– Ваше величество, – произнес он официальным тоном.
– Прекрати, – фыркнула Лисса. – Пора бы уже понять.
– Я никогда не умел понимать, – возразил он. – Ты должна знать это.
На лице Лиссы начала появляться улыбка, но потом она глянула на меня и посерьезнела. Осознала, что сейчас вряд ли подходящее время дурачиться с Адрианом.
– Ну, у меня есть кое-какие дела.
Она явно испытывала неловкость и выглядела совсем не по-королевски. Хочет удрать, поняла я. Я-то согласилась переговорить с ее сестрой, а теперь она бросает меня. Хотя… тем лучше. Разговор с Адрианом был неизбежен, и я тому причиной. Я и покончу с этим – как обещала Дмитрию.
– Не сомневаюсь, – ответила я.
Она явно почувствовала себя виноватой и, казалось, была готова передумать. Беспокоилась обо мне, хотела поддержать. Я легко коснулась ее плеча.
– Со мной все хорошо, Лисса. И будет хорошо. Иди.
Она сжала мне руку, взглядом пожелав удачи, попрощалась с Адрианом и ушла, прикрыв за собой дверь.
Остались только он и я.
Он сидел на постели, внимательно наблюдая за мной и по-прежнему улыбаясь. Я, однако, не предпринимала попыток скрыть свои чувства. Стоять было тяжело, и я опустилась в кресло, нервничая и раздумывая, что сказать.
– Адриан…
– Давай вернемся немного назад, маленькая дампирка, – дружелюбно заговорил он. – Это началось до того, как вы покинули двор?
Вот такого я не ожидала и была немного ошеломлена. Он спрашивал, были ли мы с Дмитрием вместе еще до моего ареста. Я медленно покачала головой.
– Нет. Я была с тобой, только с тобой.
Правда, в душе бушевала буря эмоций, но настроена я была решительно.
– Ну, уже что-то, – сказал он, явно начиная утрачивать дружелюбие. В этот момент я ощутила легкий запах табака и алкоголя. – Лучше представлять себе, что искра вновь вспыхнула в пылу сражения, чем думать, что ты обманывала меня прямо на глазах.
Я более энергично покачала головой.
– Нет, клянусь. Я не… тогда ничего не было… до того, как…
Подобрать слова удавалось с трудом.
– Позже? Это произошло позже? И значит, все в порядке?
– Нет! Конечно нет. Я…
Проклятье! То, что я не изменяла Адриану при дворе, не означало, что я не изменяла ему и позже. Можно как угодно строить фразу, но факт остается фактом: если ты, имея бойфренда, спишь с другим парнем в номере отеля, это измена. И неважно, что этот парень – любовь всей твоей жизни.
– Мне очень жаль, – сказала я, не придумав ничего лучше. – Мне очень жаль. Я поступила плохо. Я не собиралась… Мне казалось… Мне правда казалось, что между нами все кончено. Я была с тобой. Хотела быть с тобой. А потом внезапно поняла…
– Нет-нет, остановись. – Адриан вскинул руку. В его голосе появилось напряжение, фасад хладнокровия продолжал осыпаться. – Вот уж чего я не хочу, так это слушать твои откровения о том, что вы всегда были предназначены друг другу и тому подобное.
Я молчала – потому что… это ведь и были мои откровения.
Адриан провел рукой по волосам.
– На самом деле это моя вина. Чувство было всегда, оно никуда не делось. Сколько раз я замечал это. И понимал – все продолжается. Снова и снова ты повторяла, что все кончено… и я тебе верил, снова и снова… хотя глаза говорили об обратном. Хотя сердце подсказывало обратное. Это. Моя. Вина.
Он говорил обрывочно, бессвязно – не так, как Джил, когда она нервничает, в другом роде; похоже было, что он на краю безумия. И к этому краю в большой степени подтолкнула его я. Захотелось подойти к нему, но хватило ума не делать этого.
– Адриан, я…
– Я любил тебя! – закричал он и вскочил. – Я любил тебя, а ты растоптала меня. Взяла мое сердце и разорвала на части. С таким же успехом ты могла заколоть меня! – Я оцепенела от ужаса. Его голос звенел по всей комнате. Столько страдания, столько ярости! Так не похоже на обычного Адриана. Он широким шагом подошел ко мне и остановился, с каждым словом ударяя себя в грудь. – Я. Любил. Тебя. А ты все время использовала меня.
– Нет, нет, это неправда. – Я не боялась Адриана, но невольно съежилась, столкнувшись с таким шквалом эмоций. – Я не использовала тебя. Я любила тебя и сейчас люблю, но…
Его лицо исказилось отвращением.
– Роза, перестань!
– Это правда! Я люблю тебя. – Я встала, наплевав на боль, – чтобы взглянуть ему в глаза. – И всегда буду, но… Не думаю, что из нас получилась бы пара.
– Самое абсурдное объяснение разрыва, и ты знаешь это.
Может, в чем-то он был прав, но я припомнила, как все происходит у нас с Дмитрием… это созвучие; то, что он всегда без слов понимал, что я чувствую. Я действительно думала то, что сказала: я люблю Адриана. Он удивительный, несмотря на все свои слабости. Кто, в самом деле, не имеет слабостей? С ним было так весело! И теплые чувства тоже были, но мы не подходили друг другу так, как это было у нас с Дмитрием.
