– Маньяк? – озадаченно посмотрел на него Юрий, но тут же выражение его лица сменилось с удивлённого на спохватившееся: – Ах да. Говорят, был. Та история просто случилась давно, в начале нулевых. Я тогда ещё здесь не жил, разумеется, и даже в полиции не работал – ну, учился.
Он дернул углом рта, пытаясь изобразить саркастично-понятливую ухмылку.
– Потому о нем только слышал по рассказам. Вот, наш прежний начальник то дело вёл – который до Петрова тут работал. Он был коренным сертинцем, с девяностых в полиции служить начал, многое повидал. Виктор Петрович Девяткин, царство ему небесное. Погиб, к сожалению – в квартире взорвался газ. Хорошо, жена его тогда к маме своей уехала, а дочка на занятиях была. И жильцы верхней квартиры, которая тоже взлетела на воздух, отсутствовали. Всем повезло, кроме него. В ноябре три года будет, как это случилось…
– Да, жалко, – пробормотал Георгий, покачивая головой. – Он бы точно многое смог рассказать.
– Ну да… Подожди. О том маньяке? А он-то здесь причём? Его ведь уже давно поймали и осудили. Он никак не может быть связан с тем, что происходит сейчас.
– Юра, просто найди, пожалуйста, о нем всё, что у вас есть. Его дело. Мне нужна информация о нем и его жертвах. О том, кем он был, как и где убивал, данные судебных материалов, адреса его родственников и места отбывания наказания. И, если ты слышал о ещё каких-либо серийных убийцах в Сертинске за последние лет двадцать-тридцать – отыщи дела о них, пожалуйста, тоже. Созвонись с Владом – ты знаешь, что делать. Вы отлично работаете вместе.
Юрий уставился на него во все глаза с совершенно обескураженным видом.
– Гоша, – осторожно начал он тоном, подобным которому мама пытается объяснить заходящемуся в истерике маленькому ребёнку, что нельзя есть песок. – Ну зачем тебе это? Нельзя же приплетать к… случившемуся каждого существовавшего здесь маньяка. Кстати, кроме того самого, я больше ни о каких в нашем городе не слышал. Зачем ворошить прошлое? Лучше сосредоточиться на том, что мы имеем сейчас, и работать с этим.
– Юра, – со стальными нотками в голосе отчеканил Георгий, – ты как-то тоже не столь прямолинеен, каким сейчас пытаешь казаться. Ты не только связываешь между собой два убийства с разницей в два года, но и допускаешь их связь с пропажами, не так ли?
– Так то другое, – неуверенно промямлил его друг, пригладив рукой волосы. Все эти события происходили в пределах малого отрезка времени. А ты просишь дать тебе информацию о маньяке, который орудовал здесь около семнадцати лет назад. И ещё…
– А что, если это началось куда раньше, чем в последние года? – повысив голос, с нажимом произнёс Гоша, тоже наклоняясь к нему. – Ты ведь захотел сопоставить дела Соловьёвой и Серафимовой! Нашёл на то своё, внутреннее объяснение. Просто допусти мысль, что и мне сейчас необходимо сделать то, о чём я прошу! Юра, если ты откажешься, я ведь всё равно смогу добыть нужную информацию – только для этого придётся потратить больше времени. Я думаю, это совершенно…
– Ладно, ладно, успокойся, – тот поднял руки в знак примирения и согласия. – Я сделаю, как ты просишь, – он взглянул на часы. – Слушай, наверное, уже надо идти. Обед заканчивается.
Расплатившись, они вышли через стеклянные двери на улицу. Несмотря на то, что это был так называемый центр города, да ещё час пик, та была наполовину пустой. Автомобилей на дороге, которую они сейчас пересекали на светофоре, было совсем мало. Холодный ветер ледяными, похожими на смерть руками, пробирался прямо под куртку, а небо нависало тяжёло-серой ватой – казалось, вот-вот пойдёт дождь. В который раз за пребывание здесь Гоша испытал ассоциацию Сертинска с заброшенными городами-призраками и их аналогами из фильмов ужасов, где жителей терроризировали различные потусторонние силы.
Но это, разумеется, было глупо – ведь городок, в котором они сейчас находились, несомненно, был живым, хоть и малолюдным. А может, всё дело было в душевной пустоте и не отпускающем чувстве подавленности, которые стали теперь его постоянными спутниками.
Сейчас он точно знал лишь одно – этот мрачный городишко полностью отражал внутреннее состояние.
Пошёл мелкий, смешанный с дождём, колючий снег. Подгоняемый ветром, он больно бил в лицо, с изрешеченным стуком ударялся об асфальт, тротуар, лавочки, миллионами частиц.
Гоша, накинув капюшон, посмотрел вправо и увидел, что Юра быстро шёл вперёд, подняв воротник своего пальто и насупленно глядя прямо перед собой так, словно, вдохнув отравленный разлагающейся тоской воздух, он тоже сделался её частью. Он сунул замёрзшие руки в карманы и тут же нащупал в правом из них до боли знакомый предмет.
«Опять эти ключи. Как будто они могли что-то исправить…»
– Скорее, скорее, – бормотал Юрий. – У нас сегодня ещё куча работы перед завтрашним парадом.
– Парад? Вы всё-таки собираетесь его проводить? – невольно вырвалось у Гоши.
