– И в нынешнем – если считать последнее убийство, – прокомментировал Влад.
– Пока не будем приписывать его к этим делам, – ответил Гоша. – Что у нас ещё есть? – он вновь взглянул в листок с выводами. – В общем… Всех девушек объединяет лишь то, что они оказались… не в том месте и не в то время, – он быстро пробежал глазами текст, медленно покачал головой, и взял с располагающейся рядом принесенной им стопкой бумаг три верхних блока, сцепленных между собой канцелярскими скрепками. – Например, вот три дела о пропажах в две тысячи пятнадцатом году. Первая, – он взял один из блоков и принялся пролистывать его, – произошла шестнадцатого марта. Ирина Малова, двадцать три года, не вернулась домой после посещения вечернего спектакля в театре «Авангардо». Представление закончилось в девять вечера, жила она в двадцати минутах езды от дома. Муж в это время сидел дома с годовалым ребёнком, – его голос прервался, но он взял себя в руки и с новой силой заставил себя продолжить: – Согласно его показаниям, которые я читал вчера – в тот вечер он отпустил супругу развлечься. Она заверила, что встречать её не нужно, что прекрасно доберётся сама… Ирина должна была пойти вместе с подругой, но у той не получилось составить ей компанию, – он выдохнул. – В общем… она не вернулась. Её так и не нашли. В прошлом году её супруг и двухлетний сын переехали в Питер. Они собирались сделать это всей семьёй ещё до того, как Ирина пропала, но…
Тут у него пересохло в горле, и он закашлялся, да так, что Владу пришлось налить ему воды из стоящего на краю стола графина.
– Спасибо, – он перевёл дух, ставя стакан поодаль от бумаг, вытирая уголки глаз и вновь придвигаясь ближе к материалам.
– Всё нормально? – низким участливым голосом уточнил Влад, наклонив к нему голову так, что его длинный нос стал казаться ещё длиннее, а небольшие глаза сузились и стали ещё меньше, почти превратившись в щели.
– Да, – успокоил его Гоша, открыл следующую копию дела и склонился над листами. – Так… следующее исчезновение происходит уже двадцать четвёртого апреля – кстати, ровно два года назад. На этот раз пропадает шестнадцатилетняя Евгения Колесниченко. Тут, конечно, не всё так однозначно – девушка была из неблагополучной семьи. Она проживала в бараке на улице Калинина – это самая окраина города. Воспитывалась бабушкой, так как её родители-алкоголики были лишены родительских прав. Женю можно было назвать трудноуправляемым подростком: окончила девять классов, далее нигде не училась, любила веселиться в компании сверстников – за девять месяцев три привода в полицию за распитие алкогольных напитков в общественных местах. Часто не ночевала дома, и могла пропасть на несколько дней. В один из таких загулов её поймали в Санкт-Петербурге… – он потёр лоб. – Дааа… Поэтому, когда она в очередной раз пропала, искать её начали далеко не сразу. Бабушка, очевидно, не справлялась с взбалмошной внучкой и так устала от её проделок, что уже махнула на всё рукой, – Георгий вздохнул. – Её тоже не нашли.
– Действительно, не всё однозначно. Деваха, может, просто взяла и окончательно убежала от бабушки с какими-то ребятами. В лучшем случае она сейчас может жить где-нибудь в притоне. Торговать наркотиками, собой, делать ещё что-то типа того. А в худшем – ребята из её компании оказались непорядочными, ну и… Или бедняжка попалась в руки хулиганов, насильников, – детектив вздохнул и опустил правую руку на стол. – Хотя там вообще всё плохо.
– И, наконец, Дарья Степанова, тридцать три года. Ассистент кафедры физики Санкт-Петербургского государственного университета. Не замужем, детей нет. Поехала на выходных в отчий дом в Сертинск – навестить родителей – и пропала. В пятницу, девятого октября, Дарья сошла на станции с электрички в восемь часов вечера, где в последний раз её и видели. Путь с той станции лежит через небольшой лесок. Полицейские проверили, что одновременно с ней там же сошло ещё три человека. Их всех удалось разыскать, но никто ничего не заметил, в подозреваемых они тоже долго не задержались. И снова всё то же самое. Ни тела, ни улик, ни результатов, – Георгий отложил материалы в сторону, затем снова взял сводку с выводами.
– Что у нас есть? На примере только данного года можно сказать, что у всех пропавших нет ничего общего.
Он ткнул обратной стороной ручки в столбец с подписанными вверху цифрами «2015», затем в горизонтальную строку «внешность» и прокомментировал:
– У Ирины Маловой были длинные тёмно-каштановые волосы, карие глаза, средний рост и стройная, нормостеническая фигура, на момент пропажи она была в светло-сером шёлковом платье-футляре, чёрном пиджаке и чёрных сапогах с высоким каблуком. Женя Колесниченко, худенькая невысокая голубоглазая шатенка с прядями, выкрашенными в чёрный и голубой цвета. Предположительно была одета в синие кеды, джинсы и чёрную куртку. Дарья Степанова обладала светло – русыми кудрявыми волосами, которые часто собирала в хвост, серо-голубыми глазами, ростом метр семьдесят восемь и сбитым телосложением. В день пропажи была в сером пальто, сером вязаном свитере и джинсах. Ещё ботинки были – замшевые, тёмно-зелёные. Из-за плохого зрения пользовалась линзами. Кстати, забыл сказать: особых примет ни у одной из них нет.
