не избежать и тот факт, что я страдаю, доказывает, что больше я не стригой. Но он добавил, что нельзя позволять чувству вины мешать мне снова вступить в жизнь. Нам, ему и мне, дарован второй шанс, который нельзя упустить. По его словам, сам он не сразу осознал это и не хочет, чтобы я повторяла его ошибки. Советовал, пока не поздно, принять жизнь, ее красоту и людей, которых я любила прежде, – как бы трудно это ни было. Стряхнуть с себя стригойское прошлое, которое тяжким грузом давит на меня. Клялся, что сам он больше не позволит прошлому управлять своей жизнью – что звучит прекрасно, но, поверь мне, очень трудно осуществимо – и не допустит, чтобы его существование было лишено смысла. Кое-что он уже потерял навсегда, но остальное не выпустит из рук.
– Он говорил вам это? Я… Я даже не уверена, что все понимаю.
«Советовал, пока не поздно, принять жизнь, красоту и людей, которых я любила прежде».
– Иногда и я тоже. Как я уже говорила, это легче сказать, чем сделать. И все же я думаю, что его слова помогли мне оправиться быстрее, чем это произошло бы, будь я предоставлена самой себе. И я очень благодарна ему. Что же касается вас и ваших аур… – Ее улыбка снова вернулась. – Ты должна сама разобраться с этим. Лично я не верю в разговоры о второй половинке. Думаю, это глупо – считать, что для каждого из нас предназначен один-единственный человек. А если твоя вторая половинка живет в Зимбабве? Если он умер молодым? Я считаю нелепым и полное единение душ. Человек должен всегда оставаться самим собой. Однако я верю в созвучие душ, в то, что души могут быть зеркальным отражением друг друга. Я вижу схожесть в аурах. И любовь тоже. И все это я замечаю в ваших с Дмитрием аурах. Только ты можешь решить, что делать с этой информацией, – если вообще веришь ей.
– Никакого давления, – пробормотала я.
У нее сделался такой вид, будто она была готова закончить сон, но потом решила еще кое-что добавить и устремила на меня проницательный взгляд.
– Будь осторожна в одном отношении, Роза. Ваши ауры похожи, но не полностью идентичны. В ауре Дмитрия присутствуют сгустки тьмы – остатки его травмы. С каждым днем эта тьма слабеет. В тебе тоже есть тьма, но она не рассеивается.
Я вздрогнула.
– Лисса. Это тьма, которую я вытягиваю из нее?
– Да. Мне мало что известно о связи такого рода, но то, что ты делаешь – даже помогая ей, – очень опасно. Стихия духа разрушает нас, сомнений нет, но в некоторых отношениях… По-моему, мы, пользователи духа, немного лучше приспособлены к его воздействию, хотя это и не всегда очевидно, – добавила она с кривой улыбкой. – Но ты? Нет. И если ты впитаешь слишком много, не знаю, что произойдет. Я опасаюсь этого бесконтрольного накапливания. Боюсь, что может хватить одной искры – одного катализатора, – и все, что ты насобирала, взорвется.
– И что будет тогда? – прошептала я.
Она медленно покачала головой.
– Не знаю.
И с этим сон растаял.
Дальше я спала без всяких сновидений, хотя тело – как будто зная, что настало время моей смены, – само по себе проснулось спустя несколько часов. Ночная мгла по-прежнему окружала меня, я слышала спокойное, ровное дыхание Дмитрия и чувствовала исходящее от него тепло. Все, о чем мы говорили с Соней, обрушилось на меня. Слишком много, слишком много. Я не знала, с какого конца подступиться к ее словам. Нет, я даже не знала, верить ли им, – учитывая то, что наблюдала в реальной жизни.
«Поступки и чувства редко согласуются между собой».
Сделав глубокий вдох, я заставила себя быть стражем, а не эмоционально неуравновешенной девушкой.
– Теперь твое время спать, товарищ.
Его мягкий, негромкий голос обрадовал меня, словно лучик света во тьме.
– Если хочешь, можешь еще поспать.
– Нет, все нормально, – ответила я. – И помни, ты не…
– Знаю, знаю. – Он негромко рассмеялся. – Я не генерал.
О господи! Мы даже заканчиваем шутки друг друга.
«Я верю в созвучие душ».
Сурово напомнив себе, что встреча с Соней меньше всего имела отношение к моей личной жизни, я рассказала Дмитрию свой сон, поведала о предательстве Джона и похищении Джил.
– Я… Я правильно поступила, сообщив Соне, где мы?
Он задумался.
– Да. Ты права в том, что нам требуется ее помощь – хотя бы потому, что она в состоянии найти Джил. Проблема в том, что Виктору и Роберту это тоже известно. – Он вздохнул. – И ты права в том, что мне нужно отдохнуть перед тем, что нас ожидает.
В свойственной ему манере не говорить ничего лишнего этим он ограничился и вскоре, судя по звуку дыхания, крепко уснул. Просто поразительно, что это давалось ему почти без усилий. Конечно, это умение входило в программу обучения стражей: спи, когда есть возможность, поскольку неизвестно, когда удастся сделать это в следующий раз. У меня так никогда не получалось. Настороженно глядя во тьму, я прислушивалась ко всем звукам, могущим нести в себе угрозу.