Действительно – то, что в мире по-прежнему происходят такие обычные и такие по-старому знакомые вещи, как празднование очередной годовщины Дня Победы, на данный момент показалось ему совершенно невероятным.
Когда они проходили мимо доски объявлений, расположенной на боковой стороне пластиковой будки ожидания на автобусной остановке, в глаза ему, словно подтверждая недавние мысли, бросилось фото его жены, висевшее там одновременно с изображениями ещё двух пропавших женщин. Ветер трепал края частично отклеившегося с крайнего листа с фотографией строгой темноволосой девушки, отчего они беспомощно трепыхались, как когда-то это делала та, что сейчас смотрела на них пустым, рассеянным взглядом.
Так же, как Ксюша на той видеопленке.
Почувствовав внутри обжигающую волну боли, Гоша поспешно отвёл взгляд и ускорил шаг. Юра сделал это одновременно с ним. Георгий не сомневался, что и он видел сейчас все эти фото.
– Ну, в общем, п-парад… Да. Будем проводить, – запинаясь, скороговоркой выпалил тот. – П – правда, сейчас это всё будет т-труднее, п-потому что соп-п-п-ряжено с н-некоторыми последствиями…
Он передернулся – то ли от холода, то ли от чего-то ещё.
– Последствиями? Ты говоришь о… о похищениях? – прокричал Гоша, морщась от прилетающего ему в лицо снега.
– Д-да. Все эти гуляния – я н-не знаю, как мы будем их… Официально мы пока н-не заявляли, но… Понимаешь, люди боятся. П-после того, как похитили… Ксюшу, – он на мгновение сгорбился, будто боясь, что ему прилетит особо большим снежком, – в городе пошёл с-слух о маньяке.
– Не может быть. Наконец-то. И это после стольких лет, – проворчал Гоша себе под нос.
– Особенно если учесть, что она в-всё-таки писатель. Это ведь… ты сам знаешь, какое это дело п-получило огласку. А, кроме того, это п-плохо тем, что нам теперь остаётся ещё м-меньше надеяться на успех в пр-роведении засад. Мы постоянно сейчас по в-вечерам запускаем по б-безлюдным тёмным улицам д-девушек, которые н-на самом деле наши сотрудницы. Однако никакого толку н-не было… А сейчас, когда пошла такая т-тема, маньяк может с-стать ещё осторожнее…
– Да прекрати ты уже трястись, в конце концов! – не выдержал Гоша. – Мне ведь тоже холодно!
Крикнув это, он тут же подумал, что данная претензия к другу была несколько глуповатой и несправедливой – ведь каждый организм обладает сугубо индивидуальной реакцией на те или иные факторы. Просто сейчас Георгий ничего не мог поделать с накопившимся внутри раздражением.
– Мммда, долбаный снег! – застучал зубами Юра.
– Может быть, тебе пора уже начать носить одежду по сезону? В мае не всегда бывает тепло, – снова съязвил Гоша. – И вообще, как ты на задания ходишь с такой выдержкой?
Всё-таки в этот отвратительный час его бесило действительно всё, начиная от дерьмовой погоды и заканчивая жалким видом товарища капитана Аркадьева с его пессимистичными речами.
Снег кончился так же быстро, как и начался, сменившись проблесками солнца, делающего упорные, но слабые и, несмотря на все усилия, видимо, обреченные на провал попытки прорвать себе место в плотной серой вате облаков.
– Слушай, пойдём со мной. Ненадолго. Буквально на полчаса. Я ещё… ммм… не всё сказал. Как, кстати, твоя работа? – нарочито-нейтральным тоном поинтересовался Юра, когда они уже подходили к входу в полицейское управление.
– Нормально, – несколько удивлённым тоном ответил Гоша, взглянув на него. Тот, как ему показалось, явно нервничал, будто хотел поговорить сейчас совсем о другом, но по некоторым причинам не решился и спешно завёл разговор на постороннюю тему.
– Как Игорь Антонов?
– Замечательно. Он молодец. Помогает. И даже во многом, – честно признался Георгий.
Если что-то у него сейчас оставалось – то только «Сфера». Всё время, не посвящённое расследованию, он отдавал делу, работая, сцепив зубы, сосредоточенно, напряжённо и более жестко, чем раньше. А когда ему становилось совсем плохо, то он отправлялся в тренажерный зал, где яростно и усиленно занимался до тех пор, пока не выдохнется полностью, чтобы, выплеснув там всю свою злость и боль, продолжать жить дальше и действовать с холодной головой, не позволяя эмоциям брать верх. И по большей части времени, ему это удавалось.
– Да, Антонов такой, – согласился с ним Юра, входя внутрь здания.
Гоша кивнул. Их с Игорем дружба началась ещё во время учебы в университете. Именно бывший однокурсник поддержал его в основании собственного дела. Он даже невольно улыбнулся, вспомнив декабрь две тысячи восьмого года. В то время, когда все нормальные люди готовились к празднованию Нового года, они с другом проводили целые дни, расчищая захламлённые и покрытые пылью кабинеты и комнаты небольшого двухэтажного здания бывшего туристического агентства, которое на тот момент стало первым адресом «Сферы». Таковым оно и оставалось ещё два с половиной года – вплоть до тех времен, когда Георгий, благодаря продуктивной и успешной совместной работе с отобранным им коллективом, смог наконец существенно улучшить условия.