«Он ведь знает, – подумала она. – Не может не знать. Он был со мной везде – и когда меня обследовали на внутренние повреждения».
Как только она допила воду, Гоша забрал у неё стакан, поставил на тумбочку рядом с кроватью, и вновь вернулся к ней.
– Этот дом… Ты снимаешь – или купил? – ляпнула Ксюша. Она понимала, что этим вопросом старается избежать других тем разговора, в том числе и отвлечь себя: меньше всего ей сейчас хотелось думать о том, насколько сильно она потерялась теперь в собственной жизни.
– Пока снимаю, но к зиме, я надеюсь, у… нас появится собственный, – Гоша склонил голову, словно тоже чего-то опасаясь.
– У нас… – тихо повторила она себе под нос, и почувствовала, что краснеет. Прикусив губы, Ксюша съёжилась, пытаясь сделаться как можно меньше. Слёз почему-то не было: сильная душевная боль, ударившая её под дых, превратила Ксюшу в застывшее изваяние.
Муж крепко обнял её – прежде чем он шевельнулся, она уже знала, что он так сделает.
Целую вечность Ксюша позволила себе ничего не говорить – и была благодарна, что Гоша не настаивал на этом. Она вспомнила, как они были счастливы раньше; и то, как он, рискуя своей жизнью, бежал за ней к Артёму – и поняла, что по-прежнему любит его. Этого не могла заглушить ни боль от потери Артёма, ни собственный стыд и страх.
– Что теперь будет? – вырвался у неё подавленный стон.
– Милая, с нами всё будет хорошо, – услышала Ксюша успокаивающий голос мужа, и почувствовала, что он гладит её по сне. – Главное, ты жива, и я с тобой. Что бы ты ни решила – я люблю тебя, и так будет всегда. Я ведь давно так тебе сказал – ещё до свадьбы, помнишь? – она почувствовала, что он ласково усмехнулся. – Но… если ты всё-таки не хочешь…
– Хочу, – услышала Ксюша собственный голос. – Гоша, я… тоже люблю тебя. Но ведь… если я…
Она оторвалась от его груди, и снова села, уставившись на свои руки.
– Они сказали, что я… беременна. Что срок у меня – девятая неделя, – она покачала головой, боясь заплакать. – Это ведь… не может быть…
«Не может быть твой ребёнок, – убито подумала Ксюша».
В некотором роде, она опять оказалась на месте Алёны Тихоновой… Ирония судьбы Ксюши – той, что всю жизнь, как сейчас она осознавала, готовила её к встрече с маньяком, сыграла и здесь свою роль.
Теперь все её недомогания и прочие вещи получили логичное обоснование. И почему она раньше не догадалась о своём положении? Там, ещё в доме Артёма, Ксения опасалась того, что может забеременеть – но в итоге, особенно после своего освобождения, вообще забыла об этом думать. А менструация, хотя в июне и оказалась необычайно короткой, была похожей и в середине мая, когда Ксюша списала данную аномалию на стресс.… Как сделала это вновь, и не придала значения.
Значит, всё произошло примерно в конце мая. И то, что врачи в больнице, куда её доставили сразу после вызволения из плена, ничего не обнаружили, можно было объяснить лишь малым на тот момент сроком – примерно до десяти дней от самого зачатия. Соответствующих анализов ей позже тогда, соответственно, тоже никто не повторял.
Прошлой ночью, после случившегося, новость была слишком ошеломляющей, чтобы воспринять её в полной мере. Однако теперь, по мере того, как Ксюша приходила в себя, с каждой минутой ей становилось страшнее принимать это как должное. Но вместе с беспокойством было и другое: странность осознания, что в ней уже существует новая жизнь.
Несколько раз она представляла, как такое происходит с другими, и как когда-нибудь тоже станет матерью – но воспринимать это сейчас как уже имеющийся факт было гораздо сложней – и необычней. Ведь её ребёнок, по сути, уже существовал – только ещё совсем крошечный, ни для кого не заметный. Ей вдруг с волнением подумалось, что через всего пару месяцев она сможет почувствовать в себе его шевеление, а её живот начнёт приобретать округлую форму, становясь всё больше по мере того, как сын или дочка внутри будет расти. Ей хотелось его защищать, и она запоздало испытала ужас, подумав, какому риску подвергала его накануне.
– Ксюша, я знаю.
Она испуганно и обреченно посмотрела на мужа.
– Ты в этом не виновата. Как и в том, что… случилось с Артёмом. Ты не смогла бы с ним ничего сделать – в его жизни для него было слишком поздно. Эти слова ранили Ксюшу горячей стрелой. Но, кроме горького привкуса, они также вызвали у неё тепло. Гоша понял её. Понял – и постарался дать такое сейчас ей необходимое утешение. А главное – не стал её осуждать.
– Гоша, что мне теперь… нам… делать? – растерянно произнесла она.
Муж взял её за руку.
– Милая, я думаю – ты сама должна дать на это ответ. Каким бы он ни оказался – с твоей стороны он будет правильным. А главное, – Гоша поцеловал её в щеку, и снова обнял, – вместе мы справимся с чем угодно.
Ксюша, кивнув, обняла его в ответ. Она понимала, что в случае рождения её ребёнка им будет непросто. Нельзя было ждать однозначного отношения к нему их родственников, окружающих и всего мира, хоть и он будет не виноват. Да и самой ей, возможно, придётся нелегко, не говоря о муже.
