ным, он явно преодолевал какой-то внутренний конфликт, но теперь, когда я знала – когда точно знала, – не оставалось сомнений, что он любит меня. Любит и хочет меня. Этого невозможно было не видеть.
– Ты должен был сказать мне, – заговорила я. – Должен был сказать мне это давным-давно. Я люблю тебя и никогда не переставала любить. Ты должен был понимать это.
Когда он услышал «Я люблю тебя», дыхание у него перехватило; я почувствовала, что его внутренняя борьба вступила в решительную фазу.
– Это ничего не изменило бы – ведь есть Адриан. – Его пальцы чуть сильнее сжали мои руки, как будто он и впрямь мог оттолкнуть меня; он, однако, этого не сделал. – Я действительно так считаю, Роза. Я не тот мужчина, который уводит женщину у другого. Пожалуйста, прекрати. Не усложняй все еще больше.
Я не прислушалась к его просьбе. Если он и впрямь хотел отделаться от меня, то запросто мог сделать это. Я растопырила пальцы, увеличивая соприкосновение с его грудью и жадно впитывая ощущение теплого контакта, которого мне так недоставало.
– Я не принадлежу ему.
Я слегка откинула голову, чтобы лучше видеть лицо Дмитрия. Столько эмоций, такая яростная борьба в сердце, пытающемся решить, что правильно, а что нет! Стоя так близко к нему, я чувствовала себя… цельной. Соня говорила, что два человека не могут стать одной душой, но наши изначально предназначались быть вместе. Они подходят друг к другу, как части пазла – две индивидуальности, вместе способные на нечто большее, чем каждая сама по себе.
– Я не принадлежу никому. Я сама делаю выбор.
– И ты с Адрианом.
– Но предназначена для тебя.
И это решило все. Здравый смысл, попытки сдержать себя улетучились. Стены рухнули, и все чувства, которые мы пытались загнать вглубь, вырвались наружу. Я потянулась губами к его губам, жаждая поцелуя – поцелуя, от которого на этот раз он не стал уходить. Он обнял меня и отнес на постель, одной рукой скользя по бедру и ноге, уже наполовину обнаженной, спасибо рваному платью.
Каждый мой нерв вспыхнул, я почувствовала, что желание вернулось к нему, и даже сильнее, чем прежде. После мира смерти он, похоже, стал по-настоящему ценить любовь. Более того, он имел острую потребность в ней, потребность в жизни. Потребность во мне – и не просто физическую, но в том же смысле, в каком моя душа всегда стенала по нему. То, что происходило дальше – когда одежды были сброшены и наши тела слились, – было гораздо больше, чем просто вожделение… хотя и оно присутствовало.
Быть наконец с ним после всего, что нам пришлось вынести, это походило на… возвращение домой. Как будто я в конце концов оказалась там и с тем, где и с кем мне следовало быть. Мой мир, мое сердце… все разбилось вдребезги, когда я потеряла его. Но когда сейчас он смотрел на меня, когда шептал мое имя, когда скользил губами по моей коже… я чувствовала, что все осколки можно собрать снова. И я уверилась, что поступила правильно – дожидаясь этого второго в моей жизни случая физической близости. Иметь ее с кем-то другим, в другое время… это было бы ошибкой.
Когда все закончилось, мы, казалось, все еще не насытились. Крепко обнимали друг друга, сплелись руками и ногами, как бы желая нынешней близостью компенсировать свою долгую разобщенность.
Я закрыла глаза и мечтательно вздохнула.
– Я рада, что ты сдался. Рада, что твое самообладание не так сильно, как мое.
Смех зарокотал в его груди.
– Роза, мое самообладание в десять раз сильнее твоего.
Я открыла глаза и слегка сместилась, чтобы лучше видеть его. Отвела от его лица волосы, чувствуя, что мое сердце все раскрывается и раскрывается – пока от меня наконец ничего не останется.
– Правда? Мне так не показалось.
– Подожди до следующего раза. Я заставлю тебя в считаные секунды утратить самообладание.
Это замечание просто напрашивалось на колкость остроумной Розы Хэзевей. Оно также заставило всю кровь во мне вспыхнуть, поэтому мы оба удивились, когда я резко бросила:
– Следующего раза может и не быть.
Рука Дмитрия, скользящая по моему плечу, замерла.
– Что? Почему?
– Нам нужно кое-что уладить до того, как это произойдет.
– Адриан, – догадался он.
Я кивнула.
– И это моя проблема, так что выкинь из головы всякие мысли о чести. Я должна встретиться с ним и объясниться. Что и сделаю. А ты… – Неужели я и впрямь собираюсь это сказать? – Ты все еще должен простить себя – если хочешь, чтобы мы были вместе.
Недоумение на его лице сменилось мукой.
– Роза…
– Серьезно. – Я не отрывала от него взгляда. – Ты должен простить себя, по-настоящему. Я себя простила, Соня себя простила. Если у тебя не получится, ты не сможешь жить дальше. Мы не сможем.
Как же я рисковала! Раньше я без вопросов пошла бы за ним, игнорируя наши проблемы, просто радуясь тому, что мы вместе. Теперь… после всего, через что мне пришлось пройти, я изменилась. Я люблю его, очень сильно люблю, очень сильно хочу. Однако именно сила этой любви подталкивала меня сделать это. Если мы хотим быть вместе, нужно, чтобы все было правильно. Секс – изумительная вещь, но не магическое лекарство от всего на свете. Проклятье! Где-то на пути я обрела здравый смысл. Да, я планировала лицом к лицу встретиться с Адрианом, но, если Дмитрий не сделает того, о чем я прошу, я уйду. Потеряю их обоих, но лучше быть одной, сохраняя чувство собственного достоинства и понимая, что поступила правильно.
