Уж не об этом ли Клайв хотел сообщить Мэту? Вполне вероятно, но я понятия не имела, что все это значит. Я понимала, что времени у меня в обрез, поэтому засунула документ в свой карман, положила противоядие в карман куртки Мэта и потом авторучкой написала на его лбу слово «карман». Ни на что не надеясь, проверила мобильный. Сигнала не было.
Дышал Мэт неглубоко, с трудом и очень часто. Он страдал от невыносимой боли. А дальше будет еще хуже. Но он должен был встать и идти.
Я положила нож в карман брюк и, подхватив его под мышки, подтянула к себе. Он находился в сознании, но в любую минуту мог впасть в забытье.
— Ну, давай же, — бормотала я настолько громко, насколько могла себе позволить. — Нужно убираться отсюда. Нужно ехать в больницу.
Я рванула его на себя, пытаясь поднять, но он был слишком тяжел. К моменту, когда мне все-таки удалось его усадить, я чуть не рыдала от безысходности. Мне ни за что не спустить его по лестнице, ни за что в одиночку не вытащить из пещеры! Я обхватила его голову, заставив смотреть на меня.
— Мэт, Шон дал мне противоядие. — Его лицо было всего в нескольких сантиметрах от моего. Я по глазам видела, что он меня понимает. — Если удастся доставить тебя в больницу, все будет в порядке. Но если ты останешься здесь — умрешь. Тебе необходимо встать.
И, слава Богу, он встал. Он сделал невероятное усилие — как только выдержало его бедное сердце, ослабленное ядовитым коктейлем, который неизбежно распространялся по всему организму! — и всем своим весом навалился на меня. Ему даже удалось какое-то время удержаться на ногах. Но потом он упал на четвереньки, но и это было хорошо. Он смог ползти. Я подталкивала его вперед, постоянно подгоняя, пока мы не достигли люка.
Как я, скажите на милость, могла одна спустить его вниз?
«Клара, ради Бога, включи мозги! Как ты поднимаешь косулю?»
Веревка! Я уверена, что видела веревку. Обернувшись, я обнаружила ее. Тонкая нейлоновая веревка, вероятнее всего бельевая, но и она подойдет. Я схватила ее, продела у Мэта под мышками и завязала на груди беседочным узлом. Потом я поискала что-нибудь прочное, чтобы уменьшить нагрузку на руки. Ничего подходящего не было видно, оставалось воспользоваться лестницей. Я перекинула веревку через верхнюю ступеньку, а конец обвязала вокруг своей талии. Затем подтолкнула ноги Мэта, пока они не стали свободно свисать в отверстие люка. Мы встретились взглядами.
— Здесь мне понадобится твоя помощь, — сказала я.
Губы его искривились, он протянул руку и взялся за верхнюю ступеньку. Потом он провалился в люк, и нейлоновая веревка глубоко впилась мне в талию и руки.
Я оказалась не готова к этому, тело Мэта своей тяжестью увлекало меня за собой. Я обеими ногами уперлась в верхние ступеньки лестницы. Теперь Мэт болтался в воздухе, а веревка впивалась мне в тело, разрезая его пополам. Я стала потихоньку отпускать веревку. По сантиметру. Мэт уже приближался к скале внизу. И тут в глубине дома послышалось движение. Альфред вернулся!
Я рискнула выпустить побольше веревки. Лестница скользнула в сторону, и Мэт кулем свалился на землю. Он чуть не утащил меня за собой, но в последний момент я бросила веревку вниз.
Самое плохое было позади, я выровняла лестницу и за считанные секунды спустилась к Мэту. Обрезала веревку, связывающую Мэта, и, оставив его лежать, где упал, побежала за шлюпкой и вытащила ее из зарослей ежевики. Затащила шлюпку в пещеру, привязала к вмурованному в скале железному кольцу и на секунду задумалась: а как же погрузить туда Мэта?
— Прости, Мэт, — прошептала я, понимая, что это единственный способ.
Я рывком потянула его на себя, держа за плечи, потом за спину, опять за плечи, таким образом перекатила через каменную пристань и, прикрывая его голову, сбросила в шлюпку. Убедилась, что его ноги и руки в шлюпке и голова защищена.
Пока все шло хорошо. Мне осталось только отвязать канат, забраться в шлюпку — и вода сама отнесет нас к тому месту, где я оставила «лендровер». Потом доеду до ближайшего отделения «Скорой помощи», и врачи введут оставшееся противоядие. Люди выживали после укусов тайпана, если им вовремя вводили противоядие и доставляли в больницу. С Мэтом все будет хорошо.
Через секунду я учуяла новый запах — запах трубочного табака.
«Клара, осторожно!» — громко прокричал голос мамы в моем мозгу. Я отпустила канат и с силой оттолкнула шлюпку. В дело вступила река, шлюпка поплыла прочь из пещеры, в лощину. Я обернулась как раз в тот момент, когда знакомая коренастая фигура была уже на нижней ступеньке лестницы, и поняла, что именно Альфреда я видела на поле возле дома Вентри, когда он ловил змей, а не братьев Кич. Альфред включил фонарь и направил его прямо на меня. На секунду я задумалась, не прыгнуть ли мне в воду и не поплыть ли вниз по течению за шлюпкой с Мэтом? Был ли хоть крошечный шанс, что меня не поймают? Я шагнула назад.