Гоша выжидательно посмотрел на Влада, и совсем не удивился, что тот не стал смотреть на него, как на дурака, невесть зачем скрупулёзно перечислявшего все детали одежды и внешности пропавших девушек. Наоборот, он, как Гоша и ожидал, понимающе кивнул и промолвил:
– Понял. Никаких совпадений. В профессиях и социальных статусах тоже, – детектив посмотрел в соответствующие строки. – Домохозяйка, оторва и преподаватель. К тому же первая была замужней, с ребёнком, остальные нет… Даже в инициалах пропавших ничего общего.
– Остальные дела за другие года сам изучишь. Там всё то же самое, – пояснил Гоша. – Общего у них только то, что все они были женщинами… были молоды – и то, что по разным обстоятельствам оказались в Сертинске, – с горечью сказал он.
Если бы не он, Ксюшу бы туда не занесло.
Сыщик медленно опустил голову, затем так же, не спеша, с задумчивым видом поднял её и посмотрел на Гошу.
– Какие версии у сертинской полиции? – поинтересовался Влад. – Появилось ли что-то новое?
Георгий раздражённо скривился.
– Дознаватель тоже стал подозревать, что последние похищения как-то связаны, и наконец-то попросил поднять из архива все похожие. Теперь официальное расследование двинулось вместе с нами, так сказать. Ну, а вообще, – он хлопнул себя руками по коленям, – всё ещё продолжает мурыжить меня, хотя уже не так интенсивно – видимо, усомнился в моей причастности. Хоть это вселяет надежду. Леса по-прежнему обыскивают, но безрезультатно.
Он вновь нервно схватил со стола ручку и принялся невидящим взором её рассматривать.
– Забыл сказать – предполагаемый похититель Ксюши пользовался угнанным автомобилем. Данные по нему и владельцу мне сегодня Юра скинет, я тебе их на всякий случай перешлю, если это хоть как-то поможет расследованию, – с печальной ухмылкой Гоша бросил ручку обратно на стол. – А у тебя уже наметился уже план?
Журавлёв почесал заросшую щетиной щеку и сложил руки в замок.
– Сейчас подробно изучу все принесенные тобой материалы, сводки, таблицы. Возможно, найдётся какая-то зацепка, общая деталь.
– Ещё можно составить приблизительную карту мест, где пропадали все девушки! – поделился Гоша внезапно пришедшей ему в голову идеей. – Вдруг это что-нибудь даст?
– А пожалуй да, ты прав. Этим мы в скором времени тоже займёмся. Кстати, не можешь ли ты попросить у своего друга найти в архиве подобные дела за ещё более длительный срок?
Георгий застыл в растерянности и задумчиво посмотрел в потолок.
– Дальше две тысячи пятого года… Боюсь, что в девяностых годах отследить ничего не удастся. Тогда повсюду цвёл бандитизм и разруха. Если люди и пропадали, то за этим тогда, скорей всего, стояли бандиты, воры и хулиганы.
– Ограбили, изнасиловали, убили, закопали где-нибудь, – ну да. Всё логично.
Неожиданно жар в комнате сгустился и атаковал его удушливой волной, отчего он мгновенно вспотел, а пульс участился, казалось, до ста ударов в минуту. Одновременно с этим он почувствовал себя так, словно на него вылили ещё и ушат помоев – так грязно и мерзко стало у него на душе.
– Ты бы открыл окно. Дождь уже кончился, – пробормотал Гоша, и, не дожидаясь действий друга, сам встал, сделал несколько шагов, повернул ручку и с облегчением вдохнул освеженный уличный воздух.
Постояв так секунд пятнадцать, он повернулся к Журавлёву. Тот большими глотками пил из стакана воду.
Гоша автоматически взглянул на часы: была уже половина шестого.
– Знаешь… Насчёт дел и Юры, – он поморщился, как после стакана водки, и помотал головой. – Я думаю, вам лучше общаться непосредственно друг с другом. Сейчас я дам тебе его номер. А ему объясню и напомню, кто ты такой. Полагаю, вы сработаетесь. Тем более, что лично уже вы встречались на празднованиях моего дня рождения. В прошлом году – точно. На какой-то миг он почувствовал тревогу, словно забыл что-то очень важное и значимое для расследования, но только никак не мог вспомнить, что. В конце концов, он отмахнулся от этой навязчивой бесплодной мысли.
Достав свой телефон и отыскав в контакт Юры, он переслал его Владу. Мобильник в чёрном кожаном чехле, лежавший на столе рядом с упаковкой стикеров, тихонько тренькнул.
– Вот. Проси у него всё, что ты посчитаешь нужным. Старые дела, новую информацию о ходе следствия – он предоставит тебе всё, что сможет.
Владислав достал телефон из чехла и вгляделся в новое сообщение, а затем, по-видимому, сохранив присланный номер, кивнул и убрал сотовый обратно.
– Хорошо. И ещё, – он взял с кипы бумаг, лежавшей справа от него на краю стола, голубую папку, и передал её Гоше. – Это всё по «ЛК». Сразу скажу: интересное – есть.
– О, как замечательно, – вымолвил Георгий, забирая у того пластиковый прямоугольник, расстегивая свой портфель, стоявший на том же стуле у двери, на спинке которого покоился его пиджак, и помещая его туда. – Займусь этим у себя в кабинете. Прямо сейчас туда и отправлюсь. Отличная работа, Влад.