И пусть я не обладала даром засыпать мгновенно, зато мое тело могло оставаться бдительным, даже когда я проникала в сознание Лиссы. Сегодня мое внимание было приковано к Джил и нашему побегу, но происходящее при дворе продолжало давить на меня тяжким грузом. Кто-то пытался убить Лиссу, и стражи схватили Эдди.
Глянув на мир ее глазами, я не удивилась, увидев почти всех своих друзей вместе. Они находились в пугающе пустой комнате, похожей на ту, где их допрашивали после моего побега, с той лишь разницей, что эта была больше. И по очевидной причине здесь собралось множество людей. Адриан и Кристиан стояли рядом с Лиссой, и не нужно было уметь читать ауры, чтобы понять – все трое чувствовали себя очень неловко. Ганс стоял позади стола, упираясь в него руками, наклонившись вперед и сердито сверкая взглядом. Напротив Лиссы у дальней стены в кресле сидел Эдди с каменным выражением лица, по сторонам от него замерли два стража, напряженные, готовые к любым неожиданностям. Они считали, что Эдди опасен, – какая нелепость! Тем не менее Ганс, похоже, разделял их мнение.
Он ткнул пальцем в лежащую на столе фотографию. Сделав шаг вперед, Лисса разглядела, что на ней был изображен напавший на нее мужчина – уже после его смерти: глаза закрыты, кожа белая как мел, что, однако, не мешало хорошо разглядеть черты лица.
– Ты убил мороя! – воскликнул Ганс; по-видимому, я подключилась к Лиссе в разгар разговора. – И это не проблема? Тебя учили защищать их!
– Я это и делал, – ответил Эдди так спокойно, так серьезно, что та часть меня, которая сохранила чувство юмора, восприняла его как Дмитрия-младшего. – Защищал ее. Какая разница, исходит угроза от мороя или от стригоя?
– У нас нет никаких доказательств, что это было нападение, – проворчал Ганс.
– Есть три свидетеля! – взорвался Кристиан. – Вы хотите сказать, что наши показания ничего не стоят?
– Я говорю, что вы его друзья, и это ставит ваши показания под сомнение. Я предпочел бы, чтобы их подтвердил какой-нибудь страж.
Теперь не выдержала Лисса.
– Эдди был там! Разве это не то же самое?
– И что, защитить ее было невозможно, не убивая его? – спросил Ганс.
Эдди не отвечал; уверена – он всерьез обдумывал ответ, спрашивая себя, не допустил ли и впрямь ошибку. Наконец он покачал головой.
– Если бы я не убил его, он убил бы меня.
Ганс устало вздохнул. Естественно, сейчас я злилась на него, и мне пришлось напомнить себе, что он просто делает свое дело. Он поднял фотографию.
– Кто-нибудь из вас когда-нибудь видел этого человека?
Лисса, сдерживая дрожь, вглядывалась в мертвое лицо. Нет, она не узнала его во время нападения и не узнавала сейчас. В его внешности не было ничего примечательного. Наши друзья покачали головами, но Лиссе что-то не давало покоя.
– Да? – спросил Ганс, чутко улавливающий любую, даже крошечную перемену настроения.
– Я не знаю его… – медленно ответила она, внезапно припомнив разговор со швейцаром Джо.
«Как он выглядел?» – спросила она его.
«Простой. Обычный. Вот разве что рука…» Лисса еще какое-то время вглядывалась в фотографию, на которой с трудом можно было разглядеть покрытую шрамами руку с двумя согнутыми пальцами. Я заметила их еще во время боя. Лисса перевела взгляд на Ганса.
– Я не знаю его, – повторила она, – но, по-моему, знаю того, кто его знает. Это швейцар… ну, бывший швейцар. Тот, кто давал свидетельские показания о Розе. Думаю, он встречался с этим мужчиной. У них были очень интересные деловые взаимоотношения. Майкл обещал позаботиться, чтобы он не покинул двор.
Адриан явно не пришел в восторг от упоминания о Джо, поскольку его мать тоже давала тому взятку и могла пострадать из-за этого.
– Заставить его говорить будет нелегко.
Ганс прищурился.
– Ничего, если он что-то знает, мы его разговорим. – Он кивнул в сторону двери, и один из стражей Эдди направился к ней. – Найди этого парня. И пришли сюда наших «гостей».
Страж кивнул и вышел.
– Каких гостей? – спросила Лисса.
– Забавно, что ты упомянула Хэзевей, – ответил Ганс, – поскольку она только что попала в поле нашего зрения.
Лиссу охватила паника; она окаменела.
«Они нашли Розу. Но как?»
Эйб продолжал заверять ее, что я в безопасности в маленьком городке Западной Виргинии.
– Она и Беликов замечены в пригороде Детройта, где они похитили девушку.
– Они никогда… – Лисса оборвала себя. – Вы сказали «Детройт»?
Потребовалось все ее самообладание, чтобы не бросить вопросительные взгляды на Кристиана и Адриана.
Ганс кивнул. Я понимала – делая вид, что просто сообщает информацию, в действительности он внимательно наблюдал за реакцией моих друзей.