Если той ночью в поле был Альфред, то с кем?
В следующее мгновение я, похоже, услышала гром. Вероятнее всего, мне на голову опустился тяжелый камень. Все зарябило перед глазами, как кадры старого фильма на обветшалом экране. Потом и это исчезло.
50
Открывать глаза не хотелось. Как я могла испытать такую боль и остаться в живых? Мне, должно быть, раздавило череп, иначе как еще можно объяснить нестерпимую головную боль? Меня тошнило, я знала, что меня вот-вот вырвет, но не могла пошевелиться. Я так и умру здесь, на этом мокром каменном полу, задохнувшись собственными рвотными массами, и это покажется мне благословенным избавлением.
Я не вырвала. Рвать было нечем, но внезапный приступ кашля вынудил меня открыть глаза. Шершавый меловой пол пещеры изменился. Здесь камень был гладко обтесан, а этот ужасный пронзительный писк стоял не в моих ушах. Его издавали десятки крошечных существ, круживших высоко над моей головой. Я находилась в старой церкви.
Пряжка спасательного жилета впилась мне в грудь. Я попыталась вытянуть одну руку, чтобы чуть приподняться, ощупать голову и оценить повреждения, но не смогла. Мои руки были привязаны вдоль тела той же нейлоновой бельевой веревкой, которую я использовала, чтобы спустить Мэта в пещеру из дома.
Лежа ничком на каменном полу, я мало что видела. Даже двигая глазными яблоками, я испытывала боль. Но я видела, что лежу у центрального нефа. С одной стороны я чувствовала запах застоявшейся воды в крестильном бассейне, в том самом, где чуть не утопили Альфреда. И уже стала различать несколько рядов скамей: некоторые перевернуты, другие на своем месте. Я увидела и самого Альфреда, всего в каких-то трех метрах от себя. Он спокойно сидел в первом ряду.
Я моргнула и сфокусировала на нем взгляд. Очень похож на Уолтера. Только глаза чуть меньше и подбородок резче очерчен. У Альфреда волос было больше, чем у Уолтера, и он сам был чуть крупнее. В остальном они были как родные братья. Их, при неярком освещении и на расстоянии, легко можно было перепутать. Вот только я не смогла бы представить, чтобы у Уолтера на коленях (как сейчас у Альфреда) лежал тонкий папуасский тайпан. Я увидела, как заскорузлые пальцы погладили змею, пробежались вдоль всего ее тела. И змея позволяла себя гладить, она и не думала убегать или защищаться.
«Лежи тихо», — велела я себе, вновь закрывая глаза. Пока Альфред думает, что я без сознания, он меня не тронет. Если Рэчел удалось дозвониться в полицию и в точности передать мои слова, они вот-вот подоспеют. Возможно, они уже в поселке, идут по моим следам или даже направляются за Мэтом в дом Клайва Вентри. Они найдут тело Клайва. Станут искать Мэта. И меня.
Но последний раз, когда я пыталась позвонить, сигнала не было. После обнаружения тела Клайва Мэт, должно быть, запросил помощь по рации. Поскольку речь шла об очередном убийстве, полиция, если нужно, доберется в поселок и пешком. Но это в том случае, если Мэт видел Клайва. Если он заметил лишь выходящего из дома Альфреда и решил за ним проследить, тогда он подмогу не вызывал. Господи!..
Роза Скотт, администратор психиатрической лечебницы! Она должна забить тревогу, сообщить властям, что Альфред появился в своем родном поселке. Так или иначе, помощь не за горами. Должно быть, не за горами. Меня найдут, это лишь вопрос времени.
Какое-то движение в церкви. Шаги. Но Альфред сидел на том же месте. Забыв приказать себе лежать не шевелясь, я напряглась.
— Кажется, вы проснулись, дорогая моя.
Губы Альфреда не двигались, но я бы никогда и не подумала, что это мог произнести он. В тихом, хорошо поставленном голосе человека, который обращался ко мне, не было и намека на деревенский говор. Арчи Уитчер, говорящий со всеми оттенками и модуляциями речи коренных жителей своей второй родины — южных штатов США, — наконец вернулся домой.
Я подогнула под себя ноги и, рывком перевернувшись, встала на четвереньки. Капающая с головы кровь уносила с собой боль. Я смогла разглядеть говорящего — передо мной стоял высокий, со все еще прямой спиной, старик.
Арчи был красив, как я уже слышала, намного красивее, чем на фотографии. В молодости он, должно быть, был настоящим красавцем, настолько идеальными были черты и пропорции его лица. Белую кожу покрыла сеточка морщин (как и должно быть у человека его возраста), но лицо оставалось пленительным, притягивало взгляд, особенно глаза — добрые, светло-бирюзовые, окаймленные черными ресницами. Он отлично сохранился для своих семидесяти с лишним лет. А после того, как унаследует состояние своего племянника, оставшиеся годы жизни вообще покажутся ему раем.
Но меня все-таки точил червячок разочарования. Неужели все это задумывалось ради денег? Неужели Арчи вернулся домой, избежав скандала и возможного приговора на своей второй родине, в Америке, только для того, чтобы получить огромное состояние, которое унаследует в случае безвременной кончины племянника?
— Мне очень жаль, мисс Клара, что вы претерпели некоторые неудобства, когда вас переносили, — сказал Арчи, глядя на меня с высоты своего огромного роста. — Если хотите, могу дать воды.