– Не знаю, – ответил наконец Дмитрий. – Не знаю, смогу ли я… готов ли…
– Поторопись разобраться с этим. Не обязательно прямо сейчас, но в конечном счете…
Больше я эту тему не развивала. Я знала – он будет обдумывать ее и, раньше или позже, осознает ее важность. И еще я знала, что права, настаивая на этом. Он не будет счастлив со мной, если не будет счастлив с самим собой. Я поняла также, что наши прежние отношения учитель – ученица никогда не вернутся. Теперь мы по-настоящему стали равны.
Я положила голову ему на грудь и почувствовала, что он расслабился. Мы просто наслаждались этим моментом. Соня сказала, что нам нужно отдохнуть, и я тогда подумала, что мы можем позволить себе провести какое-то время здесь – перед тем, как тиканье часов снова погонит нас ко двору. Сейчас, лежа в объятиях Дмитрия, я почувствовала, что действительно хочу спать. Я была сильно измотана – и не в малой степени из-за того, какой неожиданный оборот приняли события. Чувство вины и отчаяния по поводу Виктора, воздействие духа – все это тоже повлияло, безусловно. Но, да, я была измотана и из-за произошедшего только что между мной и Дмитрием. Это было приятно, что мое тело, в виде исключения, послужило чему-то, не имеющему своим последствием боль, кровь и страдания.
Я заснула в его объятиях, тьма окутала меня, словно тепло его рук. Так это и должно происходить – мирный, счастливый отдых; но, как обычно, мне не повезло.
Чужой сон вытянул меня из темных глубин, и мелькнула мысль, что, может, Роберт Дору решил отомстить мне за смерть брата.
Но нет, никакого мстительного Дашкова. Я обнаружила, что смотрю в изумрудно-зеленые глаза…
…Адриана.
Тридцать
Я не бросилась в его объятия, как делала всегда. Как можно? После того, что я сделала? Нет. Больше я не могла притворяться. Я все еще не была уверена, есть ли у меня с Дмитрием будущее – пока он не ответил на мой ультиматум, – но понимала, что должна расстаться с Адрианом. Я по-прежнему была к нему неравнодушна и надеялась, что когда-нибудь, в очень отдаленном будущем, мы станем друзьями. Тем не менее я не хотела обманывать его после того, как спала с Дмитрием. Это, конечно, было бы не убийство, но определенно бесчестный поступок.
И все же… сейчас взять и выложить все это Адриану я не могла. Не могла порвать с ним во сне. Это было почти так же ужасно, как сообщить ему об этом в письменном виде. Кроме того, меня не покидало чувство, что… ну, мне нужна его помощь. Вот тебе и разговоры о чести.
«Скоро, – поклялась я себе. – Совсем скоро я ему скажу».
Он, казалось, не обратил внимания на то, что я не обняла его; однако заметил кое-что другое.
– Ух ты!
Мы стояли не где-нибудь, а в библиотеке Академии Святого Владимира, и я поверх пустых учебных столов бросила на Адриана удивленный взгляд.
– О чем ты?
– Твоя… твоя аура. Потрясающе! Она сияет. В смысле, она всегда сияет, но сегодня… Я никогда такого не видел. И не ожидал после всего, что произошло.
Я с чувством неловкости переминалась с ноги на ногу. Если я обычно светилась рядом с Дмитрием, то можно представить себе, что стало с моей аурой после секса.
– А что случилось? – спросила я, пытаясь увести его в сторону.
Он засмеялся и направился ко мне, неосознанно потянулся за сигаретой, остановился и опустил руку.
– Ох, брось! Все только об этом и говорят – что вы с Беликовым похитили «малолетку» и принудили помогать вам эту девушку, алхимика. Кстати, это правда? Самая жареная новость здесь, не считая, конечно, выборов. Приближается последнее испытание.
– Действительно… – пробормотала я.
С тех пор как старая женщина загадала Лиссе загадку, прошло почти двадцать четыре часа. Осталось совсем мало времени, и, насколько я была в курсе, она не знала ответа.
– В таком случае почему ты спишь посреди бела дня? Я даже не надеялся застать тебя – считал, что ты живешь по человеческому расписанию.
– Это… Ночь была трудная – пришлось сбежать от миллиона стражей и все такое прочее.
Адриан взял меня за руку и слегка насупил брови, когда я не ответила на его пожатие, но тут же улыбнулся своей беспечной улыбкой.
– Ну, я больше волновался бы из-за твоего старика, чем из-за них. Он рвет и мечет, узнав, что ты, оказывается, не сидишь тихо. И потому что не может прорваться к алхимикам. Поверь, он пытался.
Я едва не рассмеялась, но вовремя осознала серьезность момента.
– Выходит, он не всемогущ! – Я вздохнула. – А жаль, нам бы не помешало, если бы он добрался до Сидни. Или до того парня с ней, который якобы что-то знает. – Я вспомнила выражение узнавания на лице Иэна. «Он знает мужчину, который напал на Лиссу и подкупил Джо». – Он нам нужен.