– Я… Я не гожусь для тебя, – еле слышно сказала я.
– Потому что ты с другим парнем?
– Нет, Адриан. Потому что… Я… – мямлила я, не зная, как объяснить то, что чувствую, – что двое могут испытывать взаимную привязанность, с удовольствием общаться, но все равно не подходить друг другу как пара. – У нас с тобой нет полной гармонии.
– Что, черт побери, это означает? – воскликнул он.
Сердце болело за него, я всегда буду сожалеть о том, как обошлась с ним, но… в том-то все и дело.
– Тот факт, что ты спрашиваешь об этом, говорит сам за себя. Когда ты встретишь такого человека… ты поймешь. – Я не стала добавлять, что с таким характером его наверняка ждет множество неудачных попыток, прежде чем он и впрямь найдет этого человека. – Знаю, может, для тебя это еще одно абсурдное объяснение разрыва, но я хотела бы остаться твоим другом.
Несколько мгновений он молча смотрел на меня, а потом рассмеялся, без особого веселья.
– Знаешь, что самое интересное? Ты говоришь серьезно. Взгляни на свое лицо. – Он взмахнул рукой, как будто я и в самом деле могла посмотреть на себя. – Ты действительно думаешь, что все так просто, что я могу сидеть здесь и радоваться твоему счастью. Радоваться тому, что ты получила все, чего хотела, и наслаждаешься своей жизнью.
– Наслаждаюсь! – Чувство вины и сопереживание боролись в душе с нарастающим гневом. – Это вряд ли. Ты знаешь, через что я прошла за последний год?
Пережить смерть Мейсона, сражаться с напавшими на Академию стригоями, оказаться в плену у них в России, а потом вести жизнь беглой убийцы. Как-то не вяжется со словом «наслаждаться».
– И тем не менее вот она ты, победившая все это. Ты выжила и избавилась от связи. Лисса королева. Ты заполучила этого парня и счастлива навсегда.
Я повернулась спиной к нему и отошла в сторону.
– Адриан, что ты хочешь сказать? Я могу извиняться целую вечность, но поделать больше ничего не могу. Я никогда не хотела причинять тебе боль. Но все остальное? Ты и впрямь ждешь, что я буду печалиться по поводу всего, чего добилась? По-твоему, я должна хотеть, чтобы меня и дальше обвиняли в убийстве?
– Нет. Я не хочу, чтобы ты страдала. Но в следующий раз, когда будешь в постели с Беликовым, вспомни на минуточку, что не у всех дела идут так хорошо, как у тебя.
Я повернулась к нему.
– Адриан, я никогда…
– И не только обо мне, маленькая дампирка. Сражаясь со всем миром, ты оставила за собой множество жертв. Я – одна из них, это ясно. А Джил? Что будет с ней теперь, когда ты бросила ее на съедение королевским волкам? А Эдди? О нем ты подумала? И где твоя девушка-алхимик?
Каждое слово пронзало меня, словно стрела. То, что, говоря о Джил, он назвал ее по имени, а не «малолетка», причиняло особую боль. Из-за нее меня и так уже грызло чувство вины, но остальные… ну, это была загадка. После возвращения я слышала об Эдди, но не встречалась с ним. С него сняли обвинение в смерти Джеймса, но убийство мороя – если остальные продолжают думать, что можно было обойтись без этого – оставляет позорное клеймо. Прежние правонарушения, тоже из-за меня, не прибавили ему славы, пусть они и совершались во имя «великой цели». Стражи служили мороям, но, когда проблемы возникали в среде стражей, морои отстранялись и позволяли им разбираться самим. Эдди не отстранили от должности, не посадили в тюрьму… но какое назначение его ждет? Трудно сказать.
Сидни… снова загадка, даже еще большая. Все происходящее с алхимиками выходило за пределы моего мира. В память врезалось ее лицо, когда мы в последний раз виделись в отеле, – волевое, но грустное. Я знала, что ее и других алхимиков отпустили, но, очевидно, на этом ее неприятности не кончились.
А Виктор Дашков? Как он вписывался в это? Я не знала. Злодей или нет, он относился к числу пострадавших от моих действий, и воспоминания о том, что сопутствовало его смерти, будут мучить меня всегда.
«Оставила за собой множество жертв». Из-за меня пострадали люди, это правда, и неважно, входило это в мои намерения или нет. Думать об этом было больно, но внезапно одно сказанное Адрианом слово дало мне передышку.
– Жертва, – медленно заговорила я. – В этом разница между тобой и мной.
– А? – Пока я размышляла о судьбе своих друзей, он пристально наблюдал за мной, и последние слова застали его врасплох. – О чем ты?
– Ты сказал, что был жертвой. Именно поэтому… мы, по существу, не подходим друг другу. Несмотря на все происходившее, я никогда не воспринимала себя как жертву. Быть жертвой означает быть беспомощным. Неспособным действовать, а я всегда… всегда совершала поступки, сражаясь за себя… и за других. Неважно за кого.
Никогда в жизни не видела такой ярости на лице Адриана.
– Значит, вот как ты думаешь обо мне? Что я бездельник? Слабак?
Ну, не совсем. Но можно не сомневаться, после этого разговора он будет искать утешения в сигаретах, алкоголе и, возможно, женском обществе.
– Нет, – ответила я. – Я думаю, ты удивительный. И сильный. Но не думаю, что ты осознаешь это и сумеешь использовать.