Но, с другой стороны Ксюша ловила себя на мысли, что уже считает себя его матерью. А если совсем честно – мысль о том, что от него придётся избавиться, вызывала ужас и отвращение. И аргумент, что сейчас её ребёнок вряд ли мог походить на полноценного человека, казался совершенно неубедительным. Нет, это будет тяжело.
Гоша обнял её, и Ксюша почувствовала, как его подбородок коснулся её волос. Она уткнулась в его футболку, вновь узнавая его такой знакомый и самый родной на свете запах. Он прав. Пережив то, что с ними случилось, они доказали, что действительно смогут быть вместе, несмотря ни на что. А двое любящих друг друга взрослый людей ни за что не оставят шанса любому своему ребёнку вырасти несчастным, злым или ненормальным. И уж конечно, сделают всё, чтобы его защитить.
А ещё – в отличие от его биологического отца, у него будут возможности стать гораздо счастливее и лучше.
Эпилог
Начало апреля в этом году выдалось тёплым, и жители северной столицы России, уставшие от мартовской сырости, были счастливы возможности наконец-то вытащить со шкафов лёгкие весенние куртки и пальто. Пятого числа, в пятницу, во второй половине дня, облака, с утра нависающие над городом, разошлись, и Питер осветили лучи солнца – сначала трепетные, боязливые, но, по мере того, как небо прояснялось, они постепенно прибавляли силу и свет, и в итоге погрузили в сверкающее золото все улицы, реки и парки, отражаясь в стёклах и забавляя бликами на витринах детей и неравнодушных прохожих.
В то же время на набережной реки Фонтанки, в книжном магазине «Порядок слов» кипел настоящий ажиотаж. Вблизи невозможно было найти свободного парковочного места – всё вокруг занимали автомобили различных марок и форм, включая служебные фургоны с логотипами. Толпа клубилась как у входа в помещение, так и внутри него самого, становясь особенно тесной рядом с пространством, в центре которого стоял столик с придвинутым к нему стулом. С левого боку от него возвышалась тумбочка, где стояла ваза с роскошными белыми розами, а с правого – огромный стенд с увеличенным изображением книжной обложки: на чёрном фоне – грустная девушка с тёмно-рыжими волосами.
Повернувшись в профиль, она обнимала себя за плечи, склонив голову так, что локоны закрывали половину её печального лица, и спадали на локоть, под которым алела часть яркого, словно кровь, платья.
Снизу такими же цвета буквами обозначалось название, а поверх рыжей головы нарисованной красавицы крупным белым шрифтом указывались имя и фамилия автора.
«КСЕНИЯ АРХИПКИНА»
Чуть ниже, прописью шло:
Автор бестселлеров «Окончательная жертва» и «Родное пламя».
Несколько таких книг, аккуратно уложенных в стопки, высились на той же стороне стола, где стоял рекламный стенд.
Шумная, возбужденная от волнения толпа, среди которой затесались и журналисты с фотоаппаратами и видеокамерами, явно ждала появления известной писательницы, которая вот-вот должна была оказаться перед ними.
Наконец, вышедшая вперёд худенькая молодая шатенка в брючном костюме объявила в микрофон:
– Уважаемые гости нашего магазина! Мы ради приветствовать вас! Большое спасибо всем, кто пришёл сегодня сюда на наше важное и торжественное мероприятие – а так же тех, кому выпала удача зайти к нам именно в этот день и этот час.
По толпе пронёсся недовольный гомон. Послышались стоны и вздохи.
– Знаю, знаю! Понимаю, вам всем не терпится поскорее увидеть её!
Все ободрительно зашумели.
– Ну что же, не будем больше томить вас ожиданием. Сама Ксения Архипкина сегодня готова представить вам свою новую книгу, побеседовать с вами, а так же каждый может получить у неё автограф! Встречайте – самая храбрая, талантливая и прекрасная писательница нашей страны!
Зал взорвался такими визгами и аплодисментами, что Ксюша, идя к приготовленному для неё месту за столиком, от неожиданности едва не оглохла. Защёлкали вспышки фотоаппаратов. Стараясь незаметно поправить рукав коротенького чёрного платья – пиджака и при этом не споткнуться о тянувшийся по полу шнур на туфлях – шпильках, она прошла за стол, и остановилась. Глядя на рукоплескающую ей толпу, Ксюша улыбнулась, и почувствовала, что немного краснеет – от жары, а скорее, волнения. За последние два года это был её второй выход в свет – первый состоялся в сентябре, в Москве на ММКЯ, куда они пришли с Гошей. Но тогда, хоть к Ксюше и было приковано всеобщее внимание, от неё ничего не требовалось, да и сама она старалась не отходить далеко от мужа, чтоб не попасться пронырливым охотникам за её историей. Теперь же Ксюша была одна – и понимала, что это правильно. Как и то, что она не сможет прятаться ото всех всю жизнь, и убегать от того, что неминуемо.
Взяв со стола микрофон, она громко сказала:
– Добрый вечер! (зал снова захлопал). – Рада видеть всех, кто пришёл сегодня на нашу встречу (вспышки фотокамер). Это честь для меня. Но, прежде чем мы с вами перейдём к… основной части, я бы хотела кое-что сказать.